Жизнь переменилась.
Раньше каждый был сам по себе. Бросали друг другу только общие фразы. А тут словно прорвало! Едва воспитатель выключит свет, как мы говорим, говорим, говорим… Причем рассказываем друг другу такие вещи, в которых раньше даже сами себе боялись признаться.
Странно это!
Вот Тилька – самый младший из нас, ему всего-то десять лет – боится воды. Причём даже в стакане. Мол, вода с ним говорит. Раньше бы поржали: а на каком языке говорит, на нашем или ихнем? А сейчас уважительно киваем. Говорит – это странно. А раз странно – значит, что-то да значит.
Хелли всегда знает, какая будет погода – ей об этом говорит земля. Ну не смешно ли? Нет, не смешно. Потому что Хелли ни разу не ошиблась.
У Пуси хвост. Самый настоящий! И такой ловкий, словно рука. Пуся его прячет. Ну как прячет… А фиг пойми как! Исчезает и всё, а когда надо – появляется.
А Грег во время обеда ищет в овощах семена. Если попадаются, засушивает в салфетке. Затем дышит на них – да! просто дышит – пихает в один из ящиков, которые на чердаке держит, и вскоре вырастает помидор там или огурец. Обалдеть просто! Поэтому и зависал на чердаке ночами. Он ими приторговывает на местном рынке, копит – хочет сбежать. Ну, чтобы своих искать. Только где их искать-то?
Гум откуда-то притащил ящик для Грега и говорит, мол, пусть в спальне стоит, поближе к окну. Мы сперва, конечно, замялись, но он был так уверен, что мы решили: ладно, пусть стоит. И знаете что? Воспитатели ящик не заметили! А через день мы все уже помидоры трескали. Вкуснющие! Гум вообще оказался на все руки мастером. Из любой ерунды что-то годное смастерит, а с какой скоростью прибирается! Вот уму непостижимо!
А Ларс может голыми руками вытащить лист из духовки. Правда! Он так булочки на кухне ворует.
Ром и Ромус раньше враждовали, дрались чуть ли не до крови, но оказалось, что их отцы – братья. Теперь – друзья не разлей вода. А ещё они умеют летать. Честно! сам видел. Правда, совсем чуть-чуть поднимаются над полом, но поднимаются же! Выше – пока боятся. Но это ничего! Они тренируются.
Пихте не бывает ни жарко, ни холодно, поэтому вечно одевается последним. Потому что если оденется первым, то напялит шорты в мороз или кофту в жару. Раньше мы смеялись, а теперь подсказываем. Потому что это странно – не чувствовать ни жару, ни мороз. А раз странно – то что-то да значит.
Шуша просто очень сильный. Хотя он всегда был самым сильным из нас, но раньше нам это не казалось странным, а теперь кажется. Тем более что он не такой уж и крупный, просто кулаки большие. Вон Грег его на две головы выше, а ведь они почти ровесники.
А Тин, Итан то есть. Он… Он просто маленький. Пыжится казаться странным, хотя ничего такого в нём нет. Думаю, это из-за возраста: он немногим старше Тильки.
Интересно только: а в чём моя странность?
* * *
В ту ночь… В ту ночь стало так странно, что перетрусили мы знатно! В общем, легли мы, но и десяти минут не прошло, как Гум подскочил, завопил, что дом шатается. Конечно, ничего не шаталось, но переполошились все знатно. Малышей кое-как успокоили.
Снова легли. И услышали тоненькое такое: «Уууааа! Ууууааа!»
Вот че за фигня?
– Тсс! – зашипел Лоло. – Это камни поют.
Камни?
А они, действительно, такие: – «Уууааа! Эээааа!» – и ещё что-то такое же. Что за ерунда? Все думали так же. Один Лоло сел поближе к стене, заслушался.
– Интересно, о чём они поют? – тихо спросила Хелли.
– Про дорогу из звёзд, – ответил Лоло. – Про живые стены.
Вот это номер!
– Ты понимаешь? – удивились мы.
Для нас-то это просто вопли, а Лоло ответил:
– Что-то приходит в наш мир, и теперь они могут говорить. Но только с теми, кто их слышит. Это камни мне сказали.
Он даже встал, подошел к стене, чтобы погладить камни. Ишь ты!
– И давно ты это слышишь? – осторожно шепотом спросил Ром.
Осторожно, потому что больше похоже на то, что у нас одновременно крыша поехала.
– Не знаю, – тоже шепотом ответил Лоло. – Мне кажется, я всегда мог их слышать, просто они говорили слишком тихо, больше на шорох было похоже. Они впервые такие громкие.
Лоло снова погладил камни, а мы уважительно закивали.
– Они знают, кто мы. Говорят, что мы заразили их своими… эм… – Лоло нахмурил лоб, подбирая слово, – своими странностями.
– Это как? – не понял я.
Лоло пожал плечами.
– Они сами не понимают. Но раньше они просто были камнями. Росли в земле. После их обработали, привезли сюда, построили этот дом. И много лет это был просто дом.
Опять «ууу», «эээ», «ааа». Лоло прислушался, кивнул.
– Всё началось, когда принесли нас. Камни говорят, что мы первые дни сильно плакали. И им впервые стало… больно? – Лоло так удивился, что даже очки вспотели. – Да, боль. А потом мы перестали плакать, но боль осталась. А сейчас… Ээ…
Лоло вновь прислушался.
– Я не очень понимаю. Они говорят про белого человека с глазами-звездами, вроде как он был здесь несколько лет назад.
Лоло умолк – заслушался. Ещё бы! Голова просто кругом! Значит, всё началось с нас? Как? Почему?
– Про что ещё поют? – тихо спросил Тилька.
– Я не очень понял. Подождите! – ответил Лоло, даже палец поднял.
Мы уважительно умолкли.
Нет, всё-таки раньше я бы ржал во всё горло – ну что за бред-то? Поющие стены, дорога из звёзд. Трижды «ха»! Но сейчас сидел так же тихо, как и остальные. Ждал.
– Это какая-то история, – наконец сказал Лоло. – Наверное. Не знаю. Что-то вроде… Для того чтобы найти потерянного среди звёзд, король должен поднять живые стены. Тогда они проложат дорогу или туннель, или что-то в этом роде, чтобы кровь могла прийти за своими детьми.
Кровь?
– А что это значит? – спросил я.
– Не знаю, – пожал плечами Лоло, – камни про это не поют.
Но голос у него всё-таки дрогнул. Соврал – понял я. Все это поняли. Все посмотрели на меня, даже Лоло. И я должен был это сказать, поэтому сказал:
– Они нас нашли.
* * *
Это отец. Сейчас я это точно знаю! Он начал сниться не так давно, не больше года.
Во сне я шёл по городу. Здания кругом разрушены то ли войной, то ли временем. И тут вдруг увидел отца…
Сперва испугался, конечно. Идешь такой, а тут бац – мужик перед тобой. Но не убежал. Он так посмотрел на меня – так грустно, что я перестал бояться. Просто стоял поодаль и пялился. Не понимал, чего ему надо?
Во второй раз он приснился спустя месяц или около того. Как раз зима была, и я снег во дворе кидал. Замерз до жути! Как итог – простыл. И вот снова сон: разрушенный город, мужик. Посмотрел на меня и давай подходить. Думаю: пофиг! Так плохо было. А он меня на руки взял и занёс в один из домов. Там была кровать с тёплым таким одеялом. Я не удивился – сон всё-таки. Он меня укутал, а потом у него в руках появилась чашка. Он осторожно, по глоточку поил меня. Улыбался. А когда я проснулся, то уже не болел.
Так он мне приснился ещё три раза. В последний раз – да! – где-то за неделю до того, как всё началось. Во сне было лето, летали бабочки. Отец тогда заговорил со мной. Он сказал:
– Мне надо уехать.
А я спросил:
– Далеко?
Отец улыбнулся.
– Очень. Я постараюсь вернуться. И тогда…
А что «тогда», он не продолжил, потому что я проснулся.
Больше не снился. Да я толком и не сплю сейчас! А сейчас думаю: может, он хотел сказать, что тогда придёт за мной?