Пиршественный зал взрывается криками. Орут и лорды, и леди. Все вскакивают со своих мест. Разбиваются бокалы, разлетаются подушки, развеваются юбки, стучат друг о друга рога.
Я безмолвно стою, глядя на эту неразбериху. Что происходит? Таддеуса я не вижу – повскакивавшая толпа фейри загородила вид на дверь. Что он сказал? Что-то пробралось в библиотеку? Держу пари, оно похлеще пикси.
– Тихо!
Слово мячиком отскакивает от стен – не крик, а приказ, произнесенный так властно, что все в зале замирают.
Король поднимается из-за стола и для поддержки опирается кулаком о столешницу. Я впервые вижу слабость, о которой шепчутся другие. Лодирхалу требуется много сил, чтобы просто стоять на ногах. Однако во взгляде, которым он окидывает собравшихся фейри, нет ни тени слабости. В нем лишь презрение.
Эстрильда стоит возле короля, сжимая в руке длинный клинок. Наверное, прятала его при себе… хотя не представляю, как это возможно в ее облегающем платье. Ивор застыл по левую руку от короля. Его челюсти сжаты, глаза расширены, ноздри раздуваются. Никогда не видела, чтобы он боялся. Правда, не уверена, что это страх, но можно точно сказать, что ему не по себе.
– Займите свои места, – властно произносит Лодирхал, и от его слов, как от заклинания, веет мощью. – Если дворец охватит паника, ничего хорошего не будет. Рассаживайтесь. Давайте для начала выслушаем этого человека.
Один за другим гости спешно возвращаются за столы, возмущенно глядя куда угодно, только не на короля. Вскоре я снова вижу Таддеуса, по-прежнему стоящего в дверях. Он промокает лоб влажным носовым платком. Его лицо белее простыни.
– Чей это Должник? – требовательно спрашивает Лодирхал, взмахом руки указывая на старшего библиотекаря.
– Прошу прощения, мой король, – склоняет голову Ивор. – Это мой Должник.
– Тогда вели ему подойти. Пусть объяснится.
Лодирхал опускается в кресло с легкой сутулостью. Его не держат ноги, но он выдает свою слабость за усталость. Откидывает голову на подголовник и прикрывает глаза. Золотые радужки поблескивают из-под полуопущенных век.
Таддеус, повинуясь жесту Ивора, спешно приближается.
– Мой повелитель! Господин, – по очереди кланяется Таддеус королю и Ивору. Затем на всякий случай отпускает поклон и принцессе Эстрильде. – У меня ужасные, ужасные вести. В библиотеке…
– Рейфы. Мы поняли, – прерывает его Лодирхал скучающим тоном. Контраст между его спокойствием и перепуганными взглядами фейри поразителен. – Но уверен ли ты в увиденном? Я не слышу ни криков ужаса за стенами этого зала, ни грохота разрушающихся до основания зданий. Прости мне мои сомнения, но я тебе не верю.
Таддеус вытирает вспотевший лоб и отвешивает еще один быстрый поклон.
– Это слабый рейф, великий король, – стуча зубами, отвечает он. – Но, боюсь, ни мои библиотекари, ни я не способны его связать. Он причинит огромный ущерб, если… если…
– Если что? Говори прямо, человек!
Таддеус поворачивается, смотрит на меня, стоящую у лестницы при галерее, и указывает в мою сторону дрожащим пальцем.
– Если не освободить ее. Пусть она свяжет рейфа.
Я холодею.
О чем он? Освободить меня? Он имеет в виду, от Долга? Нет, это бессмысленно. Ни один фейри не сочтет Долг исполненным до конца истечения срока Обязательств.
И о каком рейфе речь? И как, по мнению Таддеуса, я должна его «связывать»?
– Невозможно.
Ледяной голос Лодирхала возвращает мое внимание к нему. К моему ужасу, он теперь смотрит на меня. И вновь инстинкты кричат мне бежать, нестись отсюда без оглядки. Не знаю, почему среди дворцовых Должников король сильнее всего ненавидит меня. А он ненавидит. Сейчас я это отчетливо понимаю.
– Силы этой Должницы были ограничены ради безопасности всей Эледрии, – продолжает король. – По правде говоря, ее следовало убить годы назад.
Я тихо ахаю. Мне не верится, что речь идет обо мне. Такое ощущение, будто взгляды короля, старшего библиотекаря и приглашенных на пиршество гостей обращены не на меня, а на кого-то другого. На того, в чьей коже я нахожусь, и кто очевидно никак не может быть мной.
– Но это единственный способ! – сцепив ладони, Таддеус опускается на колени. – Великий король! Пожалуйста, подумайте о своей жене! Подумайте о милостивой королеве Дазире! Она бы не хотела, чтобы ее любимую коллекцию книг уничтожили такие алчные создания.
– Не смей прикрываться именем моей жены! – во взгляде, брошенном на Таддеуса, столько отвращения, что удивительно, как старший библиотекарь не обращается под ним в червяка.
Король открывает рот, собираясь сказать что-то еще, но его опережает Ивор:
– Мой король, не выслушаете ли вы мое скромное мнение?
Лодирхал глядит на него искоса. Он не любит, когда его прерывают, однако к своему любимцу готов проявить снисходительность.
– Да, Ивор, – холодно отзывается он. – Тебе есть что сказать?
– Только то, что преданность Должницы Клары велика. И ни в коем случае не меньше силы, которой она, возможно, обладает. Я неоднократно общался с ней и могу лично ручаться за ее надежность.
Я не смею смотреть на Эстрильду или на кого-либо другого, поэтому мои глаза прикованы к полу. Но я остро ощущаю на себе взгляды других. Моей госпожи. Короля. Гостей, что скорчились от страха за своими столами. Ивора. Он тоже смотрит на меня с невыносимым для меня выражением.
Голос короля прорывается сквозь грохот крови в ушах.
– Эстрильда, – громко роняет Лодирхал, – ты ограничила силу этой Должницы?
– Да, дядя, – отвечает принцесса, и голос ее сочится ядом.
– Тогда сними ограничение.
Глаза Эстрильды вспыхивают.
– Но дядя…
– Не спорь, – Лодирхал поднимает руку, обрывая протесты племянницы. – Делай, что велено. Не можем же мы позволить рейфу разгуливать по Аурелису?
У принцессы явно есть что на это сказать. Она долгое жуткое мгновение смотрит королю в глаза. И в это мгновение я по-новому оцениваю исходящую от нее ауру власти. Эстрильда пока еще не королева, но уже сейчас, когда она стоит рядом с дядей, видно, что королевство будет принадлежать ей. Оно ее по праву, так предназначено судьбой. Даже рядом с величественным Лодирхалом Эстрильда вызывает трепет. И страх.
Король не отводит взгляда, и Эстрильда плавно поднимается. Не выпуская из руки клинка, поворачивается и направляется ко мне. Она грациозна, как преследующая добычу пантера. Я борюсь с желанием бросить книгу, подхватить юбки и взбежать по лестнице на галерею. Но от госпожи не убежать – я ее Должница.
Эстрильда идет ко мне, прожигая взглядом. Я настолько не привыкла к ее вниманию, что ее взгляд чуть ли не хуже сжимавшихся на моем горле ледяных пальцев. Я пытаюсь не сопротивляться, но у меня вырывается жалобный стон.
– Молчи, – рявкает принцесса.
Ее приказа достаточно, чтобы любые звуки застряли у меня в горле. Опять в голову что-то проникает. Резко, уверенно, болезненно.
И что-то во мне… высвобождается.
Нечто подобное я почувствовала перед чтением. Тогда это был легкий прилив ощущений, теперь же они потоком несутся по венам, обжигая светом и жаждая вырваться наружу. Если бы Эстрильда не держала меня за шею, я бы рухнула под их напором и начала сотрясаться. Я же стою на месте и смотрю ей в глаза. Руки с ногами немеют. С громким стуком падает на пол томик поэм Бронвин. Во мне разом столько мощи и столько слабости, что, кажется, меня раздирает надвое.
Затем все ощущения резко пропадают, оставляя меня оглушенной – так после раскатов грома наступает гулкая тишина. Я ошарашенно смотрю в глаза своей госпожи. Лоб покрыт испариной.
Эстрильда кивает, угрюмо кривя рот. Она отпускает меня и встряхивает кистями, будто отряхиваясь от чего-то мерзкого.
– Готово, – сообщает она, приподняв уголок губ в усмешке. – Иди. Сделай то, чего ждет от тебя этот бородатый старик. Затем сразу возвращайся ко мне.
– Спасибо! – восклицает Таддеус Крикл и разворачивается к королю. – Разрешите мне покинуть вас, великий король?
Лодирхал кивает и отпускает его взмахом руки. Таддеус торопливо подходит ко мне и сжимает мои ладони. Я пытаюсь сосредоточить внимание на старшем библиотекаре, сфокусировать взгляд, чтобы он перестал двоиться у меня перед глазами. Но вижу только яркие отблески от стекол очков и две расплывающиеся седые бороды.
– Идемте, мисс Дарлингтон, – тянет Таддеус меня за руки. – Нельзя терять ни минуты.
– Но мистер Крикл, – задыхаюсь я, семеня за ним, подняв юбки обеими руками. – Что такое… рейф?
– Вы не знаете? – он нервно оглядывается на меня, качает головой и поджимает губы под темными усами. – Конечно, не знаете. Они забрали у вас эти воспоминания.
Меня обдает холодом, будто над местом моей будущей могилы прошел призрак. По обнаженным рукам бегают мурашки. Пурпурный сумрак, царящий здесь ночью, внезапно сгущается вокруг меня и темнеет.
Должники прекрасно знают, что фейри подавляют наши воспоминания. Мы все – нарушители Договора. Мы каким-то образом умудрились выйти за рамки договорных обязательств, установленных между нашим миром и дикими, опасными, чудесными мирами Эледрии. Большинство из нас, скорее всего, понятия не имело о том, что мы что-то там нарушаем. Договор был заключен так давно, что в мире людей о нем никто уже и не помнит. Но он остается в силе, и мы обязаны следовать его условиям.
Однако наши лорды и леди не хотят, чтобы мы помнили, как именно нарушили Договор. Это знание опасно: оно свидетельствует об уязвимости фейри. Поэтому воспоминания о случившемся заперты внутри нас и недоступны. Никогда не думала, что они важны. В конце концов, фейри не забрали у меня память о семье – о маме и моем брате Оскаре. И я довольно живо помню Дэнни с его сестрой Китти. Даже отец мелькает на задворках сознания. Чего бы мне не хотелось.
Что же еще сокрыто во мне, подавленное чарами моей госпожи? Подавленное так же, как и бурлящее в крови новообретенное ощущение. Сильно похожее на… сверхъестественную силу…
По пути нам все время встречаются Должники, и чем ближе мы подходим к библиотеке, тем их больше – они собираются группками и украдкой перешептываются. Все разглядывают мой роскошный наряд и дурацкий головной убор в виде рогов. Наверное, я представляю собой то еще зрелище в наряде наших лордов и леди! Как свинья с ниткой жемчуга, пытающаяся сойти за красавицу.
Двери библиотеки подпирают Лидия и Джордж.
– Он все еще там? – спрашивает Таддеус, тяжело дыша. Мужчине его возраста пробежка далась нелегко.
Лидия кивает, ее глаза расширены от страха. Джордж вяло моргает.
– Хорошо. Тогда у нас есть шанс, – Таддеус поворачивается ко мне и, отдышавшись, говорит: – В последний раз его видели в разделе поэзии на втором этаже. Не знаю, сколько ущерба он успел нанести, – мистер Крикл заламывает руки и молитвенно возводит глаза к потолку. – Боги всевышние, этого вообще не должно было произойти! Что-то случилось, раз он сбежал из Обреченного города.
Его слова предназначены мне, но я понятия не имею, о чем он говорит. Пока я решаю, какой вопрос задать первым, Таддеус достает что-то из жилета. В следующую секунду он сует мне в руки перьевую ручку и небольшую книгу в кожаном переплете.
– Держи. Впиши его в книгу.
Я оторопело перевожу взгляд с книги на ручку, а потом – на Таддеуса.
– Вписать… что…
– Впиши его в книгу, – повторяет старший библиотекарь. – Рейфа. Его нужно снова привязать к книге. Верни его на страницы.
Моя челюсть, наверное, упала до пола. Я возвращаю ее на место с громким стуком, облизываю пересохшие губы и мотаю головой.
– Но, мистер Крикл, как мне это сделать? Я даже не знаю, что такое рейф! И тем более не знаю, как… как…
– Это Кошмар, – в глазах Таддеуса читается жалость, которая в данных обстоятельствах только нервирует. – Не волнуйся, твоя сила освобождена и знания сами вернутся. Ты поймешь, что делать, когда увидишь рейфа. Во всяком случае, я надеюсь на это. Сам я никогда этого не делал.
– Вы никогда… Мистер Крикл! – последние слова вырываются протестом, поскольку Таддеус машет рукой моим коллегам-библиотекарям, и они распахивают двери. Таддеус хватает меня за руку и с удивительной для старика силой вталкивает в библиотеку. Я лишь успеваю еще раз крикнуть: – Мистер Крикл!
Двери захлопываются у меня перед носом.
Я остаюсь совершенно одна в золотисто-белом холле огромной библиотеки Аурелиса.
Удивительно, как быстро знакомое место может стать чужим и пугающим. Библиотека – мой дом в этом странном мире, в котором я оказалась. Прибежище в королевстве, которому я не принадлежу. Я много раз была здесь одна. Как тем утром, когда открывала библиотеку на рассвете до прихода своих коллег.
Но я никогда не была тут после захода солнца. В слабом пурпуре сумрака, льющемся из стеклянного купола над головой, привычное помещение кажется ужасно незнакомым. Опасным.
А со мной здесь еще и рейф. Кошмар. По позвоночнику бежит дрожь. Я смотрю на врученную мне Таддеусом книгу и, покусывая сухие губы, открываю ее. Внутри голые страницы. Она совершенно пуста.
– Впиши его в книгу, – шепотом повторяю я слова старшего библиотекаря и качаю головой. – Каким образом?
Словно в ответ на мой вопрос меня изнутри обжигает жаром. Я напрягаюсь, но ощущение не неприятное. Вместе с жаром приходит какая-то странная дрожь. Сначала только в голове, а потом он концентрируется в пальцах. Непонятный мне, но необычайно знакомый…
Ну не стоять же здесь в нерешительности всю ночь!
Я захлопываю книгу, засовываю ее себе под мышку и направляюсь мимо стола для регистрации книг к центру библиотеки – круглому пространству под куполом. Отсюда библиотека делится на пять основных частей, расходящихся из середины зала лучами звезды. Позади находится холл и главный вход. Впереди – раздел истории, где в основном собраны книги по истории людей, поскольку и написаны они людьми, с редким вкраплением эледрианских саг. Раздел художественной литературы располагается по правую руку, научной – по левую. На второй этаж ведет лестница – к разделу поэзии, как древней, так и современной.
Я поднимаю взгляд, всматриваясь в сумрак за балконными перилами, где в тенях стоят стеллажи. Там, по словам Таддеуса, видели рейфа. Он все еще…
В тишине раздается раскатистое рычание.
Я отшатываюсь, вцепившись в ручку, точно в кинжал. Какое-то это рычание странное, неправильное… липкое. Не знаю, как еще его описать. Животное так не рычит. Влажно. Мерзко. Склизко.
Я таращусь вверх с бьющимся где-то в горле сердцем. По другую сторону перил медленно движется какая-то тень. Длинная, приземистая и громоздкая.
О небеса, смилуйтесь надо мной! Последнее, чего мне сейчас хочется, – подниматься на второй этаж.
Судорожно сглотнув, вспоминаю, как сжимались на моем горле пальцы принцессы Эстрильды. «Сделай то, чего ждет от тебя этот бородатый старик», – велела она. Этого достаточно, чтобы воззвать к узам Долга. Сопротивление и борьба приведут сначала к боли, а потом и к увеличению срока службы. Так я никогда не вернусь домой.
Я делаю глубокий вдох и задерживаю дыхание. Таддеус верит в меня. Настолько верит, что прибежал с другого конца дворца и ворвался на пир, рискнув навлечь на себя гнев короля Лодирхала. Он верит, что я способна остановить это существо. Почему бы мне тоже не поверить в себя?
Подбираю юбки и, чтобы не передумать, спешно приближаюсь к лестнице. Закручивающиеся спиралью ступени погружены в тени, и я дрожащей рукой хватаюсь за полированный поручень. Туфли на мягкой подошве не издают ни звука, и я надеюсь, что нечто, ждущее меня наверху, не услышит мое приближение.
Достигнув вершины лестницы, заглядываю за перила второго этажа. Передо мной рядами стоят две дюжины стеллажей с длинными проходами между ними, которые дальше разветвляются и петляют, создавая книжный лабиринт. Между балконными перилами и рядами стеллажей тянется узкий проход с видом на центральную часть первого этажа. Для посетителей, любящих полистать страницы в уютном кресле или даже прикорнуть, в разных уголках библиотеки расставлены удобные сиденья. Картина привычная. И зловещая.
Затаив дыхание, напрягаю свой библиотекарский слух. Там кто-то кряхтит? В пятом проходе? Сглотнув, схожу со ступеней на второй этаж. Чувствую себя глупо, преследуя неведомого монстра с оружием в виде книжки и ручки. Но вряд ли бы я чувствовала себя лучше, вручи мне Таддеус меч. Скорее бы ногу себе им отхватила.
Я дохожу до пятого прохода и вглядываюсь в темноту. Сердце гулко бьется в груди, дыхание перехватывает. Там что-то есть.
Глаза не сразу привыкают к темноте, и поначалу я вижу лишь общие черты существа. Размер – как у большой собаки. Форма – длинная, мелкорослая, волочащаяся по полу. Как у жирного слизня. Приглядевшись, замечаю на одном конце этого слизня плечи и длинные руки. Одна из рук заканчивается кистью с длинными пальцами, другая – культей. На длинной тощей шее болтается человекоподобная голова. Без ушей, волос и каких-либо особенностей, она напоминает просто обвисшую плоть. Существо отвернуло голову от меня, поэтому лица мне не видно. Если оно вообще у него есть.
Кошмар.
Таддеус не шутил. Это существо – чем бы оно ни было – словно вышло из жутчайших снов.
Оно ползет вдоль нижних полок, время от времени трогая культей книги и оставляя на них слизь, кровь и гной. Похоже, оно само не знает, что ищет. И, таща за собой тяжеленное тело, шипит и булькает. Кажется, оно… тает. Возможно, когда-то существо имело форму человека, но медленно расплавилось, обратившись в лужу живого воска.
Оно вдруг останавливается и культей вытаскивает с полки том. Книга падает на пол. Существо медленно переворачивает страницы сочащимися слизью пальцами, кряхтит и капает слюной из отвисшей челюсти. Книга тоже начитает таять: страницы с обложкой размокают и размякают, пока не превращаются в жижу.
Покончив с этой книгой, рейф тянется за другой.
У меня сжимается сердце. Немыслимо! Я не могу позволить этому чудовищу уничтожать книги прямо у меня на глазах.
«Впиши его в книгу».
А если… если?..
Дрожащие пальцы жжет, и я крепко сжимаю в них ручку. Стискиваю зубы, отступаю на шаг и открываю, положив на сгиб руки, книгу с пустыми страницами. Встряхнув ручку, касаюсь пером листа и, помедлив секунду, начинаю писать:
«Я обнаружила в пятом проходе Тающего Человека. Он достает с полок книги и, кажется, пытается их читать. Но страницы под его пальцами тоже начинают таять».
Несколькими росчерками пера описываю существо перед собой. Ничего не происходит. Или происходит? Слова ложатся на бумагу, и я что-то вижу. Правда, не уверена, что именно. Это какие-то нити. Тонкие нити, которые протягиваются от меня к жуткому существу в проходе. Об этом говорил Таддеус? Он ожидал, что именно эта способность вернется ко мне в нужный момент?
Может, что-то у меня и выйдет. Может, получится сделать большее, чем просто запечатлеть мгновение – а именно так я и вижу происходящее. Может, получится его изменить.
«И вдруг, – пишу я, – он начинает уменьшаться. Совсем понемногу – так, что Тающий Человек этого даже не замечает. Медленно, очень медленно его длинный жирный хвост сморщивается, а гадкие передние конечности втягиваются в плечи».
Работает! Не знаю как, но работает. Оторвав взгляд от страницы, я вижу действие своих слов. Тень уменьшается – сначала медленно, а потом все быстрее.
«Вскоре, – пишу я, – он становится не больше кошки».
Едва я ставлю точку в последнем предложении, как рейф вскидывает голову. Принюхивается, издавая противные влажные звуки. Поводит тяжелой головой на длинной шее.
Развернув шею, смотрит прямо на меня.
И рычит.