Алина
Еще вчера я и представить не могла, что снова увижусь с Богданом. Сегодня утром проснулась, полностью собранная в дорогу. Сундуки и чемоданы стояли у стен, поверх громоздились шляпные коробки. Разумеется, здесь были не только мои вещи, но и Снежаны, но меня собирали так, будто назад не ждали. Возможно, так оно и было, и я бы этому совершенно не удивилась. За время знакомства с Михаилом я прекрасно поняла, что он принесет в жертву кого угодно, если ему это будет выгодно, и каждый его поступок был подтверждением моим словам. Иначе бы он не отпустил Снежану со мной так легко, и именно по этой причине я не готова была оставить ее с ним. Там, где есть мой заклятый враг, Катерина, считающая, что я забрала у нее мужа.
Если бы она знала все, должно быть, долго смеялась бы. Но об этом не знал никто. Кроме меня.
– Доброе утро! Мы собрали вам завтрак в дорогу, – поклонившись, служанки расступились, чтобы я могла пройти.
– То есть как завтрак? Я думала, мы с дочерью позавтракаем здесь.
Женщины переглянулись.
– Нет, вы выезжаете немедля, – произнесла та, что старше. Мне кажется, она даже слегка побледнела. – Таков приказ Верховного… потому что Вер… кавальер Велимирский не готов оставаться здесь на завтрак.
Служанки не знали, как назвать Богдана, поскольку в Северной Лазовии Верховным был он. А здесь – Михаил, и как бы не оплошать, сказав что-то не то. Хотя мне сейчас было наплевать и на дядю, и на племянника.
– Кавальер Велимирский может и не готов, – холодно произнесла я, – но моя дочь не будет есть в карете.
– Но Верховный…
– Так и передайте Верховному. Скажите, что я не готова кормить его дочь на бегу, на лету, как угодно.
Теперь уже побледнели обе: кажется, они поняли, что кому-то из них придется сообщить об этом Михаилу.
– Но…
– Никаких но, – коротко отозвалась я. – Распорядитесь подать нам завтрак к ней в комнату. Немедленно.
Подхватила юбки и прошла мимо них к дочери.
Ее спальня была напротив, соединенная общей гостиной, чтобы мы обе могли беспрепятственно попасть друг к другу в любой момент. Снежана уже тоже была одета, я предупредила Зарину, чтобы собрала ее пораньше. Увидев меня, она потерла кулаками глаза – не выспалась. В отличие от меня дочь любила поспать подольше, в то время как я просыпалась с пением птиц, она могла валяться и до обеда, если ее не поднять.
– Мама, а почему дядя такой злой? – спросила она, широко зевнув.
Не стоило труда понять, о ком она говорит, ну а я не нашлась сказать ничего другого, кроме как:
– У него тяжелый характер.
– Нам точно надо к нему ехать?
Встреча с Богданом произвела на Снежану неизгладимое впечатление. Конечно, моя малышка мало что понимала в нашем противостоянии, но чувствовать искрящее между нами напряжение она могла. Она с детства чувствовала отношение ко мне, и к тем, кто смотрел на меня свысока или с ненавистью, тоже относилась недружелюбно.
– Да, Снежинка.
– Хочешь, я плюну ему за шиворот?
– Это кто тебя такому научил?!
У Зарины заалели щеки, но и без того становилось понятно, кто. Снежана росла без друзей, Михаил запрещал ей общаться с детьми прислуги, а с детьми аристократии она не общалась по понятной причине. Пожалуй, он мог бы надавить и заставить общество ее признать, но его полностью устраивало положение дел. Впрочем, как и меня. Следить за тем, чтобы Снежану не обидели науськанные матерями (подругами Катерины) дети было бы гораздо сложнее.
Почему-то именно сейчас, в этот момент я задумалась об этом с совершенно иной точки зрения. Да, я проводила с ней очень много времени, мы вместе играли, были счастливы, но дочери, должно быть, не хватало общения со сверстниками. Если может не хватать того, чего ты и вовсе не знала.
– Простите, – пробормотала няня, заправляя густые черные вихры, выбившиеся из косы, за уши. Несмотря на смуглую кожу, она краснела все сильнее и сильнее. – Я просто говорила с подружкой… про ее кавалера, что плюнуть бы ему за шиворот после всего, а Снежана услышала.
Несмотря на ситуацию, мне почему-то стало смешно. Так смешно, что я с трудом сдержала улыбку, а вот в голос веселье все равно прорвалось. К счастью, ни Снежана, ни Зарина этого не заметили.
– Никому мы за шиворот плевать не будем. – Справившись с первым желанием рассмеяться, я добавила в голос чуть-чуть строгих нот: – Так не поступают воспитанные девочки.
– А как поступают? – задрав голову, поинтересовалась дочь.
– Ты о чем?
– Ну как поступают воспитанные девочки с невоспитанными мальчиками?
Вопрос поставил меня в тупик, поскольку дверь в спальню моей дочери распахнулась, явив всем «злого дядю». То есть Богдана. Я первая поняла, насколько он зол, потому что именно это спокойное, безгранично спокойное выражение его лица, запечатленное как слепок маски, я помнила хорошо. Бьющаяся в его глазах Бездна, чью силу я ощутила еще с порога, ни мне, ни Снежане не могла причинить вреда. А вот Зарина пошатнулась сразу, ее лицо мгновенно утратило краски.
Внутренняя магия уже давно не давала мне воспринимать Бездну, как что-то чужеродное, поэтому лишь по состоянию служанки я поняла, насколько он в бешенстве.
– Собирайся, – жестко произнес он. – Мы выезжаем сейчас и ни минутой позже.
Какое счастье, что вчера мне не пришлось присутствовать на ужине «в его честь». Михаил, по всей видимости, счел гораздо более важным мои сборы и не стал меня выдергивать, я же провела приятный вечер с дочерью. Вместо того, чтобы тратить его на пустые разговоры и общение с теми, с кем даже за одним столом сидеть не хочется.
– Не смею задерживать, – вскинув голову, произнесла я. – Что касается нас, я уже сказала служанкам, повторю и тебе…
– Да-да, дочь Михаила не будет есть в дороге, – произнес он, словно выплюнул. Снежана даже съежилась под его взглядом. – Но я выезжаю сейчас, и вы вместе со мной. Не захотите завтракать в дороге, будете есть в Талминбурге. Не заставляй меня повторять, Алина.
Мое имя в его устах прозвучало резко. Так мощно ударило по натянутой между нами струне, что она порвалась и хлестнула по сердцу. На мгновение оглушив, вытряхнув из состояния, в котором я находилась все эти годы, и его, судя по всему, тоже. Потому что на мгновение резкость ушла из его черт, сменившись давно забытым, неестественным на этом изменившемся лице выражением. Должно быть, именно это стало последней каплей, заставившей меня совершить роковую ошибку.
– Вон, – севшим голосом приказала я, – убирайся!
И указала ему на дверь.
Такого не ожидал никто: ни слегка порозовевшая в момент отступившей Бездны Зарина, ни Снежана, ни я, ни Богдан. Лишь на мгновение в его темных глазах мелькнуло замешательство, а после он в два шага преодолел расстояние между нами, подхватил меня и перекинул через плечо. От резко переменившегося положения сначала перехватило дух, потом потемнело перед глазами.
– Ты, – бросил он Зарине коротко, – веди ребенка следом.
И, не дожидаясь ответа, вышел. В момент, когда мы оказались под взглядами его сопровождения в коридоре, я опомнилась.
– Поставь! – прошипела я. – Поставь меня на пол! Немедленно!
– Надо было думать раньше, – холодно ответил Богдан, – когда я предлагал тебе просто пойти со мной.
Болтаться у него на плече как кулек было не просто неудобно, унизительно. Но еще гораздо более унизительно сейчас было начать колотить его кулаками или брыкаться, особенно на глазах у дочери. Учитывая, что силы Богдана хватило на то, чтобы перекинуть меня как пушинку, не было ни малейших сомнений в том, что мои попытки освободиться ни к чему не приведут. Оставались переговоры, и те судя по всему зашли в тупик.
– Ты пожалеешь, – пообещала я.
Богдан ничего не ответил. Он шел так быстро, что порывы воздуха холодили лицо. Какую радость он сейчас доставил всем моим недругам! Рассказы о том, что Верховный Северной Лазовии тащил меня по коридору вверх тормашками наверняка порадуют Катерину и ее дочерей. И всех, кто считает, что мне здесь не место.
Это была такая ерунда, такой пустяк, смешно право-слово, но в глазах почему-то предательски защипало. Впервые за долгое время я была близка к тому, чтобы разреветься, и… из-за чего?! В моей жизни было столько опасности, но ни одно событие не заставляло меня чувствовать себя такой уязвимой, как сейчас.
В ушах грохотал пульс, вторя его ритму звучали шаги Богдана и его сопровождения. А я не могла даже обернуться, чтобы посмотреть, где там моя дочь с Зариной, они же не умеют ходить так быстро! Что, если они отстанут? Что, если Богдан их с собой не возьмет?
На миг меня накрыло холодным липким страхом и беспомощностью, лишь усилием воли я напомнила себе, что я не просто выжила и спасла свою дочь. Я заставила всех считаться со мной, включая Михаила. Даже его! Насколько он вообще способен с кем-то считаться, но я это сделала. Я победила. И никто, никогда больше не заставит чувствовать себя беспомощной!
Любая дорога заканчивается, вот и эта закончилась, сначала ступеньками, потом легкой прохладой летнего утра, а следом, когда Богдан все-таки поставил меня на ноги возле магической кареты, вернулись и сила, и уверенность.
Напротив, когда наши взгляды с Богданом столкнулись, я почувствовала себя полной сил.
– Пусть это послужит тебе уроком, – жестко произнес он. – Когда я говорю, ты идешь – и делаешь.
Его сопровождающие остановились чуть поодаль, и среди них я первым выхватила Евгения. Тот опустился на корточки рядом с моей дочерью и что-то ей рассказывал, Снежана слушала его, открыв рот.
– Хороший урок, – произнесла я. – Теперь я знаю, что вы с Михаилом похожи больше, чем сами того хотите.
У Богдана дернулась щека.
– Не тебе жаловаться, Алина, – на этот раз мое имя он выплюнул. – Ты с ним делила ложе. И не только с ним, со всеми ему угодными и неугодными. Сколько их побывало в твоей постели?
Меня снова обожгло, если не сказать опалило. Но оплошности, допущенной у дочери в спальне, я повторять больше не собиралась.
– Пусть это тебя не волнует, Богдан, потому что ты больше в ней не окажешься, – я улыбнулась. – По крайней мере, по моей воле, или ты и в этом теперь похож на своего дядю?
Бездна всколыхнулась так, что вокруг в один миг стало тихо. По ощущениям даже ветер замер, боясь потревожить листву и такую силу, но я на Богдана даже не взглянула, посмотрела на няню с дочерью и помахала им рукой. Спустя мгновения Евгений уже подал мне руку, чтобы помочь взойти на подножку, следом подсадил Снежану. Последней к нам забралась Зарина.
Мы устроились на мягких сиденьях, и я притянула дочку к себе. Магия, конечно, смягчит скорость, но Снежана вечно вертится, как юла.
– А дядя Евгений совсем не злой, – сообщила дочь. – Он обещал научить меня кататься на лошади! Если ты разрешишь. Ты же разрешишь, мама?
– Когда подрастешь, – напомнила я. – Мы же уже говорили с тобой об этом, Снежинка.
– Мам, я уже подросла! Ну ма-ам…
Карета тронулась, почти мгновенно набрала скорость. Снежана, разумеется, забыла про лошадей и прилипла к окну, а я смотрела на нее и думала о том, что с каждой минутой становлюсь все ближе к тому, чего так отчаянно пыталась избежать.