В моем полузаброшенном дворе уже шумно и людно. Выбравшись наружу, я замечаю, что двое аужчин облепляют что-то, похожее на разноцветный ком, должно быть, получившийся из моего сына. Еще незадолго до переезда я купила Никите ярко-оранжевую куртку. Не знаю зачем, но уж точно не для того, чтобы его так хорошо было видно на снегу. Хотела поднять настроение после того как Макар сказал сыну, что он приемный.
И вот теперь настоящий отец Никиты возится рядом.
– Что случилось?! – с этим возгласом я бросаюсь в центр суматохи.
– У вас яма в снегу, – спокойно и даже чуть холодно заявляет Ухтомский.
Стас же сосредоточенно ощупывает ногу Никиты, которого оба мужчины уже оттащили от снежной прогалины.
– Похоже, вы много чего не знаете о своем доме, Алена, – заявляет мне Стас.
– Я вовсе не… – складываю руки на груди с этими словами и тут же вспоминаю о том, что сейчас не самое подходящее время для упрямства. Мой Никита вообще-то лежит на снегу и корчится.
Подбегаю к ребенку и прикладываю ладони к его лицу. На сей раз его состояние не похоже на привычный мне уже приступ астмы. Но несмотря на это я все равно вынимаю заранее заготовленный ингалятор из кармана и протягиваю ребенку.
– Нога, – Стас без слов указывает на штанину сына.
– Что? – зачем-то переспрашиваю я.
– Он попал ногой в яму, – уточняет мой бывший.
Вот черт! Сжимаю лицо Никиты в руках и выдыхаю:
– Тебе больно?!
Парень хмурится и я понимаю, что он старается терпеть – неудобно, видимо, при мужчинах чувствовать себя слабым.
– Скажи как есть! – сильнее надавливаю на щеки ребенка. – Мне можно.
– Мам, – Никита пытается отмахнуться.
– Точнее только рентген скажет, – остараняет меня Ухтомский и я понимаю, что противостоять такой горе вот точно не могу. – Я сейчас обо всем договорюсь.
– Вы? Что?!
– Он собирается помочь, – в этот раз мою руку перехватывает Стас и я чуть было не вырываю ладонь из его пальцев, настолько обжигающим кажется мне прикосновение.
– Как, интересно?! – на этом мы с отцом моего ребенка встречаемся взглядами. Мне кажется, что между нами искрит и кажется, что Стасу все вмиг становится понятно: кто я и почему так странно реагирую.
Он уже успел подумать о ребенке? Хотя, какая ему разница, вот правда. Мне кажется, что я как ответственная мать готова сейчас сражаться за своего ребенка. Только вот что сделать для того чтобы действительно помочь Никите?
Ответ приходит ко мне неожиданно в виде того, что диктует в трубку Ухтомский.
– Да. Привезу мальца, – доносится до меня. – Лет десять…
– Девять! – вырывается у меня, при этом я внимательно слежу за тем, что делает Стас, но мужчина достаточно спокоен. Никак не выдает того, что ему интересно, сколько лет Никите.
Ну и что ж! Хорошо, раз так! Однако в то же время я замечаю, что мне становится как-то не по себе. Я будто возвращаюсь в те времена, когда думала, что Стас откажется от меня и ребенка.
– Отвезешь? – потом моих мыслей прерывает Ухтомский. Сказав это, он кивает на Стаса.
– Конечно, – приосанивается мой бывший.
– Постойте, а как же скорая?! – начинаю возмущаться я.
– Скорая, – Ухтомский кладет телефон в карман, – отвезет вас куда бой на душу положит. К тому же, в наш поселок ей долго добираться. Ну а я уже сосватал вас лучшим докторам.
– Что же тогда сами не отвезете? – сдаю позиции я, краем глаза глядя на сына и оценивая, таким образом, его состояние.
– А снегоход кто будет размораживать? – вмешивается Стас. Ухтомский словно в знак согласия взмахивает газовой горелкой. – Не переживайте, я отвезу.
– А вы точно в порядке? – не перестаю цепляться к бывшему я.
– Что вы хотите сказать? – Стас уже успевает повернуться ко мне спиной и выудить из кармана ключи.
– Вы только что разбили снегоход!
– Не я, а… – Стас закатывает глаза. – Впрочем, неважно. Вы едете или не едете? А то я видел вашу колымагу. Из-под снега вам ее и за час не откопать.
Прикусываю губу. Он даже не знает, что назвал колымагой. Это останки автомобиля, которые навечно припаркованы тут у дома. Они достались мне как бы бонусом к избушке-развалюшке. Но сейчас, когда этот ужас, накрытый брезентом, исчез под шапкой из снега, можно подумать, что груда железного хлама – мой транспорт.
Открываю и закрываю рот, потому что сказать-то, по сути, нечего и если сейчас я откажусь от предложения Стаса, мне придется ехать на такси, на которое у меня нет денег. Бывший вдруг неожиданно надвигается на меня, а я чувствую себя так, словно на меня прямо сейчас собралась обрушиться скала. Шаг назад, другой.
– Я не позволю вам вызвать скорую.
– Вам-то какая… – слово «разница» замирает на губах, потому что Стас наступает и оказывается слишком близко ко мне.
– Слишком много знаю о местных больницах, – объясняет бывший и резюмирует. – Ну, я пошел двигатель прогревать. Давай держись, пацан!
Сказав это, Стас разворачивается и уходит, а я падаю рядом с Никитой.
– Ты как?!
Парень морщится.
– Не очень, мам, – признается мне сын.
– Как же ты так?
Рядом в это время стоит Павлик, переминаясь с ноги на ногу. Я бросаю на него взгляд.
– Павлик не виноват! – зачем-то вдруг заявляет Никита.
– Я заметил эту яму, но… – признается сын Ухтомского.
– Давай, или к Лизе, – хирург хлопает отпрыска по плечу и смотрит мне в глаза. – Вашим парнем займутся, я обещаю. Отряжаю с вами лучшего, так сказать, кого могу. Сам я свет если не починю, у меня беременная жена замерзнет.
Передергиваю плечами, когда слышу последние слова. Нет, мне совсем бы не хотелось, чтобы у соседа мерзла супруга, тем более находящаяся в таком положении.
– Стас не подведет, – заверяет меня Ухтомский.
Ага! Знаю я, как он не подводит. Ну да ладно.
– Мальчишку помогу до дома донести. Вы пока сумку собирайте.
– Какую сумку? – машинально переспрашиваю я.
– В стационар, – поясняет врач и мне вдруг становится понятно, что Новый год мы будем праздновать в больнице. Становится жалко и Никиту, и себя, и все свои усилия.
Получается, что зря я брала эту муку в долг и дарила блинчики? Зря рубила лапник? Ну что может быть хуже Нового года, на который не удалось зазвать ни одного общего знакомого и года, когда не хватает денег для того чтобы накрыть на стол? Наверное только Новый год в больнице, учитывая то, что в стационар меня собрался доставить мой бывший!