Мир иллюзий и снов
разрушает безжалостно время,
Остаются печали,
они умножают страданья.
И в сомненьях своих
откровениям я больше не верю.
Ухожу в этот час, ненавижу
и грусть, и прощанье.
Молча мастер стоит,
и, пытаясь закончить картину,
Долго смотрит в упор
на бескрайнюю даль полотна.
Как прекрасно, что с нами
еще остаются мужчины,
И эротика грез за стихией
той страсти видна.
Мы живые, и там, где
таятся стихи и преданья,
Мы способны услышать
и музыку эту понять.
Люто зависть рычит,
тихо злоба скулит на прощанье,
Только в душах храним мы
сиянье снов и огня.
Тот Купальский костер,
никогда он уже не погаснет,
И печали веков не коснутся
нас в эти часы.
Мир иллюзий и снов,
от него уходила напрасно.
Улыбнулся мой ангел: —
Ты об этом теперь напиши.
И встречал меня снова
в своей мастерской на рассвете
Дивный мастер веселый,
и в нем тот огонь не погас.
Там слагались стихи,
подхватил их порывистый ветер,
И куда-то унес,
и растаяли вирши в тот час.
Если слово бессильно,
то будут и краски и звуки
Прорываться сквозь дебри
слепой и оглохшей души.
Улыбнется победно мне
Мастер за миг до разлуки,
Только ангел шепнет:
– Ты об этом потом напиши…
И в сомненьях своих
откровениям я больше не верю.
Ухожу в этот час, ненавижу
и грусть, и прощанье.
Мир иллюзий и снов
разрушает безжалостно время,
Остаются печали,
они умножают страданья.