Александр Спренцис / Киев /
Александр Спренцис родился в 1956 году в Киеве. В 1975 году окончил Киевскую среднюю специальную музыкальную школу им. Лысенко. В 1981 году – Киевскую государственную консерваторию им. П. Чайковского. В настоящее время преподает в Национальной музыкальной академии Украины им. П. Чайковского. В поэтике А. Спренциса ощутимо влияние восточной поэзии, русского авангарда и современной русской поэзии.
Et cetera
О ветры!
Они унесли песни юрт, дым костров,
шелест и шорох барханов,
звуки гор, крики птиц за чертой горизонта…
А темный камень – граница порыва.
О нежность!
Тонкие ладони прикоснулись
к матовому стеклу – причудливые знаки!
A в глубине – белые бумажные цветы
слились с темной комнатой.
Они как бы говорят:
«Нас нет, мы спим, и снятся нам белые сны!..»
И пальцы тянутся к цветам,
хотя и не верят, что когда-нибудь
смогут прикоснуться к ним…
Так голос иногда
прошелестит рядом – и угаснет…
О темные пальцы на матовом стекле!..
скромные сухие цветы —
синие, желтые, красные…
мои последние друзья…
…я допил кофе и закрыл глаза…
За окном смеялись дети,
где-то далеко пролетел самолет…
лаяли собаки и скрипели качели…
…и всё это сливалось в какую-то
неясно-волшебную музыку…
что жизнь? как чашка кофе —
два-три глотка и…
и что же сейчас?
сижу…
пером царапаю бумагу…
листки,
листочки,
бумажки,
фразы,
фразочки…
жалуюсь жалуюсь…
книга
чай
конфеты
солнце в окне
кто знает
что́ он знает?
ах!
как некстати мои беды!
молчат об этом Веды!..
я, уставший от собственной тени,
оглядываюсь по сторонам —
вдруг если что?
ведь дураков везде хватает
а впрочем – все равно!..
кино
вино
весло
бревно…
et cetera
У него была мечта —
по утрам пить кофе и читать газеты…
Солнце с трудом пробивалось сквозь тучи,
как бы нехотя, лениво насыщая землю
теплом и светом (темное золото в чашке кофе)…
Шум машин раздражал и мешал думать…
…у него была мечта…
не жизнь – а лохмотья
серое сменяет черное
и наоборот…
потом всё опять возвращается…
мой кофе…
он никогда не остынет!..
летний вечер…
запустение…
нет никого
горизонт сбежал от меня —
не захотел со мной иметь дела…
прощай, друг!
я в стороне
я в стороне от всего
я рядом и нигде
где б спрятаться?
исчезнуть навсегда…
Поле…
лежу…
не то сплю, не то просто так дремлю…
я в роскоши золота и синевы…
Небесное царство?
Нет, это не для меня!
Это для женщин или детей.
Меня устроит что-нибудь попроще!..
а человечество —
лишь легкая волна,
падающая в бездну.
Я утверждаю: лучше не рождаться!
Тебя нет.
Ты – ничто.
Ты не страдаешь,
не борешься в хаосе ненужных дел.
Ты никому не нужен,
и о тебе никто не знает.
Это – больше чем Рай!
И больше чем блаженство!
Хвала нерожденным!
Мартовское раннее утро серое и прохладное…
Одуревшие воро́ны своим брутальным «кар-р-р!»
рвут на куски утреннюю тишину…
Больница. Я стою у окна
и равнодушно смотрю на прохожих…
. . . . . . . .
«Кар-кар-р-р!»
город завернут в жару
как покойник в саван
небо сошло с ума
а земля – тихо скончалась
улицы
люди
дома – в тине безволия
время застыло
пространство сжалось
кто умер? никто не умер
кто жив? никто не жив
Борису Марковскому
На вечернем, почти ночном, небе —
ветки дерева: куст на небе!
…Я сижу на кухне и рассеяно ковыряю вилкой…
Целый день я мучил друга своими стихами
и разговорами, и он сказал,
что все не так уж плохо…
Я обрадовался.
Затем мы пошли пить чай в сотый раз…
– Не строй иллюзий! – сказал друг, —
ты не японец и не китаец.
Вот те на! А я так надеялся!..
…хозяйка дома пожаловалась, что табак нонче плох
и трудно выбрать, да и дорого…
Потом другу позвонили, и он убежал…
а я улетел в окно
дождик идет серенький,
и я иду, серенький,
дождь закончится, серенький,
и я закончусь, серенький…
«…придет серенький волчок и…»
Я о себе – лишь в превосходных степенях!..
Я – Мастер Высших Знаний
кое о чем
кое-где
и как-нибудь…
И уж точно – когда-нибудь
я в чем-нибудь стану гением
и сверхталантом в постижении
Божественных Тайн!
О да! Я подтверждаю!
Я точно стану «сверх»!!!
И таким образом, друзья, я оправдаю
Надежды сверхчеловечества!
А иначе кто даст мне сверхзнание т о г о
и сверхзнание э т о г о?
Правда, недавно мне открыли
одну сверхтайну:
что если
поверх мясца
горчички положить
и все это на медленном огне…
лучок редисочка
сто грамм
или не сто
как разрешит жена
или любовница-змея
(или наоборот – запутался!)
то ты войдешь в Блаженство Храма!
Да, да! В Блаженства Храм!
Мне так об этом поведали жрецы
из соседнего подъезда
Вчера я написал свое лучшее стихотворение. Замечательное стихотворение! Да! Но писал я его уже довольно поздно, почти ночью… плохо было видно… я там его быстро нацарапал и лег спать. Утром встал, решил прочитать, насладиться. Взял в руки листок – а прочитать не могу! Мелко-мелко так написано – ничего не разобрать, ужас какой-то! И так и сяк вертел – ничего не понятно! Я так расстроился, что чуть не заплакал! Это ж надо! Вот дурная голова!
Поэтому я решил впредь быть умнее и предусмотрительнее. И как только мне надо было записать мое новое лучшее стихотворение, я взял самый большой лист бумаги в мире и самую большую кисть и записал самыми, буквально громадными буквами стихотворение. Вот! И лег спать.
Спокойно спал, а утром встал и сразу кинулся читать стихотворение. Но вот незадача! Оно было такое большое, что я мог видеть только отдельные буквы – а весь текст – нет: он куда-то уходил все дальше и дальше, из комнаты, на улицу, в соседние кварталы… короче, кошмар!
Я – отступаю, но весь текст все равно не вижу! Ужас! Вот так я и во второй раз не смог прочитать мое лучшее стихотворение, которое я написал!
В поисках бога (или Бога, всё равно) я обшарил всю Вселенную, заглянул во все глухие места, но… напрасно! Я нигде не мог Его найти! Обратился к знакомым, они напряглись, дали пару адресов.
Я обрадовался, и в сердце расцвела надежда! Но!.. Но я нигде не мог Его застать! Я все время слышал: «Извините, отсутствует». «Придите завтра». «В командировке». Или: «Вышел покурить!» «На конференции». Один раз чуть Его не застал: «Только что вышел. Ждите!» Я ждал – час, два, три… Потом ушел – понял, что не дождусь и умру с голоду!
Меня жалели: «Не грустите! Зайдите через неделю…», «…через месяц…».
Я заходил. В одной приемной вообще отшили: «А что это вы так запросто? Где ваша рекомендация? Без неё никак!». Я достал рекомендацию, но – напрасно! Нет Его! У меня опустились руки, и я впал в отчаяние. Ну не везет мне!
У меня просьба – если кто увидит или услышит, сообщите мне.
Друзья! Не опоздайте!
Бунюэль, Борхес и я…
Мы сидим втроем и пьем грог. Изредка курим.
В зале полутьма.
Борхес, не мигая, смотрит в полумрак залы.
Бунюэль саркастично жует табак.
Все мы думаем о прекрасных женщинах, о которых в Коране сказано: «…пашите».
В зале вдруг появляется андалузский пес.
Борхес поднял палец и сказал: «Будда».
Бунюэль заказал еще аперитив.
«Что вы, друзья, думаете о смерти?» – спросил отрешенно Борхес. Бунюэль ответил: «Лорка знал, но его убили. Спросить не у кого». Я молчал.
Пес, повиляв хвостом, убежал.
«Чертовски жарко, вы не находите?» – спросил Бунюэль. Борхес, помолчав, сказал: «Нечего писать. Я уже обо всем и за всех написал».
Бунюэль меланхолично ответил: «А я еще сниму парочку картин о нашей метафизически скотской жизни». И рассмеялся.
Я сидел в кругу великих и внимал голосу вечности.
1990, 2019–2021