Мгновением спустя вместо прокуренного и сиплого голосишка мсье Карпа донесся уже другой голос, куда приятней и милей. То была недавно встреченная Марком незнакомка. Она сидела на коленках по правую руку от него и, дергая его за толстовку, говорила:
– Эй, очнись же… Давай, очнись!
Девушка выглядела гораздо лучше, чем прошлым вечером: бледные краски слетели с ее личика, глаза загорелись зелеными огоньками, засветилась белозубая улыбка. Лоскуток рубашки она завязала в обхват своей груди.
Марк очнулся, приподнялся на локти и, потерев раздраженные глаза кончиками указательных пальцев, промямлил невнятно, что-то наподобие:
– Это что, черт возьми, такое?
– Я Мелоди, – робко ответила девушка.
Марк говорил вовсе не о ней, а о том, что было за её плечами.
– Это… – он указал ладонью.
В метрах пяти над его головою плыло белоснежное облако. Облако? Так вот что за холодный пар или туман окутывал Марка всё то время. Голова его сильно закружилась, а сердце принялось играть в груди барабанную партию. Пришлось крепко вцепиться руками в землю, чтобы чувствовать пространство вокруг. Как Марк оказался так высоко? Стало быть, он находится сейчас на самой высокой точке в мире?
На самом деле положение дел оказалось куда хуже. Облака закрывали своими пушистыми боками острова. То были осколки земной коры самого разного размера, начиная с пятачков, как лужайка под Марком и Мелоди, в ширину и длину по несколько десятков шагов, и заканчивая гектарными массивными островами, словно отколовшимися от земного шара и дьяволу одному известно как поднявшимися в облака. Потому Марк и обозвал увиденное островами. Волшебный, невероятный и недавно кажущийся возможным только во снах и книгах случай стал для него реальностью. Он заметил, что ближайшие к нему острова представляли собой разворошенные окрестности парка «Реки медовые».
Здесь действительно что-то произошло.
На острове через пропасть виднелась тропа, по которой Марк обычно прогуливался для вдохновения. Теперь же она вела в никуда, заваленная стволами берёзы, дуба и сосны. Нечто также стерло с лица земли беседки, клумбы и детские площадки. Один из островов был разделен пополам рвом от одной из медовых рек, что вышла из берегов. Чуть дальше виднелись острова с разъехавшимися в разные стороны трамвайными путями, выдранными из асфальта фонарными столбами. Громоздились в куче развалины домов, и прямо на глазах у Марка и его новой знакомой с одного скелета многоэтажки скатилась череда балконов и исчезла в голубой бездне под облаками. Невероятно, что за ужасный шторм прошелся по городу? Или же то было цунами… Марк решил, что нет природных явлений, способных сотворить такое.
– Правда красиво? – тихо напомнила о себе Мелоди.
Марк проморгался.
– Я вот что не пойму, – развернулся он. – Это всё по-настоящему? А может, это сон, а наяву тогда был мсье Карп.
– Мсье кто? – спросила девушка.
– Не важно. Ты как, в порядке?
– Всё хорошо.
– Стало быть, мы с тобой на такой же штуке сейчас находимся?
– На острове, – ответила Мелоди.
– И ты так спокойно об этом говоришь?
– Да.
Диалог был полон сомнений. Марку казалось, что девчонка знает всё и вот-вот ему расскажет.
В свою очередь она, наверное, думала точно также.
– А чего мне бояться? – воодушевленно заговорила Мелоди. Ее глаза в тот момент выразительно засветились, а брови развелись в стороны и стали как крыша маленького домика. – Я там, где должна быть.
Марк уловил мысль.
– Это что, я тоже помер что ли?
– Скорее всего.
Марк ощупал свое тело и внимательно проверил наличие конечностей. Всего хватало. Затем он подскочил с места и принялся в который раз обходить свой пятачок земли, который, как оказалось, был отделен от внешнего мира вовсе не оврагом, а пропастью неизвестной глубины.
– Чего ты ищешь?
– Да хоть что-нибудь. Всему происходящему должно быть нормальное, логичное объяснение. Ведь я нисколько не ощущаю себя мёртвым. Хотя я и не удивлюсь. Нет, я уже ничему не удивлюсь!
– Но я всё обыскала… И ты, видно, тоже, – девчонка пробежалась взглядом по следам на земле.
Марк ничего не ответил и на мгновение окунулся в свои мысли: «Не могу поверить своим глазам, я могу коснуться облака. От того небо надо мной прошлой ночью было угольно-черным, и звезды были так близко, а сейчас солнце словно под ногами. Чушь какая-то. Так не бывает!»
Далее он принялся вальяжно бродить по острову взад-вперед, поставив руки за спину, и что-что выискивать, считать шаги, пробовать землю на вкус. Всё кругом не поддавалось привычному восприятию.
Когда ему надоело, он направился обратно к Мелоди.
– Сейчас утро раннее, солнце только взошло, – сказал он.
Та удивилась, с чего бы он решил поговорить.
– Откуда ты? – с нескрываемым любопытством поинтересовался Марк.
– В прошлой жизни я жила в Москве.
Раньше и при других обстоятельствах Марк в своей обычной манере рассмеялся бы девчонке в лицо, обозвал бы её наивной и глупой. Однако сейчас и ему было волнительно. Конечно, страх он этот отрицал, но как не хотел, пока что не мог объяснить творящееся вокруг безумие. Он думал: «Конечно она считает, что попала в рай! Ведь её руки не сожжены корнями, а под разбитыми ногтями не забита земля».
Марк решил вернуться к месту, с которого все началось, и направился к могиле, чтобы проверить, нет ли в ней еще людей. А вдруг это вовсе не яма, а волшебный портал? В ней всё также воняло жуками-точильщиками. Можно было даже разглядеть несколько их личинок. Капли алой крови застыли на некоторых корнях, пыль и щепки кружились в воздухе. Марк порыскал по стенам, но, к сожалению, обнаружил только червей. Он выбрался из могилы удрученным, поймав себя на мысли о форменном безумии. А тем временем Мелоди помахала ему рукой, подзывая обратно к себе. Она сорвала горсть смородиновых ягод с куста и ела их.
– Ты не помнишь? – спросила она.
– Что не помню? Если бы я хоть что-то помнил, то не был бы в такой печали.
– А если я всё тебе расскажу?
– Я не поверю.
– Я хорошо знала тебя, Марк. Очень хорошо для девушки.
Марк передразнил:
– То есть мы всё-таки знакомы? Ты уж определись. Вчера ты кричала, что я какой-то Марк Листопадский, а минутой позже – что я никакой вовсе и не Листопадский.
– Я тебя не узнала.
– Тогда с чего ты снова решила, что я – это он?
Девчонка выдержала паузу.
– Всему этому должно быть нормальное, логичное объяснение, – передразнила она Марка. – И память постепенно возвращается ко мне. Я вспоминаю этот длинный нос, эти скулы, эту забавную походку. – Девчонка направилась к краю острова, а Марк последовал за ней. Там они уселись в подмасану. – Я расскажу всё, что когда-то в этом мире или в том, в этой жизни или в другой, я совершенно точно знала про тебя. Твоё имя – Марк, а фамилия – Листопадский… Ты никогда её не любил. Почему-то она казалось тебе смешной.
– Наверное, и мне следует знать твоё имя.
– Мелоди. Просто Мелоди.
– Ах да…
– Мы родились в одном из спальных районов Москвы, даже в соседних домах, – Мелоди затянула рассказ. – И от этого семьи наши очень дружили, а мы с пеленок играли вместе. Шёл год две тысячи двадцатый.
– Как их звали? Моих родителей, – осторожно перебил Марк.
– Анна и Георгий Листопадские.
– Странно. Почему я и их забыл?
– Вы не очень ладили.
– Вот как? Вероятно, в моей голове остались только воспоминания о моем деле. Странное чувство теперь преследует меня, будто я какой-то профессор, что не в ладах с головой и личной жизнью. Я давно не видел родителей, потому забыл. Интересно, как избирателен механизм памяти в голове человека. А почему это мы не ладили?
– Ты был помешан на Германии и гневил их за то, что не родился чистокровным немцем.
– Ладно, – изумился Марк. – Больше к этой теме не возвращаемся.
Мелоди посмотрела на него укоризненно.
– Потом ты поступил в университет, – продолжила она неспешно.
– И вот где мы познакомились?
– Нет, я не особо горела желанием учиться. Я просто переехала к тебе на Воробьёвы горы.
– Зачем?
«Все такой же бестолковый», – подумала Мелоди. Далее она рассказала столько, сколько было достаточно Марку, чтобы заполнить все пробелы в истории своего прошлого. Мелоди сделала акцент на страстную тягу Марка к науке, а именно к биологии. Он просто обожал возиться с насекомыми, мелкими зверьками и иногда птицами. Однако он им не вредил, а лишь терпеливо наблюдал. В какой-то момент Мелоди запнулась. Она не хотела говорить, как однажды Марк разбил ей сердце и причинил ужасную боль. И я тоже пока умолчу об этом на ближайших страницах книги, чтобы не нарушить хронологию воспоминаний Марка. Однако ты, дорогой читатель, непременно узнаешь об этом когда-нибудь.
– Ты уехала, – рана в памяти Марка начала постепенно срастаться.
Мелоди загрустила:
– Мою бабушку сжигал рак. И я поехала к ней, пожить у моря.
– Я сожалею.
– Кто знает, может быть, я встречу её здесь? – девчонка выдавила улыбку.
Марк улыбнулся ей в ответ, сопереживая, но в мыслях его проскочило: «Надеюсь, нет».
– И всё? – добавил он спустя мгновение.
– Ну, в общем-то да. Ты отпустил меня.
– К кому?
– К бабушке, – вздохнула Мелоди.
– Отвлёкся.
– Снова узнаю тебя, – подытожила девушка.
– А я тебя, наконец, – Марк экзальтированно улыбнулся. Он повеселел.
– И ты больше не боишься?
– Страх есть лишь в незнании – так сказал мсье Карп. Стало быть, не боюсь.
– Он же тебе приснился.
– Да, и как раз во сне он подал мне слащавую и наивную мысль, которая задела меня за живое. Страх есть лишь в незнании. Кажется, я где-то её слышал, – вспоминал Листопадский.
– Слышал? – молвила Мелоди. – Конечно, слышал. Это ты так говорил!
– Я? – перекосился Марк. – Значит, она и не слащавая вовсе.
– Angst ist nur in Unwissenheit, – произнесла Мелоди ту же фразу, но уже на немецком языке. Она выговорила её неуверенно, словно совсем не знала немецкий, но запомнила именно это сочетание слов. Ее акцент Марк вспомнил сразу же: нарочное смягчение согласных, благодаря чему немецкий звучал больше, как смесь испанского и французского.
– Interessant.
– Ja, – Melody flirtete.
– Wem habe ich diesen Satz gesagt?
– Mir.
На какое-то время герои смолки. Всё вокруг стало напоминать Марку террариум. Словно некто посадил его в банку, как солдатика, красно-черного такого жучка, и пристально наблюдает. Или сцену театра, где он играет одну из главных ролей, приковывая взгляды с балкончиков и бельэтажа. Всё вокруг застыло и с трепетом ждало от него, словно от героя какой-нибудь книги, некоего действия, продолжения его истории.
– И что же тогда? Если я, то есть Марк Листопадский, биолог, ранее каждый день бренно скитающийся по дорожкам последнего в городе места, где осталось что-то живое и зеленое, в надежде, что некий жук-птеродактиль свалится мне на голову, чтобы я засадил его в банку и отнес для изучения в mein Büro, умер и оказался на территории божьей?
– Должно быть, что так.
Исходя из всех фактов, что Марк имел в своей колоде, он понял, что ничего не понял. Как младенец стоял он вновь перед огромным новым миром, интересным и пугающим одновременно.