– За такие глаза не жаль умереть! – с чувством сказал Амелик сестре Эйшан. Аль-Дива сидели за обедом, Амелик был в гостях у Искандера.
Эйшан следила за Энефеей, чтобы та ничего не ляпнула за столом. У них был скандал по поводу имени Энефрея.
– Если я услышу, что ты зовешь его Фреем, – сказала ей тогда Эйшан, – я посвящу его мадхаминским именем! В доме моего мужа не будет этого имени!
Энефея затаила гордую обиду. Она тайком общалась с мальчиком, а он ее не выдавал, слишком интересными были сказки прабабушки. Джаллал тоже любил рассказы про северных воинов, но так, как рассказывала не северная гордая принцесса, а младший брат. Джаллал и компания могли часами слушать Энефрея.
– Когда вы уезжаете? – спросил Ашид.
– Султан ждет нас завтра, до дворца недалеко, завтра с утра и поедем, – сказал Амелик.
– Оснан хочет видеть наследника, – тепло улыбнулся Ашид.
– Да, – гордо улыбнулся Амелик и позвал, – Энефрей.
Мальчик вскинул голубые глаза на отца, словно это он его звал. Мальчик теперь носил с собой кинжал, а Искандер учил его обращаться с оружием, и защищаться без него. Эти уроки нравились и Джаллалу, и Энефрею. Но если Джаллал воспринимал науку упоенно, радостно, то Энефрей серьезно, сосредоточенно, словно на его плечах уже лежал какой-то тайный груз, скинуть который можно было с помощью этой науки. Искандер привез надлом из плена, Энефрей будто с ним родился.
– Пусть малец играет с ребятишками, затискали, как котенка, – отозвался Искандер.
Энефрей отвернулся и остался сидеть рядом с Энефеей, севшей на крыльцо.
Амелик и Искандер с детьми уезжали к султану во дворец надолго. Делить завоеванные земли, обсуждать последствия мирного договора с дикарями, много вопросов предстояло обсудить.
– Ты не возьмешь меня с собой? – раз пятый спрашивала Эйшан, с тех пор как приехал гонец с приглашением.
– Я хочу, чтобы ты меня ждала здесь. И скоро я пришлю детей.
Женщина вздохнула. Она несколько недель, после того случая в кабинете, заглядывала ему в рот, пытаясь предугадать желания, и не отходила от него на случай, если она ему понадобится. Искандер тяготился таким вниманием, но терпел, решив не обижать жену. Взгляд Эйшан был жалобно-верным, словно шейх неизлечимо болен. Искандер не знал, как реагировать на него, и боролся с яростной досадой.
Амелик остался ночевать в доме Искандера, ради красивых черных глаз сестры Эйшан Лейлы.
– Все возьми, моя жестокая любовь, и вновь, я говорю… – напевал Амелик.
Искандер помнил Амелика столько, сколько помнил себя. И Амелик постоянно напевал эту строчку, никогда дальше. Это выдавало волнение или тревогу.
Друзья входили во дворец, Оснан, сказали, уже ждал их.
– Люблю я сюда приезжать, – сказал Амелик глядя как по коридорам снуют девушки сераля для гостей. Шейх Аль-Толь любил поездки вообще, потому что любил новые впечатления, даже северный остров Айсланд его не пугал.
Джаллал огляделся и заметил в конце коридора каких-то детей. Дети во дворце были редко, поэтому мальчик обрадовался. Жаль, что нужно терпеть приветствие.
– Станешь султаном, отмени приветствие для детей, – сказал Джаллал брату, пытаясь издалека рассмотреть красива ли девочка.
Энефрей дернул уголком губ. Проследил за взглядом брата. Ему вряд ли удастся с ними познакомиться. Султан не отпустит его от себя, все то время, пока отец не отошлет его обратно домой.
Друзья вошли в зал, Оснан улыбнулся им, приветствуя. Шейхи ответили на приветствие. Джаллал и Энефрей тоже поздоровались.
– Иди ко мне, Энефрей, – позвал султан.
Амелик повел головой, следовало ожидать. Мальчик взглянул на отца и направился к султану. Джаллал гордо улыбнулся, он был рад, что брат будет султаном. Искандер недовольно выдохнул, ему такая популярность сына не нравилась. Но желание султана закон.
– Конунг отправил к нам свою семью, в качестве послов доброй воли и для укрепления дружбы между странами, – Оснан поднялся, не спуская с рук Энефрея, – пройдем в столовую. Сначала завтрак, потом отдых для вас, мне нужно решить несколько государственных дел. Потом наши общие дела.
В столовую с другого входа, из комнат дворца вошла пара с детьми.
– Знакомьтесь, это наши друзья. Фрей и Тристакинния Торисаз.
В знакомых морозных глазах заплескалось средиземное море.
– Иска? – ярко улыбнулся Фрей, вскинув бровь.
Тристакинния закусила губу, опустив глаза.
Искандер похолодел. Нет, конечно, такое было вероятно, но шейх не ожидал его увидеть. И ее.
– Искандер Аль-Дива, – мягко, словно дикарю, назвал свое имя шейх.
– Вы знакомы? – вскинул бровь султан.
– Да, я думал навсегда потерял тебя, – продолжал ярко, зло улыбаться Фрей, не сводя глаз с Искандера, – это мой…
– Я голодна, – решила показаться невоспитанной дикаркой Тристакинния, перебив мужа. Она тоже похолодела, увидев Иску.
Искандер издевательски изломил уголок губ, перевел взгляд на Тристакиннию и улыбнулся. Она совсем не изменилась. Совсем. Тристакинния не смотрела на Искандера, и он, как всегда, не мог понять, что она чувствует.
– А, а это шейх Амелик Аль-Толь, если вы с ним тоже не знакомы, идем, моя дорогая, – Оснан сел за стол, Энефрей сидел у него на коленях, давая разрешение сесть остальным.
Остальные расселись за стол. Джаллал смотрел на молчаливую Лиму, похожую чем-то на его красивого брата. Айваз зло сощурил глаза, заметив заинтересованный взгляд либийца на сестре. Тристакинния исподтишка разглядывала Иску, он изменился со времени их последней встречи. Теперь это был не юноша, а мужчина. Раньше Иска двигался легко и изящно, теперь это был заматеревший величественный, опасный хищник. Он очень изменился, стал тяжелее, Тристакинния словно видела, то ли сгоревшее в муках, то ли замерзшее тогда, на севере, но почерневшее сердце Иски. Девушка, ее и женщиной-то язык не поворачивался назвать, старалась, чтобы ее взгляд не был заметен. Нечего бередить старые раны. Она не станет, но вот Фрей… ему, несомненно, доставит удовольствие издеваться над Иской.
Все приступили к завтраку, султан помогал есть Энефрею. Фрей разглядывал Искандера открыто, внимательно. Как он двигается, ест, даже дышит. Амелик свел брови, глядя на как-то закаменевшего друга и викинга.
– Какие глаза! – сказал Джаллал Лиме, на северном, благодаря теперь брата, который заставлял его сидеть с бабушкой, пока она рассказывала свои сказки, потому что отец приказал учить обоих сыновей, – за такие и умереть не жаль!
– Могу устроить, – мрачно пообещал Айваз.
Лима закрыла глаза. Нет, ее глаза принадлежат отцу и больше никому!
– Как ты смеешь!.. – вспылил Джаллал.
– Дети, вон. Вам накроют стол в саду, – свел брови султан, – если будет драка накажу обоих. Двадцать плетей.
Мальчишки недовольно поднялись из-за стола, и вышли из столовой, Лима тоже побрела за ними. Тристакинния встревожено смотрела дочери вслед. Энефрей было тоже собрался встать с колен Оснана, но мужчина удержал его.
– Все будет хорошо, дорогая, – обратился султан к Тристакиннии, – там еще две моих дочери, сверстники вашим.
Северянка успокоилась.
Фрей словно не заметил стычки, разглядывая Искандера.
– Как вам Либия? – спросил Оснан, северных гостей.
– Спасибо, у вас красивая страна, – вежливо ответила Тристакинния.
– Ну да, стало намного лучше, – согласился Фрей, плотоядно глядя на Искандера.
Шейх игнорировал Фрея, задумчиво глядя на Тристакиннию. Сердце не пело, а стучало тяжело. Амелика глодало любопытство, но спросить, что происходит он не мог. Гости знали ларабавский.
– Как ты живешь, Иска? – тепло спросила Тристакинния и вспыхнула.
Фрей красиво, коротко рассмеялся.
– По воле Элоха, прекрасная Тристакинния. А как живешь ты?
– Хорошо, – ответила она, благодарно улыбнувшись, за то, что мужчина не заметил привычного ей обращения.
– У тебя красивые дети, – сказал Искандер.
– Да… – Тристакинния чуть не начала говорить о детях, но опомнилась, что это может быть просто комплимент, и не стоит заострять на нем внимание. Девушка хотела говорить, говорить о чем угодно, пусть бы даже это было невежливо, только бы не ощущать издевки Фрея, витавшей в воздухе, но ей, как назло, ничего не приходило в голову. Султан молчал, что-то происходило, но мужчина не мог уловить что. Он занимался Энефреем, наблюдая за шейхом и северянином, почему-то почувствовав бешеное возбуждение.
– Тебе идут длинные волосы, – сказала Тристакинния и снова осеклась.
Фрей фыркнул от смеха, с интересом посмотрев на жену, будто пытался понять, она продумано так спасает ситуацию от него, или у нее, как всегда, это случайно выходит. Искандер, не сдержавшись, выдохнул усмешку.
– Да, спасибо.
Девушка решила молчать. Но молчание было почему-то страшным и пугало ее. За столом только что не искрило, Амелик почувствовал какое-то первобытное возбуждение, и даже хотел вскочить из-за стола, невзирая на султана и уйти в сераль. После вопроса Тристакиннии у него появились некоторые догадки.
– А, – понимающе протянул Амелик, тоже не сдержавшись. Непонятное ощущение пьянило, и мешало сдерживаться, но от кого оно исходило, понять было невозможно.
– Что? – быстро и заинтересованно спросил султан Амелика, тоже не сдержавшись.
Амелик почему-то не ответил, что совсем не полагалось. Султан не одернул. Воцарилась тишина.
Искандер, усмехаясь, покачал головой.
– Вы еще не видели столицу? – Искандер обратился к обоим супругам, чтобы обращение только к Тристакиннии не смущало присутствующих еще больше.
– Нет, мы несколько дней, как приехали…ты сможешь показать? – спросила Тристакинния, обрадовавшись.
– Да, Иска, это будет умопомрачительно, – усмехнулся Фрей, сменив позу, и чуть подавшись вперед.
Амелик незаметно вздрогнул, думая, как бы быстрее добраться до сераля. Султан думал о подобном, но почему-то никто не поднимался с места. А султану не приходило в голову, дать разрешение свободно покинуть стол.
Шейх перевел взгляд на Фрея, ласково улыбнувшись, поправил:
– Искандер Аль-Дива. Меня так зовут.
– Красиво, – кивнул Фрей, – но, обычно, Иски достаточно.
Искандер выдохнул улыбку.
– Повторяю, мое имя Искандер.
– Наслаждаешься, повторяя его? – ослепительно улыбнулся Фрей. Викинг стал немного грубее, острее, естественно, опытнее, и это сквозило в движениях, жестах, повадке. Но, в целом, он не изменился. Глаза остались такими же, ненасытный взгляд, как и средиземное море, топил в себе.
– К сожалению, я не смогу вас сопровождать, – сказал Искандер, проигнорировав слова Фрея, – но очень советую, Триболи красивый город.
– Да, действительно, жалость, – фыркнул Фрей.
Тристакинния нахмурилась. Ее вежливый задуманный ответ изгадил сарказмом муж.
– Ты совсем не скучал, Иска? – ярко улыбнулся Фрей.
Шейх перевел задумчивый взгляд на северянина, снова отвернулся к Тристакиннии.
– Возможно, позже, спустя несколько дней, я смогу показать вам вечные красоты города. Вы ведь задержитесь?
– Да я думаю, теперь вообще не уедем, – фыркнул Фрей. Это был снова ответ Тристакиннии, девушка вздохнула.
– Ну что ж, Триболи гостеприимен и рад новым жителям и гостям, – вежливо улыбнулся Искандер, он, вообще, сегодня был непривычно улыбчив.
– Рад, значит, – усмехнулся Фрей.
Искандер вопросительно посмотрел на султана, глаза правителя горели любопытством.
– Может, перейдем к десерту? – спросил Искандер.
Султан и Амелик как-то дружно звонко выдохнули стон.
– Да, – горячо поддержал Фрей, бирюзовые глаза горели ярко, почти слепили. Тристакинния опустила голову к тарелке.
– А, ну да, – султан сделал жест рукой, слуги внесли десерт.
Искандер, бросив попытки вести светскую беседу, ел молча, его не смущало молчание. Попробовав десерт, Фрей ухмыльнулся, откинулся на стуле, глядя на Искандера.
– Нет, по сравнению с тобой, это не десерт.
– Фрей, прекрати! – не выдержала Тристакинния, она говорила на родном языке. Голос ее звенел так же мелодично и грудно, как и тогда, много лет назад.
Северянин поднялся, сжал плечо жены и повел ее из комнаты.
– Спасибо, – прошипел он султану на ларабавском.
Оснан величественно кивнул им вслед. Дикарей нельзя было наказать за нарушение этикета. Амелик мотнул головой, и усмехнулся.
– Яркий самец. Красивое животное. Бедная женщина. Северяне бьют своих женщин?
Оснан, наконец, отпустил Энефрея с рук, отправив его к визирю, за подарками, и чтобы тот дал ему несколько уроков управления государством. Мальчик гордо направился из зала, почти так же, как до этого шагнул из комнаты за женой Фрей. Искандер проводил тяжелым взглядом сына и досадливо мотнул головой.
– Наверное, бьют. Их многому придется учить, чтобы они могли жить в цивилизованном обществе, – сказал султан.
Искандер не вступал в разговор, чтобы не проявлять осведомленности в укладе жизни северян.