Исчезновение служителя – это одно. Шепоты, тени – их можно было проигнорировать, объяснить, рационализировать. Но исчезновение сержанта Арториуса, ветерана дюжины кампаний, человека, которого уважали и которым восхищались его солдаты, вызвало ударную волну страха по Аванпосту Сигма-9, которая затмила все, что было до этого. Это была не какая-то неисправная машина или игра света. Это был опытный воин, человек, который сражался с орками и эльфами, не дрогнув, взятый из их среды, оставив после себя лишь леденящее отсутствие и растущее чувство страха у других членов экипажа.
Арториус был на патрулировании нижних уровней, проводя рутинную проверку гидропонного отделения, жизненно важной области, которая снабжала аванпост свежей едой. Его сопровождали два младших гвардейца, оба из которых вернулись в казармы, как и было запланировано, и не сообщили ничего необычного. Арториус, как они сказали, просто… исчез. Только что он был там, его грубый голос эхом разносился по влажному воздуху, а в следующий момент он исчез, поглощенный тенями, цеплявшимися за края отсеков гидропоники, заставив обоих солдат поверить, что это какая-то паранормальная активность или что-то неизвестное и необъяснимое.
«Он был прямо за нами», – пробормотал капитану Валериусу один из стражников, молодой новобранец по имени Кай, с бледным от шока и страха лицом. «Мы проверяли уровень питательных веществ, а потом… потом мы обернулись, и он просто… исчез. Мы искали везде, но его не было. Он словно просто… растворился в воздухе, оставив меня и моего напарника безрезультатно обыскивать это место».
Валериус внимательно слушал, его мысли метались. Арториус был не из тех, кто бродит, бросает свой пост. Он был дисциплинированным, надежным, солдатом до мозга костей. То, что он просто исчез, без борьбы, без звука, предполагало нечто гораздо более зловещее, чем просто несчастный случай или ошибка в суждении. Ветеран в нем не упускал ничего подобного из виду, даже несмотря на то, что ситуация была мрачной. Это как-то связано с другими инцидентами, особенно с тем, о чем говорил Арктур. Он был уверен, что за этим стоит какой-то грандиозный заговор, схема гораздо более масштабная и опасная, чем он думал раньше.
Он немедленно приказал провести полномасштабный обыск нижних уровней. Каждый коридор, каждая комната, каждый туннель доступа были прочесаны отрядами тяжеловооруженных стражников. Техники сканировали на предмет любых признаков необычных энергетических показаний, любых признаков борьбы или взлома. Весь форпост был приведен в состояние повышенной готовности, и без того напряженная атмосфера теперь была насыщена ощутимым чувством страха и ожидания. Даже эти ксеносы несмотря на то, что их обвиняли в качестве возможных подозреваемых, присоединились к поисковым работам. Им все равно, что произойдет, они стремятся выжить любой ценой.
Обыск ничего не дал. Не было никаких признаков борьбы, никаких доказательств нечестной игры, никаких следов Арториуса вообще. Как будто его стерли из существования, выдернули из самой ткани реальности. Единственной зацепкой, если ее вообще можно было так назвать, был слабый, почти неуловимый запах, который держался в том месте, где его видели в последний раз, – странный, металлический запах, как озонированный воздух, смешанный с чем-то… органическим, чем-то чуждым всему известному. Валериус уже чувствовал его раньше, в Фабрике, недалеко от того места, где Омикрон-7-Каппа сообщил, что видел тени, танцующие вне досягаемости. Однако что это значило, ему не понять. Он будет искать дальше, пока на его форпосте есть верные солдаты, он будет продолжать поиски.
Дни превратились в мучительную ночь. Надежда найти Арториуса живым таяла с каждым часом. Моральный дух гарнизона, уже потрепанный предыдущими инцидентами, резко упал до новых глубин. Шепот, казалось, становился громче, тени темнее, чувство того, что за ними наблюдают, усиливалось, наступая на них со всех сторон, из каждого угла этого проклятого объекта. Валериус видел страх в глазах своих людей, слышал его в их приглушенных разговорах, чувствовал его в холодной, липкой хватке собственного сердца, понимая их боль, понимая необходимость ответа, который принесет спасение.
Затем, как раз когда отчаяние угрожало поглотить их всех, произошел прорыв. Патрульная группа, обыскивавшая заброшенное хранилище возле секции гидропоники, нашла его. Сержанта Арториуса, или то, что от него осталось. Он был жив, но едва. Он съежился в углу, его униформа была разорвана, его тело покрыто странной маслянистой грязью, которая напоминала то, что, по сообщениям других членов экипажа, нашли. Его глаза были широко раскрыты и пусты, он смотрел в никуда, видя ужасы, которые он не мог забыть. Его разум, казалось, разбился, отступил в темное, недоступное место, где никто не мог до него добраться, а также объяснить ужасы, которые он теперь переживал без конца, пока не наступит его смерть.
Его срочно доставили в медотсек, где Медицинский хирург Гамма-3, которому помогал его лечащий врач неустанно трудился, чтобы стабилизировать его состояние. Но ущерб был не только физическим. Разум Арториуса исчез, потерянный для всех ужасов, которые он пережил в темноте. Он был кататоническим, не реагировал, его тело было всего лишь пустой оболочкой, живым трупом. Но даже в таком состоянии его постоянная дрожь и судороги говорят другим об ужасах, которые он видит в своем сознании. Этот случай может снова стать решающим ключом к выяснению того, что произошло. Но как можно расследовать такой непредсказуемый случай? Валериусу еще предстоит выяснить это.
Но затем, словно щелкнул какой-то скрытый переключатель, Арториус начал говорить. Не связными предложениями, а фрагментарными, разрозненными фразами, его голос был рваным, гортанным шепотом, который, казалось, вырывался из его горла. Его медицинский персонал не сообщил об изменениях. Только он начал говорить что-то неразборчивое, на каком-то инопланетном языке или на искаженной версии готика, который они используют для своего общения, постоянно меняясь и меняясь. Только несколько слов были расшифрованы и распознаны.
«Глаза», – бормотал он снова и снова. «Глаза в темноте. Наблюдают. Всегда наблюдают. Они видят все, везде… Холодно… так холодно… Они идут… Шепот… тени… зубы… голодные… такие голодные…» Затем он снова деградировал в простое состояние живого трупа, прежде чем начать повторять все это снова через некоторое время.
Эффект его слов на тех, кто их слышал, был леденящим. Они подтвердили то, что говорил Арктур, то, что многие начали подозревать. Там было что-то, что-то во тьме, что-то, что охотилось за ними. «Глаза в темноте» стали леденящей мантрой, символом невидимого ужаса, который укоренился в Сигме-9, подтверждая то, что было сказано ранее, присутствие некой злобной сущности, преследующей их из тени. И что-то, что начало заражать их разум и разрушать все, над чем они работали.
Валериус, слушая опустошенные речи Арториуса, почувствовал, как холодный ужас поселился в его сердце. Это был не обычный враг. Это было нечто гораздо более коварное, гораздо более опасное, чем все, с чем он сталкивался раньше. Это был враг, который мог напасть из тени, который мог украсть разум человека, который мог превратить верного солдата в бормочущую развалину. Враг, который не знает границ и пределов, закончил он мысль, глядя на Арториуса.
Тогда он понял, что больше не может позволить себе ждать ответов. Он должен был действовать, и действовать быстро. Враг был в их стенах, среди них, и пришло время дать им бой. Но как сражаться с врагом, которого не видишь? Как сражаться с тем, что существует только в тенях, в шепоте, в глазах, которые наблюдают из темноты, молча манипулируя всеми вокруг? У Валериуса не было ответов, пока. Но он знал одно: правила игры изменились. Это уже не была война на истощение, битва огневой мощи и тактики. Это была война за выживание, битва за их души. И она была далека от завершения.