Михаил
Белая шапочка. Белый меховой воротник на куртке. Густые черные ресницы, обрамляющие зеленые глаза совершенно неземного оттенка. И высокомерно вздернутый подбородок.
Не улыбается. Губы блестят холодным блеском. Снежная королева…
Кстати, она накрасилась. Для меня? Или просто в честь Нового года?
– Извини, что мы вот так нагрянули, – произносит Брусникина.
Тоном царствующей особы, которая благосклонно почтила своим вниманием простого смертного.
– Я рад, – отвечаю просто.
– Но ты сам виноват! – продолжает она. – Вся эта история со щенком… Это безответственно!
– Ну конечно.
Виноватых назначили, высокопарными словами заклеймили. Что дальше?
Дальше мы расцепляем взгляды и синхронно поворачиваемся к Машеньке.
Она в экстазе. Обнимает Тотошку, прижимает к себе, гладит, целует. Он лижет ей лицо, она счастливо хохочет:
– Ты мой самый любименький! Самый красивенький! Самый лучший на свете собачоночек!
Что-то даже немного завидно…
* * *
Мы выходим из такси. Я открываю калитку магнитным ключом и дверь дома обычным. Получается не с первого раза. Еще не привык.
Как только входим, сразу командую с телефоном в руках:
– Проходите, раздевайтесь. Надо сделать заказ. Обещают привезти в течение двух часов. Надеюсь, не врут.
– Кто, что обещает?
– Ресторан. Оливье хотите?
Брусникина пожимает плечами, оглядываясь по сторонам. Маша вообще не слушает, сидит на полу в обнимку с Тотошкой, сняв один сапог.
– Хотим! – отвечаю я за всех.
И мы проходим в дом. Гуляем по гостиной, заглядываем на кухню. В спальню. В еще одну спальню. О. Ванная большая. И терраса есть.
Параллельно я озвучиваю:
– Селедку под шубой берем? Конечно! Филе миньон из говядины будем? Будем! Стейк из лосося? М-м-м! Овощная и сырная нарезка нужна? Обязательно!
– Сыр и овощи можно в супермаркете купить, – наконец, подает голос Брусникина. – И нарезать. Будет раз в десять дешевле. А еще я хотела сделать снеговиков из крабового салата. Маша любит. И грибочки из черри и перепелиных яиц.
– Я сгоняю в магазин.
– У меня есть.
– Что? Яйца с собой привезла?
– Да, – кивает Анюта. – И все остальные ингредиенты тоже. Хотела дома сделать, уже сварила все.
Ничего себе, какая хозяйственность! Помнится, раньше Брусникина только яичницу умела жарить. И еще у нее получался просто невероятный омлет… но это уже не про кулинарию. Зачем я об этом сейчас думаю?
– Я в магазин, за шампанским, сыром и конфетами. Что еще надо? Маше сок? Фрукты? Ты мне пока накидай список.
Брусникина провожает меня до двери. С любопытством озирается по сторонам.
– А где твои друзья?
– Мы здесь одни.
– А это… чьи чемоданы?
– Мои. Пришли с доставкой.
– А ты здесь…
– Еще не жил. Я снял этот дом час назад.
Анюта удивленно хлопает своими густыми ресницами.
– Но… почему?
– Хотел встретить Новый год с вами.
Она теряется. Вижу по взгляду. Понимаю, что она заранее приняла решение на меня злиться.
За что? Да за все! Когда? Да всегда!
А тут получается, что злиться как бы не на что. Я – красавчик. Во всех смыслах.
* * *
Мы на кухне, я разбираю пакеты, Анюта строгает своих крабовых снеговиков. Маша под столом возится с Тотошкой. По включенному телику идет что-то детское новогоднее.
– А вот и моя внучка Снегурочка! – басит мультяшный дед
И тут доносится голос Машеньки из-под стола:
– А почему Снегурка всегда с дедушкой? А не с родителями?
Интересный вопрос. И правда, почему девчонка с дедом тусуется? Странновато.
– Где ее папа? – продолжает допытываться Маша.
Хороший вопрос! На который мы с Брусникиной ответить не можем.
Машенька вылезает из-под стола. Берет пакетик сока с трубочкой. И произносит:
– Наверное, как мой.
Я замираю. Ну, давай, продолжай! А то меня сейчас разорвет от любопытства. Брусникина отходит к раковине и поворачивается к нам спиной. А я спрашиваю Машу очень-очень тихо:
– А где твой папа?
– Уехал за тридевять земель, в тридесятое царство, тридевятое государство.
Мутновато… Нужна еще инфа.
– А что он там делает?
Маша зависает.
– Я не знаю… Мам! что папа в тридесятом царстве делает?
Брусникина лишь пожимает плечами, не оборачиваясь.
Ладно. Я понял. Контакта с отцом и бывшим мужем нет.
– Наверное, он там, в тридесятом царстве, лягушек целует, – внезапно предполагает Машенька.
Брусникина фыркает. И возвращается к нам за стол с тарелкой вымытых помидорок черри.
– Зачем? – спрашиваю я Машу.
– Царевну себе ищет. Дурак!
На этом месте тарелка выскальзывает из рук Брусникиной, помидорки разлетаются по полу.
– Ой!
Тотошка радостно бросается за одной, за второй… Мы падаем на четвереньки и начинаем их собирать. Машенька скачет вместе с Тотошкой, ловя помидорки ртом.
– Маша! Не надо есть с пола!
– Я не ем…
– Почему он дурак-то? – не могу успокоиться я.
– Кто?
Маша уже потеряла нить разговора.
– Папа твой.
– Да потому что… зачем ему, Ивану-дураку, искать царевну? Вот же она!
И показывает на свою маму.
На этом месте Брусникина снова роняет собранные помидорки и начинает нервно смеяться. А я задумчиво чешу репу.
Интересная сказка…