– Да? – оживился Ронан. – Что ты поняла?
– Смотри!
Я сделала пару шагов вперед, но остановила Ронана перед невидимой чертой, за которой начинался ровный пол, ухватив напарника за запястье. Он послушно замер, однако тут же стряхнул мою руку, точно она его обжигала.
Как я могла забыть – я дочь предателя. Ронану неприятны мои прикосновения, как и то, что я нахожусь рядом. Мы заключили временный союз, это не значит, что мы стали приятелями.
– Смотри, – повторила я слегка осипшим голосом. – Вдоль левой стены тянется бороздка – это наша дорога. Вон там…
Я указала пальцем в середину коридора.
– Там должна начинаться вторая бороздка. Как на рисунке. Надо будет перескочить на нее. Веела, ты меня слышишь?
– Так просто? – удивился Ронан. – Легче легкого.
– Когда знаешь – просто, – сказала я, не стала добавлять, что мы могли не заметить подсказки, не обратить на нее внимания, не разглядеть борозды на полу.
– А если сойдем с дороги? – пискнула Фиалка.
Я покачала головой, но подумала, что мой жест может быть незаметен в полумраке, и добавила вслух:
– Я не знаю. Но лучше не сходить. Я пойду первой. Я легкая и быстрая. Если что-то случится… Вы увидите и попробуете меня вытащить.
«Или хотя бы останетесь в живых», – мысленно добавила я.
Я встала у края бороздки и осмотрелась. Стены тонули в сумраке, но, насколько я могла судить, в них не было отверстий, из которых в любой момент вылетят стрелы, или щелей, откуда на головы незадачливых путников обрушатся топоры и секиры. Просто коридор. Просто дорога.
– Ладно… – пробормотала я.
Я пошла по едва заметной бороздке, выдолбленной в каменной полу, будто канатоходец по канату: раскинула руки в стороны и старалась не заступать за край. За мной, пыхтя и отдуваясь, шагал Ронан, ему тяжело было удерживать равновесие.
– Веела, ты идешь? – крикнула я, не оборачиваясь.
– Иду!
Я прошла треть пути и, как и ожидала, увидела вторую бороздку, отстоящую от первой почти на метр. Не критично – можно перепрыгнуть. Главное – постараться попасть ровно на линию.
– Внимание! Впереди вторая дорога, – громко позвала я. – Я сейчас перескочу на нее, отойду на несколько шагов, тогда прыгает Ронан, потом Веела.
Не зря отец гонял меня на тренировках почти наравне с рекрутами-новичками. Честно сказать, от природы я слабая, да еще и тонкая, как тростинка. Никудышный воин, чего греха таить. Но с тех пор, как мне исполнилось десять лет, еще до того, как Ищущий обнаружил во мне дар, отец утром и вечером, невзирая на погоду и мои писки, выгонял меня на полигон. Сейчас я понимала, что синяки, ссадины, ноющие суставы и сбитые костяшки пальцев – ничтожная плата за то, чтобы остаться в живых.
На тренировках я перепрыгивала со столба на столб. Падала в жидкую грязь, вымешенную сотнями сапог, поднималась, карабкалась вверх и прыгала снова.
С линии на линию я перескочила без труда. Прошла вперед, дожидаясь свою команду. Ронан грузно перемахнул с борозды на борозду – его выручил высокий рост и длинные ноги. Веела долго примерялась, раскачивалась то вперед, то назад и с каждой секундой трусила все сильнее.
– Прыгай немедленно! – приказала я.
– Прыгай давай! – «помог» Ронан. – А то уйдем и оставим тебя здесь одну!
Веела взвизгнула и прыгнула. Слишком слабо. Слишком недалеко. Это было заметно сразу. Она приземлилась сначала на ноги, потом, пошатнувшись, упала на колени и уперлась ладонями в гладкий пол.
Пару мгновений ничего не происходило.
«Пронесло? Это ловушка-обманка?» Папа говорил, что бывают и такие: заставляют включать мозги, но не опасны.
Нет, не пронесло. Раздался тяжелый гул, как тогда, когда с гор сходит лавина. Гарнизон, в котором я росла, окружали горы. Зимой частенько можно было услышать этот грозный гул после того, как стихийники направляли лавины в безопасное русло.
Пол рушился! Коридор, по которому мы только что шли, обваливался вниз со все нарастающей скоростью.
– К стене! – крикнула я.
Если я не ошиблась – а я отчаянно надеялась, что права, – у стены должен остаться узкий выступ. Одаренным обязаны предоставить еще один шанс!
Веела возилась на полу, путаясь в длинном платье, всхлипывала. Даже если я захочу – я не успею до нее добежать и оттащить к стене. Бедная Фиалка.
Я прижалась к каменной кладке спиной. Надо отвернуться. Зачем мне помнить последнее мгновение жизни хрупкой и невезучей девушки? Если бы не проклятый дар в ее крови, Веелу ждала бы совсем иная судьба. Сразу было ясно, что она не жилец. Я не удивлена.
А вот Ронан удивил! Он в один шаг оказался рядом с Веелой, схватил ее огромной ручищей за воротник и вздернул на ноги. Отшвырнул в мою сторону, и тут уже я обхватила ее за талию, прижала к себе и к стене. Сын рыбака попятился от выскальзывающих из-под его ног камней. Успел!
Миг – и грохот стих. Мы стояли на карнизе шириной в две ступни Ронана, распластавшись по стене, прижавшись к ней изо всех сил. Внизу у наших ног чернела пропасть, казавшаяся бездонной.
Ронан хрипло дышал, Веела шепотом молилась Всеблагому. Я думала.
В лабиринте проверяют нашу физическую силу и нашу смекалку. Нас разделили с Нелвином, чтобы усложнить задачу, и попытаются снова разделить. Сколько же здесь ловушек? Останься Веела одна, далеко бы она не ушла.
К счастью, нам дают подсказки, значит, надо не хлопать ушами, а ловить каждый знак.
Знак, знак… Что-то очевидное не давало мне покоя, мешалось, будто маленький камешек, залетевший в ботинок.
– Идем? – выдохнул Ронан. – Надо…
– Погоди! – оборвала я его. – Мне нужно подумать.
– О чем здесь думать-то…
– Тихо! Заткнись на секунду!
Ронан скрипнул зубами, но замолчал.
Лабиринт. Мы должны выйти на другой стороне. Подсказки. Выход… Ключ!
Точно! Нам не просто так показали заметный издалека, внушительного размера ключ. Дверь легко можно запирать и отпирать магией, ключ для этого не нужен, если только…
– Нам надо найти ключ! – сказала я. – Без него мы не выйдем. Осмотритесь, вы не видите ключа? Вероятно, он такой же, как тот, что куратор держал в руках.
Мы все втроем зашарили глазами по потолку, по стенам.
– Ничего нет, – прошептала Веела.
– Хорошо. Тогда двинулись вперед. Тихонько, не торопимся.
Я нащупала дрожащую руку Фиалки, она до боли вцепилась в мои пальцы. Осторожно переставляя ноги, мы пошли по карнизу. Ронану сейчас приходилось тяжелее всего: слишком тесно для крепкого парня. Сын рыбака освободил плечи от лямок рюкзака и сбросил его вниз. Мы проследили взглядом, как матерчатый рюкзак, переворачиваясь, исчезает во мраке. Звука падения мы не услышали.
– Эх, а у меня там такие вкусные крендели с собой были, – посетовал Ронан. – Мама напекла.
– Ничего, закончишь обучение и снова увидишь маму, – подбодрила я парня. – А крендели… Подумаешь, крендели! Сейчас выйдем из лабиринта, и нас отведут на ужин. Выдадут форму.
– У них красивая форма, – вздохнул Ронан.
– Тебе пойдет!
Мы шаг за шагом продвигались вдоль стены. Кожаная куртка защищала мою спину, а вот Веела наверняка до крови расцарапала свою острыми камнями.
– А на ужин подадут компот? – прошептала Веела. – Я люблю клубничный компот.
«Подадут, – усмехнулась я про себя. – Словечко-то какое…»
– Обязательно подадут, – уверила я ее и облизнула губы: пить хотелось страшно. – А потом пойдем отдыхать. У каждого будет своя комната.
– Своя? – переспросил Ронан. – У меня три брата. Даже не могу представить, как это – своя комната.
– Тебе понравится!
Мы шли над пропастью. Веела, наверное, представляла себе клубничный компот и мягкое одеяло. Ронан – черную студенческую форму. А я… Я думала, что должна сдержать обещание, данное отцу, и выжить. Но я понимала: даже если я выйду с другой стороны лабиринта, моя борьба за существование на этом не закончится, а только начнется.
Правая нога встала на широкую плиту. Она выглядела надежной, но на всякий случай я все же ударила ее пару раз пяткой и только потом встала обеими ногами. Помогла сойти Вееле.
– Что теперь? – спросил Ронан, отряхивая руки от каменной пыли.
– Теперь идем дальше и ищем ключ.