– Помоги нам Господи, – услышал Джон тихий шепот Пола и незаметно усмехнулся. Но весело ему не было – ему тоже очень хотелось сказать какие-то слова, обратиться к кому-то высшему, попросить помощи, чтобы кто-то там, наверху, – не оставил его чаяния и мольбы добраться до конечной точки нелегкого пути. Практически впервые в жизни Джон просил кого-то неизвестного ему, пусть это был бы Бог, пусть высший разум – он не знал, как это назвать, но сейчас, именно сейчас он понимал, вернее осознавал, что есть кто-то там наверху, кто смотрит за ними всеми, кто решает – кому жить, а кому умереть, кто лишает жизни и дает право родиться, кто забирает надежду и вселяет ужас, кто дарит счастье любви и яркий свет счастья! И именно к нему сейчас в своих мыслях обращался Джон, именно его просил о помощи, судорожно сжимая в кулаке небольшой медальон, который остался ему от отца и который он не снимал никогда. Какая-то неведомая сила заставляла его, вглядывающегося в убегающую темноту перед светом фар, умолять о помощи, шептать какие-то давно забытые им слова, вернее – не забытые, а услышанные им в детстве от матери, – те слова, произнося которые он содрогался душой и от которых его сердце трепетало….
Это состояние прошло также быстро и внезапно, как и началось. И в этот момент ему почему-то невероятно сильно захотелось оглянуться. И он и Пол одновременно повернули головы назад и тут же встретились со жгучим взглядом странных путников. Им показалось, что свет, льющийся из этих глаз, проникает им прямо сердце и как будто держит и греет его в своих лучах и дышит теплом на него и радостное ощущение спокойствия и умиротворения нашло на Джона. Они одновременно отвернулись и тихо, но глубоко вздохнули….
Также беззвучно катилась машина, также расступалась темнота впереди, также сзади бурчали и шебуршались неугомонные враги, также шелестели шины по асфальту, но сейчас Джон был спокоен. Он был уверен, что всё будет хорошо, что он доберется туда, где встретит любовь, и что его жизнь вновь наполнится смыслом.
Его мысли прервал резкий громкий звук выхлопа сжатого воздуха, одновременно с прозвучавший хлопок и металлическое лязганье закрывающегося люка или дверцы. Резко обернувшись, Джон увидел, как из-под потолка кузова пыхнули в стороны белые полоски какого-то порошка, и притянулся люк на крыше салона, плотно втягиваясь в пазы. Это сработала катапульта, установленная под каждым креслом и приводимая в действие по приказу из кабины. А теперь вместо кресла, зияла пустота, напоминающая дыру на месте вырванного зуба. Тишина и оцепенение стояли в салоне, и только горящий взгляд из-под капюшона как-то диссонировал с обстановкой. Притихшие ездоки старались не смотреть на пустое место, где только что сидел их товарищ.
– А я ведь предупреждал, – вдруг раздался слегка искаженный динамиком, голос Спаркса, – есть еще желающие испытать судьбу?
Молчание было ему ответом.
Путь их до первой остановки дальше прошел без приключений. Выйдя наружу, Джон осмотрелся: на участке разъезда было светло, пересекающиеся здесь ж/д пути, казалось вели в неизвестность, скрываясь в левом тоннеле и обрываясь у въезда в правый; высокий сводчатый потолок, за которым скрывалась стометровая толща воды; огромные железные ворота, какие-то звуки, напоминающие щелчки электрических реле, тихое дуновение ветерка из туннелей – всё это ему показалось каким-то нереальным, обманчивым и опасным. Забираясь в кузов последним, он оглянулся и сквозь окошко двери увидел, как тихо, почти бесшумно закрываются за ними ворота и медленно исчезает свет в наступающей темноте. Весь последующий путь Джон думал о многом, благодаря тишине и в салоне и снаружи. Мерное покачивание кузова убаюкало многих, но не его. Мысли крутились вокруг всё того же – самого главного.
«Как и почему мы проморгали нашу родину, наши такие благополучные и, казалось незыблемые по своему благодушию, устройству и экономике, страны Старого Света. Как мы не смогли заметить приближающейся катастрофы! Почему не прислушались голосам своих же единичных провидцев и обращениям многих видных политиков из России и Китая о приближающейся опасности …. Что помешало нам внять голосам разума, – и не помешало пойти на поводу «ястребов» из-за океана!
«Деньги любят тишину», – неизвестно почему вдруг вспомнил Джон известную поговорку, и его мысли понеслись в этом направлении. Ведь именно поэтому инвесторы ушли в 20-х годах нынешнего столетия из тревожных регионов, к которым стал относиться и страны ЕС.
Часть инвесторов пошла в США, тем самым увеличивая внешний долг Пиндостана с 15 триллионов, в середине десятых, до того момента, пока не произошел обвал доллара и начавшееся полное крушение экономики Пиндосии и стран, завязанных на доллар. Этому сильно способствовал вовремя созданный союз крупнейших стран Азии, Востока и Южной Америки, которые к началу 20-х полностью исключили из своего оборота доллар, тем самым лишив его подпитки за счет экономики своих стран. Наиболее дальновидные инвесторы, в основном из вышеперечисленных, стран, а также из Европы, провели инвестирование в странах БРИКС, обеспечив и себе и экономикам этих стран стабильный прирост. Да, и это тоже одна из причин развала и ЕС и, фактически, самих стран Европы, – с горечью подумал Джон.
Вторая причина, способствующая нынешнему состоянию – это полный разрыв любых экономических отношений в начале 20-х между странами Европы и БРИКС. Он стал возможным благодаря бездумной политике руководства стран ЕС вплоть до начала 20-х и примененным санкциям против России, а затем и стран СНГ, под давлением заокеанских друзей, из-за чего произошло резкое и ускоренное развитие в этих странах предприятий, назначение которых – производство товаров, замещающих импорт. И, благодаря серьезной поддержке своих правительств, эти страны успешно справились с этой задачей в течение 10—15 лет. Тем самым у них отпала необходимость в экономическом сотрудничестве со странами ЕС и Пиндостана.
Третья и, самая кровавая причина – в конце 10-х террористы, бесконтрольно проникшие в огромном количестве на территорию Европы в этом сумасшедшем потоке мигрантов, провели серию жутких терактов в странах ЕС. Самыми известными из этих акций стало одновременное уничтожение видных политиков нескольких государств Европы, а затем этот кровавый рейд перекинулся и за океан и там погибли от рук ваххабитов несколько сенаторов Пиндосии. Проведенные кровавые акции были настолько устрашающие и впечатляющие, что трусость глав Европы просто зашкалила – они были запуганы и, под давлением террористов, были вынуждены принять выгодные тем законы. Направляющей и вдохновляющей рукой всех этих терактов были выходцы, а вернее остатки главарей ДАИШ, ранее называвшееся ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ), но потом по требованию имамов многих стран было введено именно это название террористического псевдогосударства. Это название вызывало ярость у террористов, потому что обозначало: ДАИШ (на самом деле, скорее, ДАЭШ) от арабского названия «ад-Даулят аль-Исламийя фи-ль-Ирак ва-ш-Шам», что переводится как «Исламское государство Ирака и Шама (Леванта)». Аббревиатура всего на одну букву отличается от слова (даэс), означающего «кого-то или что-то, что разрушает/подавляет», и за это террористы обещали отрезать языки каждому, кто будет произносить это слово.
Так вот, эти остатки разгромленного государства террористов ДАИШ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) в Сирии в середине десятых годов, а ныне действующие под маской «салафитов мира», сначала направили свои взгляды на восток, на Россию, в ответ на примененные против него военные меры. Однако, встретив там серьезный отпор и полное уничтожение всех заброшенных туда террористических групп, перенаправило свои силы на Европу и Пиндостан. Отыгравшись таким образом за поражение в войне против Сирии в середине 10-х годов, сейчас эта тайная смертельная организация, используя «салафитов мира», пытается устанавливать свои порядки в самой Европе и странах как Северной, так и Южной Америки.
– Мда, ой как весело живем, а дальше что будет – даже подумать страшно…»
Мысли Джона прервала резкая остановка перед воротами второго разъезда, он услышал шипение гидравлики и увидел, как растет полоска света между медленно отворяющимися воротинами. Машина медленно въехала внутрь и раздался звук открываемой снаружи двери кузова. Выйдя наружу, Джон увидел такую же картину, как и полчаса назад – одиноко стоящая посреди разъездного участка с рельсами машина, сгрудившиеся вокруг неё, перетаптывающиеся с ноги на ногу, пассажиры, тусклый свет фонарей, льющийся с потолка, негромкий разговор проводника с кем-то по рации и, несмотря на эти звуки, – тишина, та нервная напряженная тишина, которая бывает только на кладбище во время похорон. Кладбищенская тишина, когда вроде бы что-то и говорят вполголоса родные и близкие покойного, вроде бы и слышится сдавленный плач жены или сестры усопшего, вроде бы и шуршит земля по крышке гроба, а всё равно – всё это время стоит некая такая кладбищенская тишина….
И от этого Джона стало как-то не по себе, захотелось быстрее сесть в салон и продолжить поездку, стараясь скорее избавиться от сжимающего сердце предчувствия. Пройдя к машине и залезая первым в кузов, он невольно оглянулся на двух странников, глаза которых притягивали его взор. Они также стояли близко друг к другу, практически прижавшись, и также неотрывно смотрели именно ему в глаза. Усевшись, Джон испытал некое облегчение от того, что ушли скорбные и тоскливые мыслей. Машина тронулась в путь, также беззвучно открылись и закрылись огромные железные двери, также исчез свет, и также их обступила темнота, разрываемая светом фар. Едва Джон опять попытался углубиться в мысли, как неожиданно машина вздрогнула, резко дернулась вправо, потом влево и остановилась. Свет фар внезапно погас и в наступившей темноте и, как показалось Джону, усилившейся из-за этой тишины стало слышно какое-то скрежетание под днищем машины, как будто кто-то огромный вел железными когтями по металлу….
Они все сидели не шелохнувшись, пока вдруг их всех заставил вздрогнуть тихий, но резкий шепот из динамика:
– Тихо всем. Ждём.
Скрежет продолжился и перешел сначала на правый борт, затем на крышу, а потом на левый борт грузовика. Было такое впечатление, что этот кто-то проверяет кузов на прочность, как будто ищет слабое место, куда можно побольнее ударить. Вдруг всё неожиданно стихло, как и началось. Выждав ещё какое-то время, сидящие в салоне зашевелились и начали негромко обсуждать только что произошедшее.
Это и было их ошибкой!
Взорвавший тишину визг колес, вспыхнувший свет фар, резкий рывок машины вперед практически совпал с противным и жутким ревом, кинувшимся им в уши и заставившим их вжаться в кресла и инстинктивно выхватить оружие, несмотря не строжайший запрет. Машина неслась, виляя из стороны в сторону, как будто пытаясь сбросить кого-то огромного, кто сидел на крыше, цепко держась когтями за верх кузова! Послышался резкий звук, как будто кто-то разрывал металл мощными и, не знающими жалости, руками, задняя часть кузова, где сидели два странных путника, начала отделяться, как в замедленном кино, буквально отрываемая вместе с креслами и сидящими в них людях. Вот еще мгновенье и горящие под маской две пары глаз скрылись во внезапно появившейся сзади темноты. Весь этот кошмар произошел настолько быстро, обескураживающее естественно и молча, что казался нереальным, казался какой-то съемкой в кино, но отнюдь не жизнью. На месте заднего борта и стоящих там кресел зияла пустота, торчали рваные края железа, которым был обит кузов, ветер от быстрой езды проник внутрь, как будто вместе с темнотой.
Машина начала замедлять ход, но потом резко дернулась и остановилась, натолкнувшись на что-то, и стала медленно заваливаться на левый бок, продолжая все ещё крутить колесами, которые стали слышны из-за огромной дыры в кузове. Удар от падения на бок, был негромким и ожидаемым, все сидящие, а точнее уже висящие, ездоки вцепились в подлокотники оставались в креслах, и поэтому всего лишь пара человек, которые не были пристегнуты, кубарем покатились на пол, которым теперь стал левый борт машины. Джон и Пол висели в креслах, постепенно переводя дух от произошедшего, затем повернулись в сторону падения и начали выбираться из кресел. Освободившись от ремней, они встали на ноги и осмотрели друг друга. Никаких последствий от аварии на их телах не было и все вещи были на месте. Оглянувшись, они увидели, как встают на ноги и их попутчики. Полумрак, царивший вокруг, лишь где-то спереди от машины был немного подсвечен угасающим светом фар. Вот они совсем потухли, и темнота полностью охватила стоявших около разбитой машины людей. Неожиданно раздались шаги и заметался по полу неяркий свет фонаря. Это был Спаркс. Шатаясь, он подошел к ним, и Джон увидел, что с его головы каплями стекает кровь, застилая левый глаз, одежда порвана и тоже в крови. Дойдя до них, проводник привалился к днищу машины и постепенно стал опускаться на сдвоенные колеса среднего моста. Пол, стоявший ближе всех, помог ему усесться, достал аптечку и, также молча, стал обрабатывать раны сидевшему обессиленному человеку.
– Что произошло, – вдруг услышал Джон голос откуда-то сзади. Обернувшись, он увидел говорящего. Это, судя по всему, был главный из группы представителей «высшей расы». Одетый в добротный не броский костюм, напоминающий френч, человек лет сорока уверенно смотрел прямо перед собой, прищурив левый глаз, как будто изначально не веря тому, что собирался услышать. Пытаясь что-то сказать, Спарксу удалось лишь невнятно промычать в ответ, затем он мотнул головой, как будто собираясь с силами, и произнес:
– Мы не знаем кто или что это. Оно появляется редко и те, кто попадает ему в лапы, уже не возвращаются. Оно получили свою жертву сегодня и уже не вернется. Мы можем идти дальше. До берега примерно 15 километров, ещё часа три, и мы выйдем наружу.
– Я видел подобное и мы назвали это чупакаброй, – ответил предводитель «вр», – точно также недалеко от Сент-Луиса, где захоронен уран, я видел, как эта тварь легко перевернула здоровенный пикап, вырвала из кузова мужчину и мгновенно скрылась в чащобе. В сумерках я смог разглядеть огромный рост, горящие красные глаза и почувствовать мерзкую вонь, исходящую от чудовища. Вы полагаете, что она не вернется?
– Нет, она никогда не возвращается. Но увидеть её ещё никому не удалось. Всё происходит точно также – внезапно машина останавливается, как будто её кто-то внезапно хватает за мост, потом скрежет – это она так проверяет нас на «вшивость», затем рвёт задний борт или вскрывает как ножом бока кузова, хватает ближайшие жертвы и исчезает. И всё – больше ничего. Сегодня я решил убежать от нее и вот чем закончилось. Эта тварь всё-таки догнала нас и отомстила напоследок, перевернув машину…. И теперь нам придется идти пешком по этому тоннелю в полной темноте. Идём все вместе, не разбредаясь, помогая друг другу и прикрывая тех, у кого нет «ночников», то есть приборов ночного видения. Вы, – он посмотрел на Пола, – замыкаете колонну вместе с другом. Вопросы есть?
– Кто ты такой, чтобы командовать нами после того когда так глупо подставил нас, – снова раздался тот же голос, – ты не способен вести нас за тобой, да и, честно говоря, нет никакого желания следовать за тобой, беспомощный идиот. Я, ведущий 3-го уровня английского крыла «высшей расы» Кифер, выведу наружу своих людей сам, а также тех, кто захочет присоединиться к нам.
Он обвёл взглядом собравшихся и, не дожидаясь какой-либо реакции от них, повернулся, надел на голову «ночник» и двинулся в путь. Члены его группировки надвинули на головы приборы ночного видения и отправились вслед за ним. Представители мусульманской общины, стоявшие вдалеке, нестройной группкой прошли мимо проводника и его спутников. Они решили идти не вместе с врагами, но недалеко от них. Гулкое эхо шагов стихло вдали и теперь их осталось трое, один из которых был ранен и нуждался в помощи, хотя и старался этого не показывать. Сквозь окуляры «ночника» были видны зеленоватые стены, остовы когда-то горевших ламп, фигуры оставшихся, потолок с уходящей вверх черной дырой воздуховода и дорога, скрывающаяся в такой же зеленоватой темноте. Они шли за проводником, соблюдая новый ритм движения, стараясь не шуметь, осторожно обходя возникающие препятствия в виде куч мусора и остатков каких-то небольших металлических конструкций; пристально вглядываясь в уходящие влево коридоры, ведущие в технологический туннель, который соединял два транспортных – тот, в котором они находились и второй, который был слышен благодаря изредка доносившемуся шуму поезда. Западный, который в спокойные времена перевозил автотранспорт, работал и сейчас как железнодорожный, там и сейчас шли составы с грузом на материк и обратно, на остров. Кто оплачивал эти грузы и их перемещение, кто и зачем содержал этот тоннель, кому это было нужно, а главное – выгодно, Джон не знал хотя и потратил много времени на поиски ответа в сети, но так и не нашел его.
– Спаркс, ты знаешь что там возят, – спросил Джон у проводника.
– Нет. Мы пытались пару раз выяснить что там везут, но результат этих попыток был печален – мы не дождались наших людей обратно, а через какое-то время нашли их изуродованные тела в тоннеле. Причем убиты они были таким образом, чтобы показать нам – не лезьте туда. Все пути и воздуховоды перекрыты сеткой под напряжением. Иногда оттуда доносятся какие-то голоса, но в основном только шум поездов. Кстати, благодаря этим неизвестным, и мы можем пользоваться туннелем, так как система подачи воздуха работает также, как и раньше. Никаких сбоев ни разу не было.
Они продолжали дальнейшее движение в тишине, но вдруг впереди раздались выстрелы, звук взрыва гранаты и жуткие крики, в которых билась дикая боль от разрываемого пулями и осколками человеческого тела. Все трое кинулись на пол тоннеля и стали напряженно всматриваться в зеленоватую темень откуда раздавались звуки боя. Неожиданно над ними прошелестели пули и, срикошетив от стены над головами, с визгом ушли куда-то назад. Вдруг звуки также внезапно стихли, как и начались. Выждав ещё какое-то время, они поднялись на ноги и, пригибаясь, стали продвигаться вперед, стараясь соблюдать тишину. Через пару сотен метров они натолкнулись на картину боя. Повсюду были разбросаны тела, принадлежащие враждующим группировкам, некоторые из них были изуродованы гранатами, другие, казалось, будто просто прилегли отдохнуть и только стоявшая тишина, и мрак подчеркивали весь неподдельный ужас произошедшего – их спутники, с которыми они расстались меньше часа назад, были мертвы. Внезапно они услышали стон и бросились в сторону, откуда он раздавался. Один из «салафитов» подавал признаки жизни. Они приподняли его и услышали, как он что-то шепчет, пытаясь воздеть руки вверх:
– Аллах акбар… неверные убиты, а я скоро уйду туда, где меня ждут семьдесят девственниц….
– Хватит нести чушь, – произнес Пол, – расскажи, что случилось?
– Эти неверные устроили нам засаду и, как бы мы храбро не сражались, всех нас перебили, но Аллах послал им возмездие и черные янычары заставили их умолкнуть на веки. Они возникли из ниоткуда и ни одна неверная собака не ушла отсюда живой, а потом исчезли также внезапно, как и появились.
– Как они выглядели, – спросил Спаркс, – во что одеты, какое оружие, успел разглядеть?
– Они быстрые, как гепард; оружие их подобно молнии, карающей тех, кто не должен ходить по земле; одежды их подобно черным тучам, сгустившимся над пустыней… – внезапно салафит закашлял, резко наклонился вперед, его полы его халата откинулись, и они увидели страшную рваную рану, идущую от левого плеча вниз, почти до самого бедра. Как будто чья-то неведомая рука огромным мечом хотела разрубить его пополам. Он дернулся пару раз и затих, откинув голову назад.
– Странная рана, – произнес Спаркс, осматривая ее почти касаясь тела умершего носом, – посмотрим, что там у остальных.
Он и Пол начали медленно обходить валяющиеся тут и там тела. Джон же подошел вплотную к проходу в средний туннель и стал рассматривать черную проволоку, из которой был сделан этот забор, перекрывающий доступ. «Ничего примечательного, обычная проволока, только черная, – подумал Джон, – только кажется, что она растет из стен».
– Джон, иди сюда, – вдруг услышал он и пошел к Полу, который стоял около лежащих небольшой кучей тел. Подойдя ближе, он увидел дерзкого знакомого, который совсем недавно ругался с проводником, а сейчас он, вернее, то, что от него осталось, валялось перед ними. Его тело было рассечено на две половины и запекшиеся края раны, которая представляла собой срез туловища, не кровоточили, кожа свернулась, внутренности как будто припаялись и держались внутри, не выпадая наружу.
– Много чего я повидал в жизни, а такое вижу впервые. Кстати, господа, а ведь бойня произошла как раз напротив прохода в средний туннель. Не кажется ли вам, что кто-то просто защищал вход туда, – сидя на корточках и глядя на жуткую картину, спокойно проговорил Спаркс.
– Не хочу здесь задерживаться, – вдруг гулко прозвучал бас Пола в этой тишине. Он повернулся и, чуть сгорбившись, как будто ему давили на плечи своды потолка, двинулся в сторону материка. Джон и проводник последовали за Полом, обдумывая увиденное.
– Что скажешь об этом, Спаркс? Ты раньше слышал об этих мстителях, – спросил Джон.
– Ходили слухи, что кроме этого зверя в туннелях еще кто-то живет, иногда в свете фар метались какие-то тени, иногда находили обглоданные крысами тела тех, кто забрел в туннели помимо нас. Туннели – это особый мир и он прав, надо скорее выбираться отсюда. «Есть многое в природе, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам», – неожиданно процитировал Спаркс, – кстати, знаешь почему этот бородач изъяснялся таким языком?
– Да. Он был одним из тех салафитов-радикалов, кто отрекся от нововведений в религии, которые появились после смерти Посланника Аллаха, и строго следовали тому, с чем пришёл последний из пророков в вероубеждении, в поклонении, одним словом – в исповедании Ислама. По их мнению, ислам – это ислам 7 века, что является результатом их буквального рассмотрения Корана, как строго поверхностного, негерменевтического текста. Поэтому, любые действия или понятия, выходящие за рамки их мировоззрения, ранее подвергались постоянной жесткой критике, а сейчас террору. В результате чего, изначально мирный ислам, в их трактовке превратился в кровожадную, сначала внутриисламскую войну, а потом – в войну против всех.
Салафиты уверены, что ислам нуждался в очистке. Говоря об «очистке», они имели в виду освобождение от новшеств, добавленных в последующем в религию и освобождение от различных толкований. На этом основании салафиты непримиримы в отношении каждого религиозного положения, несоответствующего их позиции. Именно поэтому, из повышенной экзальтированности поведение салафитов становилось всё более радикальным. Они распространяли идеи «чистого ислама» путем радикального отрицания иных позиций, считая лживой любую мысль, кроме принятых ими. Помнишь, как лет 15—20 назад Саудовская Аравия тратила громадные деньги на распространение по всему миру салафизма как политико-идеологического фактора. Это движение набрало силу за эти десятилетия и сейчас является одним из самых сильных политических, а я бы сказал – чисто террористических, движений в мире. Их нетерпимость ко всему иному, а сейчас в том числе и к другим вероисповеданиям, стала высшей точкой накала и, по их мнению, подлежит уничтожению. Раньше они призывали к созданию Халифата, а сейчас просто ведут вооруженную борьбу за это. Они готовы убивать каждого несогласного с этим – будь то мусульманин, представитель иной веры или атеист. А сейчас и того хуже – под их личиной действуют оставшиеся в живых террористы, которые очень быстро набирают силу у мусульман.
Салафиты хоть и кричат о том, что они и есть «ас-салаф ас-салих» – «праведные предки», а на самом деле именно они извратили основы ислама, ведь в Коране говорится неоднократно о том, что если бы Всевышний хотел, чтоб все были мусульманами, то все были бы мусульманами. Если есть другие люди, значит, так было угодно Аллаху:
«Вы – дети Адама, а Адам был создан из праха. Пусть люди прекратят похваляться своими предками» (Абу-Дауд). «Ваш род не является поводом для оскорбления кого-либо. Все вы дети Адама. Никто не имеет превосходства над другим, кроме как в вере и благочестии» (Ахмад).
– Такие печальные дела, Спаркс, – закончил свою речь Джон.
Дальше они шли молча, невольно ускорив шаг и упорно сокращая расстояние до выхода наружу. Мрачная тишина тоннеля нарушалась только гулким эхом их поступи. Зеленоватый полумрак в окулярах их «ночников» рассеивался перед ними по ходу движения и смыкался следом за ними. Через какое-то время они наконец увидели сначала слабый мерцающий свет, который, по мере их приближения, становился всё сильнее и сильнее.
Это был выход на материк.
Боевое охранение, несущее караул на подступах к посту сначала насторожилась, но потом, узнав Спаркса, приветствовало путников и пропустило к сидящей вокруг бочки с огнём группе вооруженных людей. Они потеснились, чтобы дать место пришедшим погреться у костра.
– Что там произошло, Спаркс, – спросил, судя по виду, командир этого небольшого отряда.
– Оно напало на нас, утащив двоих и перевернув грузовик, а потом расисты устроили засаду на салафитов и всех перебили, но и сами там погибли. Они затеялись биться прямо у входа в средний туннель и, после того как перебили мусульман, сами пали от рук неизвестных с каким-то необычным оружием. Такого лазера я ещё не видел, Сэм. Режет человека пополам как лист бумаги и при этом запекает, как сэндвич. Ни капли крови, ни тебе висящих кишок, всё аккуратно и от этого ещё страшнее. Да и умирает несчастный, судя по всему, сразу – без боли, даже не успевает понять, что произошло. У них на лицах застыло выражение крайнего удивления, – ответил Спаркс.
– Мда, дела… а ведь мы слыхали о подобном. Ладно это чудище – с ним понятно, грызет себе и грызет, берет свою кровавую долю и пусть. Откуда эти-то взялись, – в раздумье произнес вояка.
– Оттуда же, откуда и поезда и работающая система подачи воздуха и электричество внутри тоннелей, вот откуда, – произнес Джон, указывая рукой на въезжающий в соседний тоннель поезд.
– Что они там возят, кто-нибудь знает, – глядя на одинаковые черные вагоны-контейнеры без каких-либо опознавательных знаков, спросил Джон, – хоть кто-нибудь из вас пытался выяснить: что там внутри и кто за этим стоит?
– А как же, – ответил Сэм, – были смельчаки, пытались разнюхать всю эту историю. И что – где они теперь? Червей кормят, вот где. Ни один из них не вернулся обратно, все остались там, лишь пару тел нам удалось найти вблизи той ограды, – и он ткнул пальцем в сторону тянущегося вдоль пути забора из толстой, сверкающей в свете заходящего солнца, проволоки.
Джон направил бинокль-сканер на вагоны и начал сканировать вагоны. Нигде не было видно ни одного человека, но их присутствие явно ощущалось и даже через стекла Джон почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Он видел, как исчез хвост поезда внутри тоннеля, как закрылась за ним огромная железная дверь, как погас сверху зеленый огонёк и казалось, что всё вымерло, но это так было не так – кто-то невидимый продолжал смотреть ему прямо в глаза….
Джон попытался сделать спектральный анализ сканированных вагонов и груза внутри, но это ему не удалось. Хоть и пробивалось что-то изнутри, но что это – понять было невозможно. «Нужна аппаратура посерьёзней», – подумал про себя Джон. Оставив эту загадку на потом, Джон встал, и полез на бугор, находящийся над въездом в тоннель.
Он был впервые на материке и первый неанглийский город, который он увидел, это был – Кале.
Один из старейших городов Франции, предстал перед его глазами. Джон знал, что каналы четко разделяют его на две части – старый и новый Кале. Старый район носит название Кале-Нор и в нём обосновалась группировка «высшей расы». Новый район называется Кале-Зюд и там была вотчина «салафитов мира». Естественная водная преграда между этими двумя воюющими общинами способствовала удержанию позиций каждой из них и служила дополнительным рубежом защиты для каждой. В «Европа-Сити», ранее огромном торговом комплексе, сейчас находилось «белое гетто», почти такое же в котором жил и он. Хорошо укрепленное с трех сторон высоким прочным забором-стеной, с четвертой стороны оно было защищено морем, до которого шли возделываемые поселенцами поля. Граница гетто шла по дороге, и терминал Евротоннеля уже не принадлежал белгетам. Составляя маршрут, Джон пытался найти информацию о тех, кто владел сейчас этим терминалом, но ему это не удалось сделать. И это ещё была одна загадка….
Спустившись вниз, Джон увидел, как отряд готовиться к наступлению ночи, раскладывает спальные мешки из термоматериала, часть из тех, кто не дежурят сегодня ночью, двинулись в сторону небольших домов, в которых практически не было окон и только небольшие бойницы пропускали свет внутрь. Он знал, что существует договоренность между всеми воюющими сторонами о ненападении на стражей тоннеля, но судя по всему, осторожность не бывает излишней. И его и Пола также направили в один из таких домиков, где они и провели ночь – свою первую в жизни ночь не на острове, а на континенте под названием Европа.
Джон спал плохо, и сон его был беспокойным – ему снились и собаки, рвущие на части человеческую голову и ведьмы на берегу возле костра и горящие глаза их необычных спутников, исчезающие вместе со страшным звуком рвущегося металла в жуткой темноте тоннеля, и рубленые куски человеческих тел с оплавленными краями страшных ран.
Так с ним прощалась его родина, Святая Англия, – и так он прощал её и уходил от неё навсегда….