Она быстро побежала вниз по ступенькам, таща за собой орущую и брыкающуюся кошку. На втором пролёте Феня поняла, что бороться бесполезно и встала на ноги. Но было поздно, хозяйка уже распахивала дверь на улицу.
Дашка бесцеремонно запихнула Феню в салон, сложила вещи в багажник и села за руль. Джимку приглашать не надо было. Никто не заметил, как овчарка просочилась на своё любимое место. Зато радостные слюни на рычаге коробки передач трудно было н заметить.
– Джим, я тебя прибью когда-нибудь! Подбери вожжи!
Она вставила ключ в стартёр. Сердце отчаянно заколотилось. А если не заведётся? Если она тут неслучайно застряла и все эти открытые двери машин потому и открыты, что машины бесполезны, как и вся остальная техника? Что-то ведь я такое слышала про какое-то такое оружие, которые вырубает всю технику от тостера до ракеты. Сгорают то ли микросхемы, то ли ещё какая-то лабуда. И всё! Каменный век: лошади, мотыги и подсечное земледелие.
– К чёрту! – ответила она своему скептику и повернула ключ.
Машина завелась с первого раза, как обычно и настолько неожиданно, что Дашка аж вскрикнула.
Джимка тоже от неожиданности подала голос. Эхо разнеслось по двору и даже немного напугало Дашку.
– Фух… Аллилуйя! По-моему мы спасены, Джим! – Дашка потрепала собаку по холке. – Едем же скорей!
Она захлопнула дверь, пристегнулась и безбожно газанула: муж бы убил.
Когда она вырулила со двора на улицу, эхо вновь напомнило о себе. Глухой рёв мотора, казалось, заполнил собой всю улицу и стремительно обгонял авто. Дашка почувствовал себя на минуту ночным гонщиком, которые тут рассекали ещё минувшей ночью и которых проклинала далеко не только она. Эхо билось в окна и двери пустых домов, как будто тщетно пыталось разбудить их обитателей. На перекрёстке эхо разлетелось и догнало Дашку сзади, заставив нервно глянуть в зеркало заднего вида. Разумеется, там никого не было. Эхо играло. Играло с домами, играло с её нервами, с чуткими ушами собаки. Ему было всё равно, оно играло и наслаждалось своим многоголосием, впервые звучавшим так чисто и отчётливо, не заглушаемым этими суетными людишками.
А вот Дашке было не по себе. Не удивительно, что город похож на безумный взбешённый рой. В городах так дико шумно. Одна машина на пустой улице производила шума больше, чем способно было переварить бедное Дашкино нервическое нутро. А десятки тысяч машин? А когда ты устал или не выспался? Кошмар! Вот и тянет людей в лес, за город, на дачу, к природе и тишине.
Её тянет прямо сейчас к людям. Прочь от тишины. Квартал за кварталом никого, нигде… Нет людей… Свернула налево к торговому центру. Никого. Стоянка пуста, значит, никто на работу и за покупками не приехал. Значит, всё-таки ночью.
Дашка выехала на проспект. Вот и перекрёсток выбора.
«Пойдёшь налево, пойдёшь направо… Так куда? До реки всего метров триста. Ну четыреста… Отсюда не видно никакого заградотряда… Может там его и нет… Всё-таки направо, к реке. Быстро узнаем, что нас никто не ждёт, не будем тянуть резину, и поедем на юг», – рассуждала Дашка.
На проспекте было так же пусто, как и тихом старом спальном районе. Тихо и нестерпимо жарко. Дашка было открыла окна, чтобы в тишине своего автоаквариума не пропустить вдруг какого-нибудь звука жизни, сигнала. Горячий воздух стремительно врывался в салон авто, лохматил волосы, дул в лицо – чистый и незнакомый. Дашка вдруг поймала себя на мысли, что впервые стоя здесь на перекрёстке перед выездом в большой город, дышит не выхлопами других машин, а чистым воздухом, странным и незнакомым. Она отчётливо различила запах разогретого солнцем асфальта. А это что? Тополь? У тополя специфический густой запах.
«Я-то думала, что он пахнет только когда листочки распускаются и после дождя. А он пахнет всё время. Кажется, даже запах у него клейкий, как чешуйки его почек. Кто бы знал?!»
Дашка высунулась в окно и задрала голову, пытаясь увидеть всё дерево целиком. Тополь покачивал на жарком ветру своими зелёными с серебром листочками, как будто говорил, смотри я какой, ты ведь раньше не замечала.
– Не замечала…
Она повернула голову и посмотрела на проспект. Всё вокруг стало как будто объёмнее, ярче, даже красивее. То ли солнце в зените так рисовало в тандеме с Дашкиным воображением, то ли отсутствие смога, газа и пыли действительно настолько меняло картинку, но таким свой город Дашка видела впервые. Впервые не только без людей, а впервые в деталях, красках, запахах и звуках. В новых деталях, новых красках, новых запахах и совершенно новых звуках. А ведь она архитектор, художник, ей ли не видеть и не знать всего этого, ей ли не уметь абстрагироваться, подняться над реальностью выше этого и уметь наслаждаться красотой?
Ан нет. Если подняться над смогом, того гляди можно выйти в открытый космос. Тут уж деталей не разглядеть.
Дашку новое знание поразило. Страх-то она загнала на задворки, до времени. А когда он не застит глаза, оказывается, вон сколько всего видно. Дашка даже немного расстроилась. Вот так живёшь-живёшь, каждый день за годом год ходишь, ездишь одним и тем же маршрутом, каждую трещинку на асфальте знаешь, каждое деревце, а по сути ничего не видишь и не знаешь. Они и такие вроде и не такие. Собственно ничего особенного вокруг не было: махина торгового центра, бетон, пластик, хромированные поручни двух крыльев-лестниц, стены панельных многоэтажек, широченная проезжая часть проспекта, вереница лип вдоль домов на противоположной стороне дороги. И всё-таки что-то не так, что-то по-новому виделось Дашке, какая-то прелесть пустоты и почему-то всё казалось таким ярким, сочным, лучше, чем обычно.
«Почему?» – спросила она саму себя и сама пожала плечами в недоумении.
Дашка немного смутилась непривычному какому-то ностальгическому чувству, как будто понимала, что видит это всё в последний раз, как будто что-то подсказывало, она приняла правильное решение – искать других людей. Теперь она была уверена: они найдутся. Скоро. Они рядом.
Поворотник щёлкнул, указывая направо. К мосту! Лёгкая эйфория через считанные минуты сменилась едва заметной тревогой. Мост был цел. Теперь она видела его весь. От начала до конца. И всю трассу вперёд на пару километров. Дорога за мостом едва заметно уходила под уклон, а затем, слегка забирая влево, поднималась на крутой холм. Сколько было видно глазу – ни кордонов, ни машин, ни людей впереди не было. Дашка остановила машину перед самым мостом. Одна надежда не издав ни звука умерла. Сердце больно резануло. Откуда-то из засады прорвалась одинокая слеза. Ещё не отчаяние, но как будто детская обида. Ты веришь, что тебе на Новый год подарят фломастеры, а мама решила, что подарок должен быть практичным и дарит тебе колготки. А тебе 11 лет и ты будешь помнить это всю жизнь.
Вот и перед Дашкой были очередные колготки.
– Ну точно… – сказала Дашка. Две «штанины» дороги упирались в подножие холма. – А это жопа… Самая что ни на есть настоящая.
Она открыла дверь машины и встала на подножку, держась за крышу. Надо было хоть на реку глянуть. Может в ней дело. Ну или последствия катастрофы тихо дрейфуют в синюю даль. Кто ж знает?
Река текла туда же, куда обычно. Привычного густо-зелёного цвета. Тут, около моста, пахло более привычно. Живой водой, водорослями, мокрой землёй, лесом, шумевшим кронами там внизу. Ничто не тревожило гладь реки, мирно текущей через город уже тыщу лет.
– Никого, – едва слышно сказала Дашка. Она медленно нехотя опустилась на сиденье, повернулась к зверюшкам. – Никого, девочки.
Дашка попыталась отпугнуть заёрзавший страх одиночества, типа фиг тебе, я не одна вовсе. Нас аж трое и это надолго.
– План Б, – сказала она, пытаясь улыбнуться. – Просто план Б.
Она чуть сдала назад и резко вывернула руль влево. Джип легко запрыгнул на бордюр, чуть сложнее ему дались две полосы трамвайных рельсов, но ничего критичного. Всего лишь немного потрясло. Дашка поехала в сторону Южной станции.
Немного жаль было любимую машину и она чуть поругала себя за этот внезапный порыв нарушителя общественного порядка. А потом вдруг сообразила: можно было просто развернуться и поехать в обратную сторону прямо по своей полосе, ведь шанс встретить кого-то лоб в лоб был ничтожен. Это Дашка уже начинала ощущать ещё реальнее, чем там, дома, в уютном дворике, меж знакомых с детства домов и узких улочек со старыми деревьями, на широком проспекте, уходившем почти строго на юг, отсутствие людей и машин было значительно более ощутимым. Если там, на краю леса, в старом городе, ещё ранним утром можно было увидеть пустые улицы, то здесь на проспекте это было почти нереально. Одна из главных артерий города, десятки магазинов, сотни домов, даже несколько ресторанов, огромный новый храм, сиявший куполами на всю округу. Едва затихала жизнь в ресторанах и такси развозило по городу последних клиентов, как им навстречу мчались из депо первые пустые трамваи с сонными кондукторами, а к ангарам магазинных складов парковались огромные фуры сетевых супермаркетов.
И вдруг – никого. Дашка поглядывала по сторонам со смутной надеждой увидеть если не людей, то какие-то признаки эвакуации, аварии, хоть чего-то, что внесёт ясность. Но взгляд не цеплялся ни за что. Вообще ни за что. Ничто нигде не казалось странным или необычным.
«Просто нет людей. Просто нет машин. Общественного транспорта, кстати, тоже нет. Хотя он ходит почти круглосуточно. Кто-то где-то должен был бросить трамвай или троллейбус, – думала Дашка. – Ведь это автобусы можно согнать под эвакуацию, а трамваи – нет. Но на трассе не было вообще ни одного авто. Никакого и нигде. Даже такси. Что уже совсем странно было. Чего-чего, а такси в Лисовске едва ли не больше, чем жителей, потому что общественный транспорт хоть и ходит, но очень редко, вопиюще редко. К тому же большая часть областного центра – это частный сектор и кварталы старого города, где общественному транспорту попросту места нет.
– Может их тоже на эвакуацию бросили? – решила Дашка. – Ну пусть так.
Дашке обязательно нужно было хоть какое-то объяснение давать происходящему, хоть какую-то логику найти в этих новых реалиях, хоть какой-то оптимизм внушить самой себе. Только бы не разувериться в своём предположении, что всех просто вывезли за зону поражения, быстро, аккуратно и ночью. А её забыли. Случайно. Так бывает. С ней вот случилось. Но ничего страшного. Руки-ноги есть, мозги тоже. Она найдёт выход. Точнее выезд и всё будет хорошо. Она даже пригодится там… Там, где все. Через пару минут дорога углубилась в промзону. Потянулись высокие заборы, за ними цеха, ангары, административные здания, трубы.
– Трубы! – Дашка резко ударила по тормозам, распахнула дверь и выскочила наружу.
Ни одна труба не дымила. Ни одна. Она точно знала, что этого не может быть. ТЭЦ и два химзавода работали круглосуточно уже 50, а то и больше лет. Там трудилась в три смены добрая половина жителей округа. Вечно. Да что там, отец после университета проработал там всю жизнь. До сегодняшнего дня. Технология требовала непрерывного цикла производства. Так просто не остановить. Это просто невозможно. Это опасно. И всё равно трубы будут дымить ещё некоторое время после плановой остановки цикла. Остывать, ну или что там с ними происходит. Во всяком случае, так рассказывал отец. Как можно было прервать цикл быстро? Всё остудить, очистить… Вот хоть бы что-нибудь в этом понимать… Но если и это не подаёт признаков жизни. Значит, и тут никого нет. На аварию не похоже. Ни дыма, ни запаха, ни каких выбросов вроде. Тишь, гладь… Чистота… Значит, не авария… Во всяком случае, не здесь.
– Да когда же это случилось, чёрт возьми! – разозлилась Дашка. – Может, в этом и нет ничего необычного, – она махнула рукой в сторону не дымящих труб, – может, я просто цепляюсь за знакомые детали, как за маяки привычной жизни? Ищу там, где ничего необычного нет, а смотреть надо под ноги, или вверх, или вглубь.