Коридоры Академии Пента – это настоящие лабиринты. За любой неприметной дверью могла скрываться целая рекреация, а нумерация кабинетов не подчинялась никакой логике. Я торопилась на практикум по артефакторике и боялась, что опоздаю. Время от времени мне навстречу попадались другие студенты, у которых, по идее, можно было спросить дорогу, но здесь, в Пенте, следовало действовать с осторожностью. Попросить другого мага об одолжении было так же опасно, как любое волшебное существо, если они действительно когда-то жили среди людей. Самая невинная просьба могла завести в опасную трясину обязательств.
Самое ценное для любого мага – это его резерв. Пополнить его можно было разными способами. Медитациями, например. Или, еще лучше, практикой. Чем чаще ты обращаешься к магии, тем увереннее будешь ладить с источниками. За последний год, регулярно занимаясь починкой бытовых артефакто-приборов, я подняла свой резерв почти вдвое. Правда, похудела сильно, и волосы начали сыпаться, и вообще… Неумеренным колдовством можно было довести свой организм до полного истощения.
Был и другой способ пополнить свой запас магии – оказать услугу другому магу, а потом востребовать долг. Желательно, с процентами. Такие случаи выпадали нечасто, потому что другие волшебники тоже держались начеку и всячески избегали оказаться в положении должника. Вот и сейчас я осторожничала, не спрашивая дорогу. Иначе тебе кинут в руки светлячок-проводник, а потом перед зачетной неделей напомнят: «за тобой должок, не забыла?» В результате ты должен будешь отдать столько магии из резерва, сколько требовалось для создания магического проводника, плюс еще бонус, если помощь была оказана в критической ситуации. Два-три раза расплатишься, и растратишь весь свой запас, а экзамены потом как сдавать?
Поэтому маги всегда очень осторожны с просьбами. И вообще со словами. Слова можно истолковать двояко… С другой стороны, опаздывать мне тоже не хотелось, потому что я и так была на плохом счету у госпожи Скопы – непонятно, правда, за что. Я прибавила шагу, надеясь, что успею отыскать нужную аудиторию за оставшиеся восемь минут. Бегом завернула за угол – и едва не налетела на парочку, стоявшую в коридоре.
Кажется, я испортила кому-то утреннее свидание. Моим первым побуждением было отвести взгляд и пробежать мимо, но зачарованный вид девчонки мне не понравился. Это была Майя Завирушка из нашей группы, скромница и тихоня. Скорее всего, бедолага тоже заблудилась в переходах, и тут ее подстерег Беркут. Злат Великолепный, чтоб ему пусто было. После памятной вечеринки в колонном зале я старалась его избегать.
Он навис над девушкой, почти прижимая ее к стене, в позе «хотя бы взглядом изнасилую, если по-другому нельзя». Их лица почти соприкасались. Майя завороженно глядела на него, приоткрыв губы. Беркут говорил что-то мягким вкрадчивым тоном, что было совсем на него не похоже.
– Хочешь, я помогу все уладить? – шепнул он. – Меня в Пенте хорошо знают. Поначалу учеба всегда буксует, в этом нет ничего страшного. Пойдем со мной. Мы со всем разберемся.
Он явно наслаждался ситуацией и самим собой. Майя молчала. Она, похоже, вообще забыла, как дышать.
– Тебе стоит только попросить, – намекнул он.
Девушка слепо улыбнулась, не замечая, как хищно блеснул его взгляд. Зато я заметила.
– А потом счет предъявишь? – гневно вырвалось у меня.
Обычно мы все избегали связываться с Беркутом, но его подлый поступок настолько меня взбесил, что я забыла об осторожности. Вряд ли он нуждался в дополнительном магическом резерве – с его-то потенциалом! – просто ему нравилось чувствовать свою власть над кем-то. Мерзко так поступать! Майя уже готова была согласиться на что угодно, но мой окрик вывел ее из оцепенения. Ойкнув, она отступила на шаг, вся вспыхнула пунцовым цветом, оттолкнула Беркута и убежала. Злат проводил девушку тяжелым взглядом. Его лицо стало холодным и жестким, как камень. Потом он медленно обернулся ко мне:
– Нарываешься, Синица?
Он двигался со зловещей неторопливостью, уверенный, что жертва никуда не сбежит. Я незаметно активировала браслеты. Теоретически драки в Академии были запрещены, но мы здесь одни, и ничто не помешает Беркуту устроить правдоподобный несчастный случай с моим участием. Не думаю, что моя судьба всерьез кого-то обеспокоит.
– Я не Ворон, со мной такие фокусы не пройдут!
Внезапно дверь одного из кабинетов открылась, и оттуда, привлеченный шумом, выглянул преподаватель. «Или старшекурсник», – подумала я, когда он улыбнулся. Улыбка очень его молодила. Его рыжеватые волосы были растрепаны, словно он часто ерошил их пальцами в моменты задумчивости. Добрые карие глаза за круглыми стеклами очков внимательно осмотрели нас обоих.
– Астра Синица, если не ошибаюсь?
Я обрадовалась. Ну вот, хоть какая-то польза от моих сомнительных подвигов на экзамене! Меня уже узнают в коридорах. Если повезет, это даже спасет меня от драки.
– У вас сейчас практикум в триста третьей аудитории. Идемте, я провожу. А ваша группа занимается на первом этаже, – добавил он, обращаясь к Злату.
– Одну минуту. Она сейчас подойдет, – властным тоном сообщил Беркут.
Старшекурсник кивнул и снова скрылся в кабинете. Лучше бы он не был так деликатен! Злат навис теперь уже надо мной, опершись ладонью о стену. Не знаю, может, у него проблемы с позвоночником? Или это его любимая поза – изображать из себя пьяное дерево?
Помня о свидетеле за приоткрытой дверью кабинета, он невольно понизил тон:
– Люди должны знать свое место, Синица. Усекла? Не советую путаться у меня под ногами.
– Твое место сейчас на первом этаже, – холодно напомнила я и вывернулась из-под его руки.
До двери в спасительный кабинет было пять шагов – и каждую секунду я ждала какого-нибудь заклятья, которое прилетит мне в спину.
Не следовало мне так вести себя с Беркутом… Да что там, мне вообще не следовало встревать, но чужая подлость всегда мгновенно выводила меня из себя. Так ведь можно докатиться до второго Шубожора… Ой, нет! – одернула я себя. Только не это. В прошлый раз я обещала себе, что больше никогда не буду действовать такими методами, так что забыли.
***
«Старшекурсника», который спас меня в коридоре, звали Питер Травничек, и он оказался нашим преподавателем по зельеварению. Еще большей неожиданностью стало то, что его практикумы в первом семестре понравились мне больше всего. Верба даже подшучивала надо мной – мол, не ту специальность ты себе выбрала, Синь!
Несмотря на то, что мы с ней учились на разных специальностях, в первом семестре у нас было много общих предметов. Ведь любой артефактор должен худо-бедно разбираться в зельях, потому что некоторые из них применялись для обработки материалов. И любой зельевар должен знать, какие снадобья нельзя варить в новолуние или в грозу, даже если он не владеет такими подробными сведениями, как погодники. Поэтому мы с Вербой на многие занятия ходили вместе.
Мои профильные предметы, такие как артефакторика и кристаллография, вела Гортензия Скопа, с которой у нас сложились напряженные отношения. Я так и не поняла, за что она меня невзлюбила, но каждый раз, когда ее взгляд находил меня в классе, ее лицо делалось колючим и строгим. Прямо не Гортензия, а Чертополох.
Хотя не мне бы насмехаться над чужими именами, конечно. Мое имя тоже не очень мне подходило. Астра – это имя для девушки с амбициями, готовой к большим свершениям. Я была старшей среди сестер, и, наверное, в то время родители еще питали большие надежды насчет нашего будущего. Собственно, мне могло достаться имечко и похуже. Учитывая, сколько времени мама проводила в своей мастерской, мне повезло, что она не назвала меня какой-нибудь Гайкой!
Кроме госпожи Скопы, в присутствии которой нельзя было расслабиться ни на минуту, меня нервировал Ворон. Непонятно зачем, но он ходил на все семинары по артефактам, ни одного не пропускал. При каждой встрече он приветливо кивал мне и, кажется, один раз даже пытался заговорить. Я быстро проходила мимо, старалась сесть подальше от него и сразу заводила разговор с кем-нибудь из студентов. Верба закатывала глаза, называя меня «собакой-подозревакой», но моя подозрительность выросла не на пустом месте. Я знала, что от таких, как Ворон или Беркут, следует ждать подвоха.
Таким образом, почти на всех занятиях я сидела в напряжении, точно взведенная пружина, и только на уроках Питера Травничка могла отдохнуть душой. Его кабинет с зелеными шторами напоминал пронизанную солнцем поляну в лесу. Запах трав еще больше усиливал это впечатление. Мы с Вербой садились за одну парту со своими пробирками и котлами и снова будто бы возвращались в школьные дни, когда у нас не было больших проблем, чем сбежать с последнего урока или собрать побольше «сердечек» в свой девичий дневник-анкету. Мьюла обиделась, в первый раз увидев нас вместе за одной партой, но потом остыла. У нее была своя жизнь. Она познакомилась с артефактором Остришем, учившемся в моей группе, и, кажется, у них даже намечался роман, так что ей было не до нас.