«Ланиакея не только состоит из трех Империй-континентов, но и из трех миров.
Первый мир – пространство богов.
Второй мир – пространство живых. Управляют им три верховных бога-отца: бог солнца, света и жизни Аодхэгэн, бог тьмы, ночи и ночных кошмаров Двэйн и бог воды и морских глубин Мюридхаг.
Третий мир – пространство мертвых. Управляют им: богиня смерти Морриган, повелитель Мэнфистериума – пыточных темниц мира мертвых – Евронимус и повелительница обители Света Элли»
Силуэт девушки медленно скользил по старому деревянному мосту. Она аккуратно наступала босыми ногами на ветхие доски, в проемах между которыми блестела вода.
Ее светлые волосы, перехваченные на голове лентой, струились по спине, а подол темно-синего платья развевался, как от сильного порыва ветра. Вот только ветра не было так же, как и не было конца у этого моста. Он вел в пустоту. В белый непроглядный туман, внутри которого пряталась неизвестность.
Где-то вдалеке занимался рассвет, окрашивая пространство вокруг в желтоватые тона. Он был так далеко, словно находился в другом измерении, а до нас доходили лишь его слабые отголоски. Я тенью следовал за темно-синим силуэтом, который завораживал меня. Слышал ее кристальный смех, хотя вокруг была тишина. Знал, что она улыбается, хотя не видел ее лица.
Девушка шагнула в туман, и белая пелена поглотила ее фигуру. Я направился следом. Мгла сомкнулась вокруг меня кольцом, лишая видимости, и так же быстро отступила.
Я стоял в центре бескрайнего поля, укутанного снежным покрывалом. Оно сливалось в своей белизне с небом так, что не было понятно, где заканчивается одно и начинается другое. Словно незримая линия горизонта была стерта. Снежинки танцевали, высыпаясь сверху блестящими хлопьями.
Девушки нигде не было видно, но я знал, что она где-то здесь, я ее чувствовал. Связь между нами напоминала натянутую шелковую ленту, и я следовал за ней. Тягучее чувство тепла разливалось внутри, словно красивая мелодия. Я шел на этот притягательный звук, который проникал в самую глубь, туда, где, как мне казалось, была пустота. Ну или зияющая черная воронка. Моя прогнившая душа явно не обладала подходящими условиями для выживания чего-то столь светлого. Я и представить не мог, что где-то в этой непроглядной тьме вообще еще может что-то жить, а уж тем более отзываться.
Я наслаждался этими чувствами, как можно наслаждаться теплыми лучами солнца в холодный день, и, не сдерживая улыбки, продолжал идти. Но все ощущения внезапно оборвались, а связь между нами повисла разорванной струной. Я попытался ухватиться за нее, но та ускользала и стремительно таяла.
Абсолютно сбитый с толку, я опустился на колени и, повинуясь неведомому порыву, зарылся руками в снег. Ладони коснулись ледяной поверхности, намекающей на то, что под ногами скрывалось не поле, а укрытое белым покрывалом замерзшее озеро.
Озеро…
Осененный внезапной догадкой, я принялся раскапывать вокруг себя белый настил, как если бы что-то обронил. Где-то здесь, под толщей льда, от меня ускользало единственное светлое чувство, испытанное за много лет, и я не должен был его упустить.
Моя магия в этом странном месте не работала, и без нее я чувствовал себя слепым и беспомощным. Так вот, оказывается, кем ты становишься, когда лишаешься дара – ни на что не годным и бесполезным.
Словно в бреду, я продолжал разгребать снег и вглядываться в покрытую льдом толщу воды, не обращая внимания на онемевшие от холода пальцы.
Возможно, нужно было признать свое поражение и остановиться, но по какой-то причине я не мог этого сделать.
Под слоем льда что-то мелькнуло.
Сердце пропустило удар, а потом бешено заколотилось в груди. Задыхаясь от паники, я принялся с удвоенной скоростью расчищать снег. Вот под коркой льда уже стал виден подол платья и белые ступни. Затем тонкая талия, обтянутая синей тканью. Безжизненные белые кисти были сложены так, словно девушка лежала в гробу. Тонкие пальцы сжимали черную розу, на бутоне которой была цифра: «666».
Нет.
Внутри меня что-то разбилось, раскололось, разлетелось на куски, и на поверхность выползло холодное и неприятное чувство. Оно облепило своими склизкими щупальцами мое горло и принялось душить.
Что это? Страх? Отчаянье? Боль? А может, все сразу?
Остатки тепла, что до этого момента все еще слабо тлели внутри меня, стали угасать, пока окончательно не потухли. А вслед за ними погасли и краски, делая мир вокруг снова серым. Таким, каким был до того, как я ощутил искру света, и каким останется теперь, когда от этой искры ничего не осталось.
Видимо, некоторым людям просто не суждено удержать в своих руках ничего хорошего. Было глупо предполагать, что в моем случае может быть иначе.
Дрожащая ладонь закрыла глаза, затем скользнула вниз, накрывая рот, в попытке сдержать рвущийся наружу крик. Отчаянье всаживало мне в грудь кинжал, затем вытаскивало и всаживало вновь. Снова, снова и снова.
Девушка по ту сторону льда была мертва, и мой мир умер вместе с ней.
Это я ее убил…
– Прости, я не хотел, – тихо сказал я, накрыв ладонь девушки своей, поверх разделяющей нас ледяной преграды. – Мне так жаль…
Она уже не могла меня услышать, но есть слова, которые должны быть сказаны несмотря ни на что. Слова, которые лучше отдать тишине, чем утопить в самом себе.
Ее длинные светлые волосы, расправленные под водой, полностью закрывали лицо. Я мог видеть лишь контур подбородка и поблескивающий на шее кулон на серебряной цепочке.
Неужели она останется здесь навсегда, запертая подо льдом?
Нет, я не мог ее здесь оставить. Кроме того, я хотел увидеть ее лицо. Нет, я должен был увидеть ее лицо.
Мой кулак врезался в ледяную поверхность. А затем снова и снова.
Удар. Еще удар. И еще.
Корка замерзшего озера оглушительно треснула, и я, провалившись в темную воду, проснулся.
Вскочил, судорожно хватая ртом воздух. Неосознанно вцепился руками в прикроватный столик, словно в спасательный плот, сметая лежавшие на нем книги и графин с водой. Послышался звон бьющегося стекла. Я отшатнулся, закрыл лицо руками, пытаясь унять дыхание, которое вырывалось рваными хрипами.
– Ну и ну, – послышался рядом насмешливый голос.
К сожалению, мне не нужно было оглядываться, чтобы узнать того, кому он принадлежит. Ведь то был мой личный кошмар, что следовал за мной вот уже тринадцать лет.
– Что тебе нужно, Райндхард? – бросил я, не глядя в сторону собеседника.
– Это с тобой каждую ночь так? Вот же жуть, – выдал он, не сдерживая детского восторга в голосе, и рассмеялся.
Я устало посмотрел на незваного гостя.
Райндхард беззаботно сидел на столе у окна, вальяжно запрокинув ноги. Облаченный во все черное, он сливался с темнотой, словно она была частью его сущности. Накинутый на голову капюшон частично скрывал коротко стриженные серые волосы. На идеально очерченном красивом лице самым гармоничным образом сочетались пухлые губы, ровный нос, острые скулы. Правая бровь была полностью черной, а левую разделяла на две части серая полоска. Словно там должен был быть шрам, который рассек бровь. Но шрама не было. В дополнение ко всему, в обрамлении черных ресниц сверкали глаза цвета расплавленного золота. Казалось, они могут сжечь, если смотреть слишком долго и пристально.
Внешность Райндхарда была смертоносно красивой. Примерно как вид с обрыва, где открывается самый восхитительный вид на фьорды: налюбоваться невозможно, но один неосторожный шаг – и ты мертв.
Он был богом искусств и вдохновения, хотя именно с этими направлениями ассоциировался меньше всего. Этот мужчина больше напоминал Евронимуса, темного повелителя пыточных камер в Царстве Мертвых, а не покровителя художников.
– Мне кажется или ты не слишком рад меня видеть, мой позабытый всеми принц? – наигранно обиженно спросил Райндхард.
Он бесшумно сполз со стола и направился в мою сторону, умудряясь каждым своим движением источать опасность не меньше, чем приставленный к горлу клинок.
Я ничего не ответил, старательно делая вид, что меня внезапно заинтересовал узор на стене. Я вообще старался говорить с ним как можно меньше, потому что любой диалог с Райндхардом напоминал ходьбу по прогнившим доскам над пропастью. Никогда не угадаешь, в какой момент ненадежная конструкция рухнет.
– Какой ты сегодня негостеприимный. Неужели дурные сны вымотали тебя так сильно, что ты напрочь забыл о любезности? – Его интонация была мягкой как бархат, но каждое слово резало не хуже опасной бритвы. – В таком случае, думаю, смена обстановки тебя взбодрит.
Он уселся в кресло рядом с кроватью с таким видом, будто это был трон.
– Уже? – не смог скрыть удивления я. – Мы ведь в этом городе всего один день и уже уезжаем?
Это было странно. Никогда прежде мы не останавливались в городе, где мне не нужно было бы выплачивать богу искусств долг по нарушенной мной сделке. Что же изменилось теперь?
– Да. Здешний климат мне не по вкусу. – Губы бога скривились в ухмылке, а лицо осталось мягким и беззаботным.
Но меня этим не провести. Он что-то задумал, и это что-то мне явно не понравится.
– Почему нельзя остаться здесь? – спросил я, не понимая, что на меня вдруг нашло. Спорить сейчас было такой же прекрасной идеей, как запихнуть руку в мешок со змеями. И погасший в глазах Райндхарда озорной огонек лишь подтвердил опасения.
– Потому что ты должник и ты делаешь то, что я скажу. А я говорю, что у нас смена локации.
Он швырнул мне небольшой конверт, скрепленный черной сургучной печатью.
– Ты кое-что задолжал мне, забытый принц. – Голос его, словно сладкий мед, лился тягучим потоком в кружку, наполненную лезвиями. – Еще шесть жизней. – Бог продемонстрировал мне шесть пальцев, затянутых в черные кожаные перчатки. – Слышишь? – он театрально приложил ладонь к уху, словно к чему-то прислушивался. – Тик-так, тик-так, тик-так. Это твое время на исходе.
Я сломал печать и развернул письмо. На пустом листе заплясали темные узоры, складываясь в буквы. Я прочел одно-единственное слово и удивленно посмотрел на бога. Он хищно улыбнулся в ответ.
– Арлитон, – озвучил я полученный результат.
Комната накренилась, заплясала и начала растворяться в темном тумане. Райндхард всегда любил создавать порталы из непримечательных предметов. И этот портал перенес нас из Империи Южной Короны в Империю Северной Короны. Прямиком в лес.
Ночной холод обнял меня, обволакивая кожу. Из носа и рта вырывались клубы пара от дыхания.
– Я приготовил для тебя увлекательное путешествие, – возвестил бог, разведя в стороны руки. – Этот сказочный район города Иеракон славится своей красивой природой, дружелюбным населением и потрясающей архитектурой. Уверен, тебе понравится здесь так сильно, что ты захочешь остаться. – Он рассмеялся какой-то только ему понятной шутке, демонстрируя ровный ряд белых зубов. – Собственно, именно здесь мы и завершим наше затянувшееся знакомство.
– Почему мы в лесу? – насторожился я.
– Мне показалось, что лучше всего, если твое путешествие начнется с увлекательной прогулки.
Мое тело пронзило болью. Я вздрогнул, согнулся пополам, пошатнулся и рухнул на колени. Уперевшись руками в покрытую коркой инея землю, я пытался справиться с болью, что сжигала меня изнутри.
– А чтобы тебе было совсем весело, – Райндхард присел рядом со мной на корточки, абсолютно не смущаясь того, что я не могу поддержать диалог, – я перерезал твои магические артерии.
Что?
– Увидимся через пару часов, если ты выживешь. – Он встал и громко свистнул, будто призывая собаку. – Воспользуйся этим временем, чтобы обдумать план своих действий по выплате долга в максимально короткие сроки.
После этого Райндхард исчез, растворившись в пространстве черным облаком.
Где-то неподалеку послышалось глухое рычание. И это была не собака.