Как приятно свернуть шею цветку
В первый рабочий день Аня приехала на завод без машины. Перед тем, как идти на остановку, она свернула на третий паркинг по совету Берегового. Кругом прямоугольники фур выстроились лабиринтом серых тентов. Аня поежилась.
– Да кто меня будет подслушивать в одиннадцать ночи?
Она набрала номер с записки.
– Алло.
Марина взяла трубку на первом гудке. Профессиональная скорость ответа секретаря.
– Марина? Вы оставили мне этот номер.
– Какая трубка? Личная, рабочая?
– Нет… это личная.
– Встретимся через час на «Киевской». За торговым центром цветочный рынок, знаешь?
– Ну да.
– Павильон номер сорок.
Отбой. Длинные гудки.
Ехать в полночь на рынок – идея так себе. Аня шагала мимо фур к автобусной остановке. Со стороны – просто девушка на трассе… Аня натянула юбку пониже на колени.
На автобусной остановке никого. Серая лавочка в три доски. Разбитое паутиной стекло с рекламой мобильной связи. Желтая плашка с расписанием ритмично скрипела, вгоняя девушку в транс. Аня прикрыла ноги сумкой.
Она была одна. Сквозняки гуляли под накренившимися бетонными заборами свалки. Доносилась лающая морзянка рыскающих в поисках пищи псов. Как Ане хотелось слиться с темнотой, стать невидимкой, чтобы машины с трассы не притормаживали возле нее со всеми этими: «Подбросить?»
Забившись в угол на лавочке, она думал про вора. И как она должна найти предателя среди топ-менеджеров? Прослушку им поставить?
– Прослушку… – повторила Аня. – Так, хватит! Куда тебя несет? Это незаконно! В дурке была, теперь в настоящую тюрягу захотела? – ругалась она на свои бредовые идеи.
В такие минуты глубоко внутри вспыхивал дьявольский огонек. Аня хотела и спасти Моргун, и прибить ее за издевательства над сотрудниками. И Берегового тоже за его штрафы и холодность.
– Нашелся умник! Увольняйся, – вспоминала она его совет, – ни за что теперь не уволюсь! И вора разыщу… наверное…
Что может быть интересней, чем разгадать секрет, найти ответы всем вопросам сразу? А вопросов накопилось предостаточно. И самый первый: где раздобыть такси.
– Как не приедет? – очередная служба отказалась посылать машину в дыру, где находился завод. – Алло! Алло! Я заплачу двойную цену!
Белые фары моргнули дважды. Аня отвернула голову к битому стеклу рекламы. Черный «Порш» прогудел клаксоном мотив: биб-бирибиб-биб-биб-биб.
Аня поднялась с лавки и ускорила шаг против движения машин. «Порш» сдал назад. Открылось пассажирское окно.
– Смирнова, – смотрел на нее Береговой, – садись, подкину до ближайшего метро.
– Мне до «Киевской».
– Не, на «Киевскую» не по пути.
– Тогда не надо.
Она сделала вид, что звонит по телефону. Окно закрылось, и машина тронулась. Возле Ани притормозила черная «Ауди». Из салона крикнул гнусавый голос:– Работаешь? Сколько?
Береговой резко сдал назад, «Порш» с визгом прокрутил резину по асфальту, выпуская из-под колес дымок.
– Эй! Ты че творишь, хороший, да?! – выбежал гнусавый, когда «Порш» замер в миллиметре от его капота.
– Вали, хороший, – рявкнул Береговой и посмотрел на Аню.
Предлагать дважды не пришлось. Она суетливо дернула пассажирскую ручку автомобиля, и та осталась у нее в ладони. Сломала! На такой дорогущей тачке!
– Прости! Это утомляемость металла! Я читала! – запихнула она оторванную ручку в бардачок. – Очень дорогая штука?
Костя дернул взглядом, не отвлекаясь от трассы:– Тридцать тысяч за одну.
– Ясно. Отдам после зарплаты. Если не вычтешь у меня все проценты!
– Таков приказ Моргун. Минимум пятьдесят штрафов в день. Твои я вычеркнул.
– Верни обратно! Не надо мне помогать! – вновь запротестовала Аня.
«Порш» остановился посреди МКАДа. Береговой уставился на пассажирку:
– Выйти придется через заднюю дверь.
– Не надо помогать мне с завтрашнего дня!
– Ты всегда такая упрямая.
Кажется, он не спрашивал, но она все равно ответила:
– Я не упрямая.
– Вот опять, – улыбнулся он.
– Зачем ты мне помогаешь? Сначала предупреждаешь про камеры, а потом предлагаешь уволиться.
– Есть причина.
– Говори! Какая?
– Марина тебе все расскажет. Для этого она оставила номер.
– Что – все?
Береговой отвернулся от трассы и уставился на Аню долгим взглядом, полностью игнорируя поток машин. Она смотрела на него в ответ и не собиралась сдаваться. Пять секунд, не моргая, они смотрели в глаза друг друга. Ладошки Ани взмокли. На лбу проступила испарина. Береговой надавил сильнее на педаль газа, и Аню втопило в кресло.
Десять секунд. Тридцать секунд.
– Перестань… – прошептала она. – Мы врежемся…
– Я. Все. Вижу.
– Хватит! – крикнула она и крутанула руль, когда перед ними тормознул белый «Пежо». Машина вильнула в сторону, подрезав таксиста.
– Успокой нервишки, Смирнова. Ты с Моргун собралась работать в конце концов.
Он заметил, что перегнул. Аня тяжело дышала и морщила нос. Она достала из сумки бумажные салфетки и приложила одну ко лбу.
– Ты же гонщица.
Кажется, он искренне удивился, что кто-то может впасть в ужас от гонки по трассе на скорости сто пятьдесят. Да еще когда водитель не смотрит на дорогу.
– Но не с повязкой на глазах! Я гоняю с такими же, а не со смертными! Когда вижу, что происходит вокруг!
– Уверена, что ты видишь все вокруг?
Аня выдохнула:
– А еще меня называли свихнувшейся…
– Все мы в холдинге того, Смирнова. Привыкай, – тормознул он на светофоре с рывком, чтобы встряхнуть новую ассистентку, – ты одна из нас.
– Ни за что, Береговой! Я сама по себе. И в холдинге я потому, что сама так решила!
Чем больше Береговой гнал Аню из холдинга, тем больше ей хотелось остаться. И хорошо, что теперь не ради одной Моргун. У нее появился вор и Кирилл.
– «Киевская».
– Поближе к рынку, пожалуйста.
– Уже закрыт.
– У меня там встреча с Мариной.
– Ясно.
Он вильнул в подземный паркинг соседнего бизнес-центра.
– Эй, что ты делаешь? Я одна пойду. Тебя никто не звал!
Она пробовала открыть дверь, но ручка была сломана, механизм не поддавался. Как только Костя остановил машину, Аня перелезла на заднее сиденье и открыла дверь оттуда. Береговой догнал ее и довольно сильно схватил за локоть, разворачивая к себе.
– Ты вообще ничего не понимаешь?
– Отпусти! – попробовала она вырваться, и Костя тут же разжал хватку. – Чего тебе от меня нужно?
– Помочь.
– Сама справлюсь! И, – потирала она локоть, – никогда меня так не хватай!
– Ждал, что ты врежешь мне в ответ, – улыбнулся он, «как обычно».
– Когда захочу – врежу!
– Девушка, что работала до Марины с Моргун… погибла. Ее нашли мертвой в том кабинете на первом этаже. Месяц, Смирнова. Она продержалась месяц и умерла.
– Погибла? Ассистентка Моргун?
– Повесилась на телефонном проводе. Случай признали самоубийством на почве стресса. Никто его не расследовал. Улик не было. Никаких следов проникновения или взлома.
– А камеры? Ты говорил, они везде!
– Но не возле склада всякой рухляди, где был ее кабинет.
– Костя, – подошла на шаг ближе Смирнова, чтобы снова почуять разнотравья. Ее раздражало в самоуверенном безопаснике все, кроме аромата поля, как аэрография на ее машине. – Я хотела уволиться. Сегодня. После того, как прочитала инструкцию, как Шмарко обыскивал вещи Марины, после разбитых каменных ваз, пока она пять часов орала на Виктора, после твоих штрафов, после поручения, которое дала Моргун. Я хотела уйти еще в обед.
– И? Почему передумала?
– Тебе назло!
Он молчал. Серьезная маска безопасника не позволила Ане шутить дальше.
– Это все из-за Крючкова и…
– А он тут причем? – напрягся Костя.
– Он – как задача, которую нужно решить.
– Задача, – выдохнул Береговой, – тогда понятно.
Даже Ане была не до конца ясна задача айтишника. Бейсбол, детский крик, кровь на ее руках. А этому, видите ли, все понятно! Ничего ему не понятно! Он ее даже не знает!
Костя снял пиджак и накинул ей на плечи. Развернулся и пошел к машине.
– А прослушка – это серьезное нарушение закона? – крикнула она ему в спину.
– Статьи 137 и 138 статьи УК РФ, штраф, исправительные работы, срок до пяти лет. Смотря сколько, кому и где натыкать, – ответил он не оборачиваясь.
Найти склад номер сорок оказалось несложно. Почти все рифленые ворота были заперты, кроме одних. На ступеньках сидела девушка, которую Аня видела в приемной утром.
– Заходи, – кивнула она внутрь склада.
В приемной Аня ее толком не рассмотрела. Сейчас увидела девушку лет двадцати пяти. Длинная белая коса немного растрепалась. Зеленые глаза уже не красные, а сосредоточенные и печальные.
Из дверей склада божественно пахло розами, лилиями и пионами. Аня шагнула внутрь и оказалась в вытянутом прохладном помещении с широким проходом. С пола до потолка возвышались уложенные в коробки пестрые соцветия. Как художника, Анну всегда впечатляло буйство красок, текстур и орнаментов.
Под ногами разбросаны лепестки. Некоторые образовали кучи. Кроме Марины внутри работало двое помощников. Они стояли на стремянках и срезали секаторами увядшие бутоны. Потом их распотрошат на лепестки, которые раскупят для свадебных кульков, чтобы посыпать «забракованные» головы молодоженов.
Марина уселась на табуретку из нескольких пенопластовых квадратиков, стянутых проволокой, и приступила к обезглавливанию цветков. Она ловко прокручивала зажатые в кулаке лепестки и кидала их в холщовые черные мешки.
Аня решила присоединиться к увлекательному и весьма расслабляющему процессу. Бросила сумку на пол и уселась сверху. Она быстро вошла в ритм, чувствуя короткий влажный хруст лепестков в плодоножке. Будто сворачивала кому-то шею.
Ее бросило в жар. Сравнение получилось каким-то черным… Руки Ани вошли в раж. Первый мешок наполнился за полминуты.
– Береговой подвез меня до «Киевской», – начала Аня первой, видя, что Марина не может произнести ни слова.
– Он красавчик.
– Самовлюбленный пижон!
– И еще ловелас, – перекинула Марина косу.
Аня хрустнула очередной влажной розой.
– Он рассказал мне… про девушку, которая погибла.
– Про Вику?.. – остановились руки Марины.
– Только то, что она была ассистентом. И что ее нашли повешенной на первом этаже. В кабинете-кладовке.
– Да, – кивнула Марина, – на телефонном проводе. Она намотала один конец на ручку двери, а второй – вокруг своей шеи.
Марина вспоминала тот день, уставившись в ладошку, полную прохладных лепестков.
– Я работала в соседнем кабинете. Ассистентом в отделе продаж. Ее звали Соболева Вероника… Ей было двадцать. Училась на фармацевта, скромная и порядочная. Каким-то образом она целый месяц возле Моргун продержалась.
– Ей кто-то угрожал?
– Это, – посмотрела Марина на шею Ани. – С Вики, кроме телефонного провода, сняли сто одну штуку таких, – ткнула она пальцем в бусы из искусственного жемчуга.
– Они не мои…
Аня быстро расстегнула замок. Она представила сотню таких, и ее затошнило.
– Твои или нет, каждый день придется напяливать их. Знаешь, – заглянула она в карие глаза новенькой, – эти бусы, как акт послушания. Добровольное окольцовывание. Вероника мне рассказывала про какой-то вымерший город из сказки. Они эти бусы… в общем, это все только выдумка. Вика много книжек читала про всякую древность. Говорила – задание Моргун.
– С такими бусами половина британских студенток Кембриджа ходит. Может, Моргун в Лондоне училась и ей нравится ретро-стиль?
– Моргун питается эмоциями. Она паучиха! Заманила мух зарплатой выше рыночной и наслаждается. Я боялась ее. Каждый день приходила в приемную, надевала бусы и думала, не подвесят ли меня на проводе в конце дня.
– А Вероника делала что-нибудь незаконное для Моргун?
– Может быть, я не знаю, – пожала плечами Марина. – Все, что происходит в приемной, остается в приемной. В тот день, когда… это произошло, мы были на экскурсии в цехах у Рыбкиной. Там много было наших.
– Что за Рыбкина?
– Милая бабулька, седая, невысокая. На каблуках все время ходит и ласкательно каждое слово произносит: «девчули», «документики», «телефончики». Моргун к ней хорошо относится. Никогда не вызывает просто помучить. Рыбкина пришла на завод девчонкой в шестнадцать на конвейер. Потом выучилась. Она химиком была, а Вика – будущим фармацевтом. Я даже думала, Вика блатная – так часто они с Рыбкиной болтали. Она бегала к ней вместо обедов и все время формулы писала. В автобусе едет и чертит ромбики, палочки, тирешки.
– Значит, Вероника сходила на экскурсию и после этого…
– Да.
Марина откинула голову назад, упираясь в стену из желтых роз.
– Знаешь, Ань, я даже рада, что все закончилось. Что меня уволили из этого филиала ада.
Она нервно провела рукой по шее с фантомной ниткой бус. Аня поднялась на ноги и подхватила сумку:
– Спасибо, что нашла время передать дела, – и, решившись, спросила: – Слушай, а что в тех книгах было про бусы?
Марина свернула шею шести бутонам подряд. Она молчала. Произнести вслух свое знание было страшно. Вроде, пока молчишь… все ненастоящее. Все лишь фантазия.
– Это выдумки и все.
– Хочу узнать про них побольше, – сняла Аня бусы и сунула в карман пиджака Берегового.
Марина ответила:
– Ну, Вика рассказывала про царство какое-то древнее, название я не запомнила. Они надевали на шею сто штук таких бус.
– Зачем?
– Перед… перед…
– Перед чем, Марина?!
– Перед жертвоприношением. Она в какой-то сказке прочитала.
– Жертвоприношением? Ты рассказала об этом полиции?
– Да, но мои слова этот толстяк даже не записал в протокол! Полицейские опросили всех, кто был на заводе в ту ночь. С десяти до одиннадцати, когда экскурсия закончилась. Два охранника попали на пленку. Они все время сидели на посту. И айтишник Кирилл Крючков.
– Кирилл?
– Это он нашел Вику. Ждал, чтобы после экскурсии до дома подвезти. Они дружили или типа того. Вероника часто задерживалась из-за поручений Моргун. Он прождал больше часа. Его тоже засняли камеры. Он всегда был в кабинете или рядом.
Аня не знала, что ответить. Только ритуального убийства секретаря по мотивам сказок ей не хватало! Еще и между Викой и Кириллом какие-то отношения нарисовались.
– Но… почему я не рисовала Вику… один и тот же завод… – мямлила странное Аня.
– Что? – не поняла Марина. – Кого не рисовала?
– А… да так, ничего. Я поеду.
– Будь там поаккуратней. Не сиди одна по ночам. Особенно в том старом кабинете.
– Ты не знаешь, где те книги со сказками?
– Я их никогда не видела и тебе не советую. Одна уже прочитала, чего не нужно было. И теперь ее похоронили.
Время замерло. Воздух стал осязаемым. Пока Аня шла к выходу с цветочного склада, ей на голову летели шапки завядших молочных ранункулюсов.
Черный омут неба пронзили пики голубого. Пара светящихся глаз сомкнулась. Неслышной поступью тень, затаившаяся у рынка, проводила Анну домой.
Теперь тень знала ее адрес.