Первый раз он с ними повстречался в июле, когда валил бензопилой сосны на бревна для баньки. Зашел далеко, потому что надо было выбирать деревья нужного калибра – сантиметров пятнадцать, не больше.
Шел, что-то насвистывая. С сигареткой во рту.
И вдруг, выбравшись из орешника, напоролся на взгляд. Тяжелый, крайне неприветливый.
Это был волк.
Волк смотрел на Андрея Петровича в упор, слегка приподняв верхнюю губу, чуть обнажив прокуренные клыки. Да, именно прокуренные – желтоватые.
Волк был не один. Еще четверо, но чуть поменьше. А этот был, несомненно, вожак.
Волки ели кабана, которого, видимо, совсем недавно завалили.
Разодранная туша, вся в крови. И законная трапеза, ритуальная, вознаграждение за удачную охоту, где каждый из стаи продемонстрировал свою доблесть.
И Андрей Петрович, который прервал трапезу. Один. С бензопилой.
Вполне понятно, что волкам этой добычи за глаза хватит. И человек с вонючей сигаретой, выпавшей изо рта, им на хрен не нужен.
Однако волки руководствуются не только примитивными инстинктами. Типа голода, потребности в случке, желания отдохнуть на сытый желудок, спрятаться от дождя и холода, защититься от угрозы, оберегать приплод…
Волк – социальный зверь. Как, в общем, и человек. И у него есть чувство собственного достоинства. И прежде всего у вожака. Ну, или у лидера, если по-человечески. Вожак должен постоянно поддерживать свой авторитет.
Поэтому направленный на Андрея Петровича, словно двустволка, тяжелый взгляд означал: «В лесу я хозяин!» Ну и еще, может быть: «Это моя добыча!»
Андрей Петрович это понял. Понял и то, что нельзя поддаваться панике. Это будет конец. Вожак, с легкостью перегрызя ему горло, еще больше утвердит свой авторитет.
Поэтому впился в волчьи глаза не менее жестким взглядом.
Говорить было нельзя, это нарушило бы неустойчивое равновесие со всеми вытекающими последствиями. Поэтому он мысленно проговаривал, внушал матерому волчаре:
– Я такой же сильный, как и ты!
– Я могу тебя победить в честной схватке!
– И тогда стая лишится вожака!
– Но мне этого не надо!
– Это твоя добыча, и ты хороший охотник!
– Но я не претендую на твою добычу!
– У меня совсем другая охота!
– Разойдемся с миром!
– В противном случае кто-нибудь из нас умрет!
– И это можешь быть ты!
Волк спрятал клыки, занавесив их верхней губой.
Отвернулся.
И продолжил есть кабана.
Его примеру последовали другие волки.
Вернувшись на точку, Андрей Петрович снял тельняшку и отжал ее. После чего выстирал, намыливая ее бурым куском мыла, внешне похожим на тротиловую шашку.
И вес тот же самый, что и у шашки, – двести граммов.
«Груз двести», – вспомнил Андрей Петрович афганскую войну.
И только после этого наконец-то выматерился.