Я просидела над планами до позднего вечера, забыв обо всем на свете. Моя комната была заполнена полуразмытыми чернилами и страницами, исписанными мелким, неаккуратным почерком, который выдавал мое внутреннее волнение. Я писала, переписывала, черкала, дополняла – каждое слово, как важный штрих на картине, помогало мне прояснить свои мысли и намерения. Не то чтобы я надеялась превратить все написанное в реальность. Нет, я была реалисткой и понимала, что большая часть написанного не сбудется. Но мне нужно было от чего-то отталкиваться в общении с Эдуардом и окружавшими его аристократами. Так что я и выдумывала все, что могло бы мне в этом помочь.
Как только у меня в голове возникала новая идея, мне хотелось запечатлеть её на бумаге, и я торопилась, будто боялась, что мысли испарятся, как утренний туман. Я возвращалась к мыслям о возможном торговом соглашении, о бегстве из непонятного мира или даже о забавной идее выступить посредником между драконами и людьми. Моя голова гудела, как старая машина, и я почти не заметила, как к полуночи села на своём стуле, уставившись в листы, пока мне не стало явно слишком сложно держать открытыми глаза.