– Почва густая и вязкая, словно пластилин, промёрзлая, но при этом моим ногам не холодно, в то время как всему остальному телу было бы прохладно без толстовки. Солнце взошло совсем недавно? Верно ли я это определил? Ведь от того, что я стою выше обычного, линия горизонта находится под непривычным углом и более не является прямой. Облака на уровне глаз по образу напоминают высокослоистые, образующиеся обычно на высоте около шести километров. Однако на такой высоте дыхание человека физиологически невозможно, а затруднительно уже от трёх километров. Как странно, что я до сих пор не задохнулся.
– Гениально, Холмс, – произнесла Мелоди с иронией.
– Смешно, – Марк продолжил. – Этот дуб погиб совсем не от жуков и червей. Вернее, они убивали бы его ещё несколько лет, а может и целый век. Здесь на лицо природная катастрофа, но вовсе не землетрясение, тайфун или цунами, что-то новое и ранее не виданное. Посмотрим на соседние острова с обломками домов. Сила удара исходила не сверху и не со стороны. Мощный толчок раздался из-под земли… Затем всё словно подлетело и, судя по тому, что некоторые объекты городской инфраструктуры перевёрнуты с ног на голову, на какое-то время зависло в воздухе… А потом снова упало вниз?.. Но как такое возможно?
– Звучит не очень.
– К тому же, – Марк непоколебимо гнул свою линию, – катастрофа случилась давно. Окрестности успели догореть и превратиться в холодный пепел. Кругом безмолвный, забытый мрак. Еще, интересно, что острова находятся не на одинаковом уровне: некоторые выше, некоторые ниже. А это значит лишь то, что сила удара разнилась. Полный бред?
– Да, – подтвердила Мелоди.
– Но это не рай, – уточнил Марк.
– А как же.
Марк Листопадский и встреченная им недавно девчонка всё сидели на краю острова, свесив босые ноги над бездонной пропастью воздушного или иного, еще неизвестно как обзываемого пространства, и вели разговоры.
Возвращение памяти – это постепенный процесс. Листопадский вспоминал все детали своего прошлого с осторожностью, чтобы не напутать что-нибудь и не обмануть себя. Мелоди помогала, от чего ему стало нравиться ее присутствие. Куда хуже было бы на душе ему, очутись он в месте столь странном с человеком, что бегал бы и, раскидывая руками, кричал: «Помогите!»
– Ты действительно веришь в такой рай? – спросил Марк.
Мелоди пожала плечами.
– Знаешь, – затянула она, нежно ворочая пушистое облако большими пальцами ног. – Я никогда не отличалась большим умом. Для меня рай звучит, признаться, лучше, чем всё то, что ты придумал. Это, конечно, очень круто звучит. Катастрофа… апокалипсис! Но это не моё. Мне больше по душе что-то сказочное, например. Когда бабушку сжигал рак, мы с мамулей не придумали ничего лучше, чем приняться за молитву. Мы молились утром и вечером каждого дня. И я верю, что именно по воле божьей моя бабушка мирно ушла во сне, в своей кровати, ранее вдоволь поболтав с родственниками и дочитав до конца любимую книгу.
– Как я помню, она любила Жюль Верна.
– Да, и перечитывала путешествие к центру земли в тот день.
– Я тебя понимаю. Но посмотри вокруг, – Марк раскинул руками. – Разбитые улицы, буквально взъерошенная земля, перевернутая с ног на голову, а люди – где же люди? Всё словно смело с лица земли. Если это и есть то светлое продолжение жизни человеческой, то я прыгну вниз, в ту бездонную пропасть, бесконечную и манящую, где сгину во мраке… А что потом? Я, должно быть, перерожусь в утробе новой матери зародышем, снова почувствую ту боль, с какой растут из ничего мои кости и ткани, снова испытаю на себе тот разряд, что заставит биться мое сердце, а потом всё это снова забудется.
Марк поднялся на ноги.
– Если я сейчас прыгну, словит ли меня божественная рука? Или, может, тот самый пошлет нам хоть какое-то средство, чтобы не умереть от голода? Если мое тело умерло, то зачем живот разрывается, переваривая собственные соки в ожидании чего-нибудь еще, кроме ягод смородины?
Марк пристально наблюдал за бесконечной пропастью. Конечно, он вовсе не намеревался исполнять то, что описал Мелоди минуту назад в своей страстной речи, однако для пущего эффекта даже подступил к краю острова. Мелоди стала рядом с ним, и когда пальцы его ног зашли за край земли, ее поступили также. Она была спокойна, в отличие от Листопадского, чье сердце билось по львиному и готово было выпрыгнуть из его грудной клетки раньше, чем тело выпрыгнет далеко вперед, а потом рухнет и затеряется среди облаков. Так они простояли около минуты, терзая себя сомнениями, пока вдруг Мелоди не заметила нечто вдалеке меж двух столкнувшихся облаков: маленькое пятнышко, что неслось по порывам ветра, покачиваясь влево-вправо.
– Взгляни, – Мелоди указала на приближающуюся точку. По мере приближения она всё больше различала воздушный шар с белым куполом, сливающимся с облаками. Корзина его была просторной, человек на шесть, однако сейчас в ней находились только двое.
– Люди, – Марк не поверил своим глазам. Он схватился за голову и оттолкнулся назад от края, а затем поднял руку и принялся ею махать, хотя шар и так совершенно точно направлялся в сторону героев. Эмоция на лице его в миг переменилась на радостную с ноткой неловкости. Стало заметно, что ему непривычно так откровенно радоваться. – Могли бы и раньше явиться!
В корзине воздушного шара, как уже было сказано, находилось двое: тощий силуэт и в меру упитанный. Первый подхватил взгляд Марка и пристально за ним наблюдал через бинокль, а второй управлял шаром: регулировал пламя горелки и подергивал стропы для поворотов. Ветер им благоприятствовал. Пряди серебристых волос Мелоди мятежно развевались на его волнах. Она надеялась, лишь бы силуэты не принесли с собой плохой погоды, во всех смыслах.
Тощий силуэт повесил бинокль на пояс и шепнул что-то своему товарищу. В свою очередь тот убавил пламя горелки, потянул за нужные стропы, и воздушный шар пошел на снижение.
– Фантастика, – проронила Мелоди от удивления.
– Однако вовсе не научная, – подметил Марк, а затем задумался.
«Стало быть, спасение. И люди еще остались в этом мире. Надеюсь, они знают, что случилось в Москве или, видимо, во всем мире. Уму не постижимо, что за история приключилась с нашей планетой – невероятная и такая реальная, сладкая, как сон, и горькая, как кошмар. Манящая и отторгающая одновременно. Неизвестная и потому же страстно интересная».
Спустя пару минут воздушный шар приблизился к земле Марка и Мелоди на расстояние около десяти метров. Герои отошли подальше от края острова, дав тем самым ему больше пространства для маневра, и тот вскоре грациозно приземлился прямо перед ними.
Тощий длинноногий силуэт выскочил из корзины. Он оказался темноволосым мужчиной на вид лет двадцати семи, в мрачном темно-синем пальто, брюках и туфлях с острым носом; с усами и потрясающими бакенбардами. Взгляд его мерцал нотками эгоизма, что добавляло интриги и загадочности в образ. Звали его Алан Денкен.
Алан достал из внутреннего кармана пальто железную флягу с гравировкой, с характерным щелчком открыл ее и, закинув голову назад, отпил пару глотков. Между делом он также указал своему товарищу:
– Фалко, привяжите птичку!
Второй силуэт – добрый с виду парень с веснушчатым лицом и уставшими то ли зелеными, то ли желто-оливковыми глазами – это и был Фалко Люфт.
Он неуклюже вывалился из гондолы и томно, подобно сонной мухе, направился ко швартовым канатам – нехитрому изобретению, что позволяло закрепить шар и уберечь его от сильных ветров после посадки. Одет он был в пальто, только не во мрачное, как его товарищ, а в бежевое и с пуговицами из камешков. На шее болталась барсетка с неработающей застежкой, а левую руку до багрового следа сжимали золотого цвета часы с затертым ремешком.
Заметив это, Марк скорейшим образом поинтересовался:
– Который час?
Фалко взглянул на стрелку циферблата и бросил на ходу:
– Шесть утра. Скоро рассвет.
«Значит начало весны, – подумал Марк. – Середина марта».
– Кто вы такие? – добавил он уже вслух.
Алан представился сам и представил Фалко.
– Тогда будем знакомы – Марк Листопадский, – представился и Марк.
– А её как? – поинтересовался Алан.
– Мелоди, – сказала девчонка, – просто Мелоди. Что это за место?
Донесся голос Фалко:
– Облачные прения, дамы и господа!
– Прерии, – поправил его Алан. – То два разных слова.
– И правда. Облачные прерии, дамы и господа!
Фалко отдышался, потёр излинованные канатами руки и направился к остальным.
– Какая разница, прения или прерии? – ввязалась Мелоди с ноткой недоверия в голосе. – Извините меня за глупый вопрос. Мы умерли или что-то еще?..
– К сожалению, что-то еще.
Мелоди стало не по себе. Она поинтересовалась:
– Какое же тогда объяснение?
– Давайте так, – ответил Денкен.
– И как же? Как это все случилось? – перебила она.
– Для начала оденьтесь, – усмехнулся Алан.
Мелоди совсем забыла. Время до прилета двух чужаков, время наедине с Марком Листопадским казалось таким сладким, таким счастливым и непринуждённым, как во сне или в сказке, как самые счастливые часы в жизни человека, как долгожданная встреча. Мелоди полностью отдалась моменту, не обращая ни малейшего внимания на то, что красуется в изодранной юбке и клочке рубашки, повязанной вокруг груди, перед Марком и ещё двумя.
Она покраснела.
– Корзина шара к вашим услугам, – добавил Денкен, расхаживая вокруг девчонки и рассматривая её оценочным взглядом. Это несколько напрягло всех присутствующих.
– Вы издеваетесь? – возмутилась Мелоди.
– Можешь лететь так, – с высокомерной нейтральностью проговорил Алан. Его тон не понравился девчонке, однако пришло понимание, что другого выбора у нее, действительно, нет. И она направилась переодеваться.
В корзине воздушного шара, на мешках свеклы и чего-то еще, действительно лежали вещи: светлое платье чуть выше колен в бирюзовую полоску и новое нижнее белье из хлопка, закутанное в полотенце. Всё без излишеств. Также в целлофановом пакете находилась расческа, резинка для волос, а у мешка стояли сандалии.
– Поторопись там! – донесся голос Денкена.
– Я до тебя еще доберусь, – прошептала девчонка, спряталась от прочих взглядов за бортики корзины и принялась стягивать с себя тряпье. Как она закончила, то завязала волосы в пучок, чтобы те не мешались перед глазами, старую одежду выкинула за борт и понаблюдала за тем, как та, танцуя на порывах ветра, пробьет брешь в облаке и исчезнет в пустоте. После этого она, наконец, показалась из гондолы шара.
– Нам следует вернуться в город, чтобы не угодить под шторм, – позвал её Алан Денкен. – Тут есть еще люди? – затем он обратился к Марку. Тот находился в размышлениях: изучал новые лица, составлял их портрет.
– Нет людей, – сквозь мысли процедил Листопадский.
– Вот и отлично, – Алан широко зашагал обратно к шару.
– Теперь отвечайте, – остановила его Мелоди. Она старалась говорить решительно, но её растерянность выдавала частая переменчивость тональности голоса. – Что вы хотите сказать? Всё это происходит у меня в голове? Но постойте, тогда где все люди и… кто вы такой?
– Я Алан Кристоф Денкен! Это место не связано никоим образом ни с преисподней, ни тем уж более с её известной противоположностью. Уверяю, всему есть логичное объяснение.
– И какое же? Что заставило огромную глыбу парить в облаках? Я, например, не представляю.
– Наберись терпения.
Фалко Люфт добавил:
– Мелоди, поверьте, этими вопросами задаются все, кто доживает до нашего прибытия. Полезайте лучше в корзину шара, по пути Алан все расскажет. Хорошо? Я прекрасно вас понимаю. Я был таким же. Но сейчас и правда не время. Ветер гонит с востока тучи!
Алан Денкен отодвинул Мелоди с дороги и запрыгнул в гондолу воздушного шара. Там он поправил ворот пальто, а затем подозвал Фалко и отдал ему приказ готовить воздушный шар к отлёту.
– Полетим с ними? – шепнула Мелоди Листопадскому.
– А иначе с голоду умрем, – ответил тот.
– Верно, – заметил Денкен. Слух у него был очень чутким.
Мелоди и Марк разместились в корзине. Фалко отвязал швартовые, выкрутил пламя горелки, и воздушный шар оторвался от земли, а затем медленно, но верно стал подниматься всё выше и выше. Казалось, что он вот-вот окажется в космосе.
– Вы, верно, хотите пить? – поинтересовался Алан.
– Мы хотим узнать правду, – продолжала возмущаться Мелоди.
– И пить, – Марк добавил, затем поймав укоризненный взгляд девчонки.
Алан указал на столик под кружевной скатертью, что стоял в углу корзины шара. Они с Фалко обычно пьют за ним утренний кофе, но об этом позже. Сейчас же Листопадский, переглянувшись со всеми, направился к нему и отыскал рядом неподалеку баклажку воды.
– Могу я? – пробормотал Марк.
Не дождавшись ответа он жадно накинулся на баклажку с водой.
– Можете взять наши круж… – промямлил Фалко. – Кружки.
Марк уже не мог оторваться. Он хлебал с наслаждением, подняв баклажку у себя над головой. Потом он прервался, перевёл дух и снова взялся за дело. Справедливости ради стоит упомянуть, что он контролировал, чтобы воды в конце концов хватило всем остальным в корзине. Как он закончил и поставил баклажку обратно на место, ее подхватил Фалко, налил воду себе и Мелоди в кружки. Это было весьма учтиво с его стороны, потому что вряд ли Мелоди в таком настроении смогла бы испить воды подобно Марку, хотя ей, может, даже и хотелось.
– Спасибо, – сказала она, взяв кружку из рук Фалко.
Алан Денкен же достал из внутреннего кармана пальто свою флягу с гравировкой. Он проглотил около половины неизвестного напитка и выдохнул с наслаждением.
– Позвольте поинтересоваться, что это? – спросил Марк.
– Шнапс. Будете? – поинтересовался Денкен. – Персиковый.
Марк недолго думал.
– Я бы очень хотел, – сказал он и вскоре испил ещё и шнапс из фляги Денкена. Напиток оказался горьковатым, слегка застоявшимся. А тем временем воздушный шар покинул пелену облаков, окружавшей клочок «Рек медовых», но картина вокруг не изменилась вовсе, а стала только серее и пугающе.
– Как видишь, не ад и не рай, – заявил Алан Денкен. – Это земли, что за дальним рубежом, – рассказывал он Мелоди. – Остатки прошлой цивилизации, ныне непригодные для жизни.
Молчаливая пустота – только так можно было обозвать то, что виднелось с шара. На клочьях земли, разбросанных по небу, не осталось жизни от слова совсем. На асфальтированных поверхностях были нагромождены обломки жилых домов и приютов, школ и детских садов, церквей и горсоветов, парковок и проч. и проч. Квартиры виднелись словно сквозь стены, в горькой дымке взорвавшихся газовых труб виднелись закопченные предметы быта, детские игрушки, кое-где Марку могли показаться погребенные под балками и бетоном силуэты людей.
Под асфальтом около полукилометра в высоту слой грунта и земных пород, сужающийся в усеченный конус, а под ним – бесконечная пустота, прикрытая одеялом облаков.
– Весь мир теперь таков, – добавил Алан.
– Что за ужас здесь случился? – спросила Мелоди.
Было заметно, что на глазах её наворачивались слезы. Она всё думала о людях. О близких.
– Дождались рассказа, – проговорил Фалко.
Марк подошёл к борту корзины.
– А что тут рассказывать? – завёл он речь. – Случилась атмосферная катастрофа. Осталось лишь выяснить, кто позволил такому произойти. Бог, что вряд ли, или ученые, доигравшиеся в него?
– Весьма и весьма… проницательно, – заметил Денкен.
– Так это правда? – не могла найти покоя Мелоди.
Денкен собрался с мыслями, почесал затылок.
– Только не плачьте! Не стерплю, – начал он. – Произошёл сдвиг, раскололось ядро земли. Как следствие гравитация планеты ослабла, земная кора рассыпалась на мелкие острова подобно скорлупе ореха. Бум! Планета лопнула изнутри. Апокалипсис, самый настоящий.
– А люди?! – Мелоди закричала.
– Мы спасли всех, кого могли. Вы последние.
– Не может быть! Больше никто не выжил?
– Может и выжил, но искать их у нас не осталось сил. Да и опасно стало в последнее время бороздить облака.
– И это же вовсе облака… – подметил Марк.
– Облаков в их известном понимании больше практически не существует. Это сложная смесь вога, дыма и чёрт знает чего ещё, если на простом языке. Доподлинно же пока неизвестно.
– Как давно случилась катастрофа? И до какого слоя поражена земная кора?
– Около года тому назад. Поражена по-разному. Но если мы всё ещё живы, то где-то до мантии на этом континенте. А так – кто знает, что творится на другом полушарии, к примеру.
Марк задумался, как же он сумел прожить в яме целый год, пока его не нашли, но навязываться с этим вопросом не стал. Он подозревал, что сдвиг случился давно, но не настолько же… Очевидно, Алан Денкен оговорился или соврал намеренно. И в том, и в другом случае Марку стоило промолчать или перевести разговор в другое русло, но ни в коем случае не упускать этот момент из размышлений.
Так он и поступил, сменив тему разговора:
– Что нас спасает от температуры в две тысячи градусов?
Алан пожал плечами.
– Ещё несколько километров. Чудо, в общем-то, – сказал он.
– Вы меня извините! – ввязалась Мелоди. – То есть земной шар просто раскололся? И там внизу всё в огне? И как же мы тогда не улетели в космос к хренам собачьим без гравитации или же не задохнулись?
– Ух ты, – Денкен удивился. – Да, в огне. Однако гравитация не пропала, а ослабла на несколько мгновений, которых хватило, чтобы земля получила такой ущерб.
– И озоновый слой поднялся выше, – ввязался Марк. – Вот почему мы не задохнулись на такой высоте.
Алан одобрительно покивал головой.
– Откуда ты такой?
– Ломоносова, – буркнул Марк.
Алан сменил взгляд на более уважительный.
– Тоже, геологическое.
– Биология. Очень приятно.
– Почему я ничего не помню про этот… апокалипсис?! – спросила Мелоди.
– Скорее всего от толчка, – заметил Марк. – Наш организм не был готов к такой подставе. Только представь, то, что ты считала наиболее устойчивым, т. е. земля под ногами, внезапно перестало быть таковым. И случилось это так быстро и молниеносно, что никто и сообразить не успел. Ведь нет же гарантии того, что похожий сдвиг не случится еще раз? И еще больше людей не погибнет, – добавил Марк.
– Нет такой гарантии, – подтвердил Алан Денкен.
– И значит, человечество на грани вымирания.
Марк потупил взгляд и переглянулся с Мелоди. На той не было лица. Она вся побледнела еще пуще, чем при первой встрече с занудным Листопадским. Изредка робко роняя слог, она не могла сдержать истерику. Измученный мыслями мозг её стремился вырваться из черепной коробки.
– Все будет хорошо, обязательно будет хорошо, – проговорил Фалко, и девчонка через мгновение уже оказалось в его объятиях, чтобы выплакаться.
– Люфт, держи стропы, – заметил Алан. Он ничуть не был взволнован состоянием Мелоди. Вместо этого он достал свой бинокль, посмотрел в него и добавил. – Надеюсь, по пути мы не попадем под дождь. Зато фермеры получат свой полив. Он им как второе пришествие. Ведь так, Фалко?
– Ты всё шутишь, – ответил тот. – Но, как бы то ни было, фермеры тебя кормят, и этот дождь, значится, тоже тебя кормит.
– Я сам могу себя прокормить, – отрезал Алан.
Фалко откашлялся и вернул свое внимание обратно к горелке, между делом успокаивая Мелоди. Марк вскоре к нему присоединился, и полет далее продолжался в тишине. Тишина – идеальная среда и для спокойствия, и для паники одновременно. Пока Мелоди паниковала, Листопадский не упустил возможность поразмыслить: «Теперь все становится на свои места. Я очень надеюсь, что сохранились книги или записи об этом инциденте. Удивительно, почему в такой ситуации я думаю лишь о книгах. Ну а что еще делать? Род человеческий всегда был на грани гибели. Каждая война тому доказательство. Чтобы знать больше, нужно играть по правилам. Хочу знать, что мне делать? Как себя вести?»
Алан посмеялся, и мысль Марка оборвалась.
– Годами мы изучали землю, а затем и Лэнды здесь, в Облачных прериях, но все еще не отошли от крестьянского труда на грядках.
– Лэнды? – перебил Марк.
– Так мы называем эти клочья земной коры. Хотя вы можете их называть как угодно. Здесь у слов отсутствует любой дуализм.
– Лететь еще долго? – сказал Марк. – И почему воздушный шар, а не, например, вертолет? – спросил Марк.
– Почему не вертолет? Не знаю. А почему ты в оборванных вещах и без обуви, а не разодетый в модные кроссовки и рубашку? Если найдешь или смастеришь вертолет, то будет вертолет. Воздушный шар – всё, что мы сумели соорудить из подручных материалов… Поэтому лететь еще прилично долго. Пойдемте лучше посмотрим на рассвет.
И все в гондоле принялись смотреть на восходящее солнце. Даже Мелоди на мгновение оторвалась от теплой груди Фалко. Светило отсюда казалось совсем неправильным, ненастоящим. Оно приближалось. Хотя на самом деле это шар приближался к нему. Если взглянуть на самые привычные нам вещи с другого ракурса, то они тут же превратятся в нечто иное, и им можно будет назначить свое название. Так Марк познавал новый мир. Под ногами его вместо земли теперь лежал пластилин, воздух ощущался с примесью перца, а трава представлялась как водоросли.
Спустя время, когда часы Фалко показали восемь часов утра, Марк заметил массивные Лэнды, что парили чуть левее взошедшего солнца. На них стояли постройки, замки, бегали маленькие пятнышки, напоминающие людей.
– Невероятно, это город? – спросил Марк и указал Денкену.
– Его граница. Острова дальнего рубежа. Кстати, мы могли бы совершить одну остановку, чтобы позавтракать. Вы, случаем, не голодны? И, наверное, устали весь день находиться в подвешенном состоянии.
– Было бы очень кстати, – сказал Марк.
– Так и сделаем. Люфт, возьми-ка курс на Вишневые гроздья.
Фалко потянул стропы, и шар пошел на снижение.