По-моему, у мамы есть склонность к саморазрушению. Причина смерти: обед на шаббат. У нее штук восемь распечатанных рецептов, выложенных веером на столе, и все это нужно приготовить с нуля. Не знаю, понимает ли она, что духовка у нас всего одна. И мама – тоже.
Нужно ли говорить, что семейство Гарфилдов вообще не настолько евреи, чтобы мучиться с ужином на шаббат.
– Кейти, пожалуйста, закинь мини-суфле в духовку для хлеба. Получится же? Они все равно приготовятся, верно?
Я осматриваю кухню: дверцы шкафчиков нараспашку, все уставлено сковородками. Щеки мамы перепачканы мукой.
– Сколько, говоришь, будет гостей?
– Так. Ты сказала, Андерсон занят, верно?
– Если «занят» включает в себя просмотр «Рапунцель», то да.
– Он же смотрел ее уже раз двадцать.
– Двадцать два.
И я не могу его за это осуждать: мой личный счетчик тоже близок к этой цифре. «Рапунцель» – лучший фильм всех времен. Та же атмосфера, что и в «Заколдованной Элле», но, в отличие от нее, не вызывает воспоминаний о пижонах и провалах. И там есть Флинн Райдер, нарисованный лохматый наглец, прохвост моей мечты.
– Значит, будем мы, Райан, Эллен и ее сын.
– Пятеро?
– Ага. Думаю, тебе понравится сын Эллен. Мы недавно ужинали вместе, ты тогда гостила у отца. Он очень милый. Копия отца, а я должна заметить, Пол всегда был симпатичным. Он баран, конечно, но симпатичный. – Мама поджимает губы. – Очень консервативный. Вырос в Ментоне, недалеко от лагеря. Превратился в итоге в республиканца, такого, как в «Фокс Ньюс» показывают обычно. Печально.
– Он ездил с вами в лагерь?
– О нет, он был городским мальчиком, и, конечно, это тоже влияло. Эллен думала, я так к нему отношусь именно потому, что он из города, но она ошибалась. Нет-нет. Мне не нравилось, как он с ней разговаривал. Вечно свысока. Сейчас вся эта история кажется такой дурацкой. Можешь представить, будто теряешь лучшего друга из-за такого вот идиота? Я так благодарна фейсбуку[12], без него мы с Эллен не смогли бы снова связаться спустя столько лет. Я даже не узнала бы, что она вернулась в Джорджию.
«Я так благодарна фейсбуку». Слова, которые не услышишь от человека младше сорока лет.
– …Как будто совсем недавно. Даже удивительно. Есть что-то такое в старой дружбе. И ее сын, Мэттью, просто чудесный.
Каждая клеточка моего тела замирает.
– Мэттью?
Слышали писк? Это я вдруг заговорила на октаву выше.
Мама, конечно, ничего не заметила.
– Такой душка. Рассказывал какую-то историю про…
Глубокий вдох.
– Его зовут Мэтт Олсон?
– Да, верно. Я забыла, что он в двенадцатом классе. И вы с Райаном могли видеть его в школе. Он…
– К нам придет Мэтт Олсон? – Я так вцепилась в спинку стула, что костяшки побелели. – Сегодня?
– Сейчас, – выдыхает мама, бросая быстрый взгляд на духовку. – Ой. Ладно. Все плохо.
– Я помогу. Прости. Дай мне секунду. – Чат с Андерсоном у меня уже открыт.
«КОД КРАСНЫЙ КОД КРАСНЫЙ Помнишь мамину подругу Эллен? ОНА МАМА МЭТТА
И ОН БУДЕТ У НАС В ГОСТЯХ
МЭТТ-С-ПЛАКАТА
ПРИДЕТ
СЕГОДНЯ»
– Кейт! Можешь поставить на стол воду? И найти брата?
Я откладываю телефон.
– Со льдом или без?
Кто-то звонит во входную дверь.
– Вот черт, – говорит мама. И направляется прямо к двери: в фартуке, лицо перепачкано мукой. К тому моменту, как я выбегаю в прихожую, она уже обнимается со стоящей на пороге Эллен.
Эллен, кстати, просто копия мамы. Они даже выглядят одинаково: темноволосые, с большими карими глазами и таким же невероятно подвижным выразительным лицом. Завидев меня, она вскрикивает:
– Это Кейт? Надо же. Милая, ты выглядишь точно так же, как на фотографиях.
– Э… Ну. Спасибо?
– Только посмотрите на эти чудесные щеки. Боже, Мэгги. Твоя девочка такая милая. А это мой сын, Мэттью. Мэттью, Кейт учится в одиннадцатом…
– Мы встречались. – Мэтт улыбается. – Привет, Кейт.
Его голос. Произносит мое имя.
Наши мамы, дом, суфле, все вокруг просто ис-па-ря-ет-ся.
От умиления я растекаюсь лужицей на полу.