– Ронан, слезь с меня, – прошипела я.
Достаточно громко, чтобы меня услышали: раздался хохот. Ронан поспешно вскочил на ноги, так торопился, что задел меня локтем по макушке. Не нарочно, но у меня искры посыпались из глаз. Что за неуклюжий парень! Мало мне сегодня шишек и синяков…
Я принялась вставать, но чуть не грохнулась в обморок. Пришлось переждать, опустив голову и уперев ладони в заляпанный грязными ботинками пол.
– Одаренная, немедленно поднимись на ноги и представься, – раздался над самым ухом холодный, режущий, будто кромка ножа, голос.
– Сне́жка, дай ты ей прочухаться, – усмехнулся кто-то. – Видно же, что совсем сопливая и худосочная. Хорошо, что вообще выбралась.
– Никаких поблажек, Ярс, никому. И сколько раз повторять, чтобы ты не смел называть меня Сне́жкой!
Я наконец проморгалась и, пошатываясь, встала. Перед глазами плясали пятна, и окружающий мир казался нереальным. Я увидела ребят из нашей группы, которые зашли в лабиринт раньше и закончили испытание первыми. Вид у новобранцев был ошалевший, будто их пропустили через мясорубку. Никто не ожидал, что в лабиринте придется настолько туго.
В двух шагах от меня обнаружился Нелвин, он пытался отдышаться, прислонившись к стене. Парень потерял где-то свою ленту, и каштановые волосы мокрыми прядями пересекали лоб. Зато живой! Молодец.
– Одаренная! – резанул окрик. – Может, ты соизволишь посмотреть на своего командира?
Папа предупреждал, что нас, новеньких, сразу разобьют на группы, у каждой будет свой эфо́р, командир из числа старшекурсников. Для первогодков он царь и бог, его приказы нельзя оспорить, он волен наказывать или поощрять.
– Не пытайся к нему подлизаться, – говорил отец. – В академии презирают подхалимаж. Однако ценят силу духа. Сразу покажи, на что способна.
Хорошенькое начало знакомства со своим эфором! Вместо того, чтобы назвать имя, я повернулась к командиру спиной и пялилась на помятых одногруппников. Я была дезориентирована и сама не своя от усталости, но вряд ли это меня извиняло.
Я резко развернулась, и меня повело в сторону. Снова раздались смешки. Веселились не измученные первогодки, а парни-третьекурсники, пришедшие поглазеть на новобранцев. С трудом верилось, что эти матерые парнищи старше нас всего на два-три года. Даже широкоплечий Ронан рядом с ними казался угловатым испуганным подростком. Этих парней перековали в горниле, отлили из стали.
И все же сейчас старшекурсники потешались над нами, дурачились, и сразу становилось понятно, что они еще не окончательно растеряли ребячество. Сколько им там лет-то? Двадцать с хвостиком.
Я снова сплоховала: таращилась на высоких, затянутых в кожу парней вместо того, чтобы представиться будущему командиру.
– Одаренная! Ты хочешь стать первой, кто получит штрафные баллы?
Я прикусила щеку. «Да что же такое, Ала, соберись!» И посмотрела в глаза своему эфору.
Тот, кого однокурсник по-дружески назвал Сне́жкой, смотрел на меня грозовыми, льдисто-голубыми глазами, которые удивительным образом гармонировали с угольно-черными короткими волосами. Кожа казалась белой-белой, будто свежевыпавший снег, может, по контрасту с цветом волос, а может, от природы. Во всяком случае сразу стало понятно, почему эфор заслужил свое прозвище.
Мой будущий, а вернее, уже настоящий командир возвышался надо мной на две головы. Нависал несокрушимой скалой и прожигал суровым взглядом.
Пока мы играли в гляделки, распахнулась дверь лабиринта, выпуская еще одного выжившего счастливчика, но мой командир и бровью не повел, продолжая пригвождать меня взглядом к полу.
– Алейдис Дейрон, – представилась я, уверенная, что говорю громко, но голос прозвучал мышиным писком.
Гул разговоров моментально стих. Теперь и старшекурсники уставились на меня, разглядывая, запоминая. Я становилась мишенью под их перекрестными взглядами. Чего мне теперь ждать? Мелких подлостей, вроде пролитого за шиворот супа или неожиданного тычка в спину? Или чего-то посерьезнее, вроде стекла, насыпанного в обувь?
Однако хуже всего оказалось заметить выражение презрения и ненависти, проступившее на лице моего командира. Он взял себя в руки, но я увидела достаточно, чтобы понять: спокойной жизни мне не видать как своих ушей.
– С этих пор: кадет Дейрон, – отчеканил эфор. – Ко мне обращаться «эфор Эйсхард».
И тут же потерял ко мне интерес, кивком призывая Ронана.
Я отползла к стене на негнущихся ногах. Хотелось упасть в постель и лежать без движения час-два, даже жажда и голод отступили на второй план. Еще надо покрепче перевязать плечо, иначе к вечеру так разболится, хоть волком вой.
Немного придя в себя, я принялась осматриваться. Двери то и дело выпускали новых одаренных. Хоть бы в этом году на испытании обошлось без погибших! Но после того, как я услышала из лабиринта полный ужаса крик, я сомневалась, что повезет.
Мои опасения скоро подтвердились. Куратор-второкурсник появился откуда-то из бокового выхода, уважительно кивнул эфору Эйсхарду и протянул ему планшет с именами.
– Твоя группа. Минус один.
– Кто?
– Линелия Амси. Ров с кольями.
У меня сжалось сердце: видно, это она кричала тогда, звала на помощь.
Ледяной эфор поморщился и несколько раз провел острием карандаша по листу, туда-сюда, разрывая бумагу, вычеркивая Линелию из своих подопечных и из жизни.
– Проклятие! Я тысячу раз говорил мейстерам, что ров – слишком сложное испытание для желторотиков.
Эйсхард будто почувствовал, что я подслушиваю, и вперил в меня холодный взгляд, за ним ко мне повернулся и второкурсник. Зло усмехнулся.
– Вот кого надо было отправить в ров.
Эфор никак не прореагировал на это замечание, но, возможно, был согласен с ним. Дочь предателя Дейрона в отряде – непроходящая головная боль. Дочь предателя Дейрона, насаженная на кол, – решенная проблема.
Мой командир пробежал глазами список, соотнося имена с их обладателями, быстро черкнул какие-то символы напротив некоторых фамилий. Интересно, он вот так сразу запомнил нас? С первого раза?
– Все в сборе! – провозгласил он. – Слушайте внимательно, дважды повторять не стану.
Уставшие, взъерошенные первогодки отлепились от стен и, будто мотыльки к огню, потянулись к командиру. Краем уха я слышала, что другие эфоры отдавали своим группам похожие приказы.
– Сейчас я отведу вас в жилое крыло, покажу спальни. Для каждого подготовлен комплект повседневной формы. Приведите себя в порядок и через полчаса ожидайте у дверей комнат.
– Пойдем на ужин? – пробасил толстяк Атти Галвин.
Эфор Эйсхард хлестнул по нему взглядом.
– Ужин через два часа. Я соберу вас на первый инструктаж.
По ряду пронесся едва различимый недовольный ропот, но возмущаться вслух первогодки побоялись. Веела взглянула на меня исподлобья, словно это я виновата, что ее оставили без клубничного компота. Да, я обманула, признаю, но лишь для того, чтобы эта дурочка приободрилась и выбралась из лабиринта.
– За мной, желторотики!
Командир не оглядываясь двинулся вперед: кто отстанет – тому же хуже. Я пока не знала, чем грозят штрафные баллы, но явно не дополнительной порцией супа.
Ронан и Веела топали рядышком. Они больше не держались за руки, но их пальцы почти соприкасались. Я пристроилась сбоку.
Увидев, что я иду с ними, они переглянулись и замедлили шаг, отстали, пропуская меня вперед.
И я пошла одна во внезапно образовавшейся пустоте спереди и сзади. Никто не хотел идти вместе с дочерью предателя, точно я была прокаженной и эта зараза передавалась по воздуху.