Демоны не всегда существовали в нашем мире, и именно эгоизм Якова привел их сюда.
Никто не говорит о том, что у пророка была семья и дочь, никто не помнит имен членов его семьи, возможно, полную его историю стерли нарочно. Ты не найдешь этого даже в самых далеких глубинах наших архивов, и мне неизвестно, кто еще из нашего ордена хранит эту тайну. Как я уже писал, возможно, я последний, и я передаю эту тайну в твои руки, дитя.
Было ли это испытанием, посланным Якову от богини, судьба или случайность, мы никогда не узнаем истины, но любимая дочь пророка вернулась в цикл. Ее душа достигла вод Фливитеона, чтобы очиститься от грехов и воспоминаний, чтобы однажды вернуться в наш мир и прожить новую жизнь, полную любви и впечатлений.
Горю Якова не было предела. Я могу понять печаль безутешного отца, хотя сам таковым не стал, но у меня никогда не получится принять то, что сделал пророк.
***
Половину ночи Набата проехала верхом, отпустив поводья и предоставив Пятому самому выбирать дорогу. Лошадь Тео брела следом, тоже доверившись чутью Пятого. Инквизитор смотрела вперед, но не видела дороги, и причиной тому была вовсе не ночная темнота. Перед ее мысленным взором проносились образы мертвых Тео и Ирэн. Сераф и Роберт осуждающе качали головами в ее воображении, узнав о том, как низко она пала, предала свою клятву, приняв предложение того, кого должна пленить. Хотелось помыться, но грех, что свершила Набата, не грязь, его не смыть мылом и водой. Его не смыть даже кровью. Ничем. Она будет нести его до самой своей смерти, как и омерзительную метку у себя на руке, что отныне связала ее с демоном.
Она чувствовала его. Знала, что стоит ей поднять голову, она увидит его, как он парит над ней в облике огромного ворона, бесшумно скользящего в ночи. Ей не нужно даже видеть, достаточно просто пожелать узнать, и она узнает, словно между ними протянули незримую нить, связавшую их судьбы, их жизни и их тела. Невидимая, но нерушимая цепь. Поводок.
Моргнув, Набата взглянула на окружающий ее мир. Она никогда не видела так хорошо в ночи, как сейчас, успела забыть, что можно видеть очертания далеких ветвей четкими, а не расплывающейся массой, что земля под копытами ее коня полна деталей из трещин, камушков и сухих растений, а не просто серо-коричневый пыльный ковер.
Она. Видела.
Став инквизитором, она теряла зрение, и причиной тому являлся прием стимулятора. Побочный эффект, с которым ранее никто не встречался. Сераф предупреждал ее, что она должна перестать, если не хочет ослепнуть совсем, но Набата верила, что ее хватит на дольше, что она умрет быстрее, чем слепота сделает ее непригодной для охоты на демонов.
Кто бы мог подумать, что именно демон спасет ее от этой бесславной участи?
Она спешилась, перекинув ногу через голову коня. Пятый привез ее в заросли давно мертвого леса – сухие деревья тянули свои черные ветви, похожие на крючковатые пальцы старика, в ночное небо, безуспешно пытаясь скрыть за собой обе луны. Мертвый лес не самое уютное место для ночлега, но лучше, чем вымершее ранчо, усеянное трупами Братства. И друзей.
Набата вновь испытала приступ тошноты, во рту стало невыносимо горько от желчи. Она углубилась в лес, лошади шли за ней. Она смотрела по сторонам, ища место для ночлега, но делала это скорее по привычке, а не из-за необходимости. Инквизитор не чувствовала, что ей нужен отдых или ужин, она испытывала только отвращение к самой себе и всепоглощающе чувство вины, которое заслоняло своей гниющей бесформенной тушей все другие эмоции и потребности.
Отыскав место под корнями упавшего огромного дерева, она, не помня себя, собрала и разожгла костер, расседлала лошадей, попыталась разложить вещи и проверить снаряжение, но все валилось из рук. Выронила флакон с оружейным маслом, тот прокатился по земле и остановился в опасной близости от костра. Она вернула флакон, чтобы заняться оружием, положила на колени верный револьвер.
Свет от пламени костра мягко переливался на тусклом металле оружия. Набата провела рукой вдоль ствола к барабану – холод железа под рукой словно успокаивал, но в то же время заставил думать о…выходе.
Инквизитор взяла револьвер обеими руками, проверила барабан. Полный. Взвела курок, плохо осознавая, зачем она это делает. Ее руки, что всегда твердо держали оружие, задрожали, дрожь усиливалась, пока Набата не начала дрожать всем телом.
Она закричала.
Это был нечеловеческий вопль, полный отчаяния и гнева. Руки с оружием упали ей на колени, глаза обожгли горькие слезы. Набата не помнила, когда плакала в последний раз.
Или помнила?
Летящие в ночи искры костра напомнили ей о той ночи, когда Набата приняла одно из судьбоносных решений в своей жизни. Вспомнила, какой безутешной казалась ей боль от утраты самого дорогого человека, как она не могла унять слезы, горячими каплями бежавшие по щекам и оставлявшие влажные дорожки на грязном от сажи лице. В ту ночь она поклялась себе, что не будет больше слабой, что посвятит всю себя тому, чтобы защищать других. Сегодняшняя ночь, без сомнения, тоже стала судьбоносной для инквизитора. Но в этот раз…в этот раз все по-другому.
Где-то сверху раздался легкий шорох. Набата подняла голову и увидела Теневиса. Он сидел на корточках на толстой ветке и смотрел на нее сверху вниз, склонив голову на бок. Его глаза зловеще светились в ночи.
– Я тебя не понимаю. – начал он. – Ты так хотела жить, что пошла на сделку со мной, а теперь воешь от отчаяния, словно пойманная в капкан волчица. Будь у меня сердце, я бы заплакал.
– Пошел в пустоту! – слабо выругалась Набата, отворачиваясь от него.
– Когда-нибудь обязательно. Я надеюсь. Но не сегодня.
– Чего ты хочешь от меня?! – в ярости она вскочила, навела револьвер и выстрелила в демона. Тот исчез, растворившись в черном тумане и снова став птицей. Грохот выстрела прокатился над лесом, а затем наступила оглушающая тишина. Тишина, которую нарушал только шум крови в ушах и ее собственное тяжелое дыхание.
– Ты же понимаешь, что это бесполезно? – Набата резко обернулась на голос. Теневис сидел также, но уже на другом дереве. Кажется, ему ничего не стоило сохранять равновесие, сидя на ветке. – Даже если опустить тот факт, что я бессмертен, твое железо даже боли мне не принесет. – поджав губы, добавил. – Ну, значительной боли. Той, которую ты бы хотела мне нанести.
Новый выстрел прокатился над лесом, но пуля снова не достигла своей цели. Набата задрожала от ярости и гнева.
– Ненавижу!!! – крикнула она, что есть мочи, в ночь. – Ненавижу!
– А в лицо сможешь повторить? – насмешливый вопрос из-за спины.
Инквизитор обернулась, а Теневис уже стоял совсем близко. Он глядел ей в лицо, но, несмотря на вечную ухмылку, скрывающуюся в уголке губ, он не насмехался. В его глазах мелькнула странная тень, которую инквизитор не ждала увидеть в глазах сверхъестественного монстра. Сочувствие..? Или ей показалось?
Набата приставила револьвер под челюсть демона. Тот слегка приподнял голову, когда его кожи коснулось железо, но не отступил, продолжая смотреть ей в лицо.
– Я тебя ненавижу! – процедила она сквозь зубы.
– За что?
– За то, что ты сделал со мной!
Одна его бровь слегка сдвинулась вверх.
– За то, что исцелил твои раны? За то, что спас от Братства? За то, что вернул зрение? За то, чт…
– Заткнись! – она перебила его, оружие сильнее уперлось в челюсть демона. – Заткнись! Заткнись! Ты сделал это только потому, что тебе это выгодно! Ты демон! Нечестивая тварь, место которой в опаловой тюрьме!
Теперь он улыбнулся.
– Так ты ненавидишь меня за то, кто я? Или за то, что я открыл тебе то, кто на самом деле ты?
Набата задохнулась от возмущения и ярости. Слова демона ощущались как пощечина, как прыжок в ледяную воду. И как жестокая обжигающая истина, которая прикасалась к коже подобно раскаленному клейму, оставляя на ней уродливый ожог.
– Как ты смеешь… – выдохнула она, отступив на шаг. Рука опустила оружие.
– Хватит жалеть себя, инквизитор. – шаг навстречу. Набата инстинктивно стиснула пальцы на оружии. – Я даю тебе возможность и дальше охотиться на таких как я. Если бы не я, твои кости уже бы глодали бурееды на том ранчо. Я не жду благодарности. – еще шаг. Теперь он так близко, что можно ощутить его дыхание на своей коже, но Набата не могла поднять на него револьвер. Рука перестала слушаться ее. – Но хотя бы прекрати жалеть себя. Это омерзительно.
– Ты убил Тео. – наконец ответила она.
– Ах, точно… Что ж, мне жаль. – он театрально развел руками. По тону инквизитор четко слышала, что демону совсем не жаль, он даже не пытался солгать, чтобы выглядеть хоть чуточку убедительней. – Но что сделано, что сделано, вернуть его тебе я не могу.
– Я знаю. – инквизитор опустила плечи. Ярость и гнев, что подпитывали ее, не могли гореть долго. Они ярко вспыхнули, осветив ее душу пламенем из злобы, но топливо быстро истлело, оставив после себя выжженную землю. Теперь она чувствовала себя опустошенной. Уставшей. Нет, измотанной. – Что сделано, то сделано… – эхом повторила она его слова.
Она потеряла ученика. Снова. Если бы только ее слушали…
– Мой тебе совет – прекрати себя жалеть и рассматривай это как второй шанс. Какая разница, связана ты меткой или нет, это никак не помешает тебе исполнять свой долг. – он хитро улыбнулся. – Даже наоборот. Поможет.
Набата одарила демона недоверчивым взглядом. Без сил снова упала на свое место, положив голову на руки.
– Зачем тебе я? – спросила она без эмоций. – Ты ведь не просто так это сделал. То есть…я понимаю, что в первую очередь ты просто стремился снова получить свободу, искусив меня, но я слышу, как в твоих словах сквозит надежда на что-то еще.
– Верно. – демон сел напротив нее на землю с другой стороны костра. Снял шляпу, провел когтистыми пальцами по спутанным волосам. – Пока я болтался мешком в седле, у меня было много времени подумать. – начал он, глядя на инквизитора через пламя костра. Огонь танцевал в его черных глазах, ночь подчеркивала сверхъестественную бледность кожи. – Опустим момент нашей встречи, когда я хотел тебя убить. – демон улыбнулся, показав клыки, но Набата встретила эту улыбку хмурым выражением лица. – Я считаю, что мы можем быть полезны друг другу. Видишь ли, я уже какое-то время охочусь за артефактом, что сейчас ты несешь с собой. Поэтому мне очень важно не потерять свою оболочку сейчас, иначе мне придется начинать все с начала. А это очень утомительно.
– И поэтому ты так настаивал на том, чтобы я приняла твои условия. Что это за сфера? – Набата не спешила доставать артефакт из плаща.
– Я не знаю. – улыбка никуда не делась с лица демона.
– Ты, должно быть, шутишь.
– Я абсолютно серьезен.
– Зачем тебе артефакт, если ты даже не знаешь, как он работает?
– Мой план заключался в том, чтобы получить сферу. Следующим шагом стало бы – разобраться в нем, но я не заглядывал так далеко. Предпочитаю решать проблемы последовательно.
– И я как-то должна помочь тебе в этом?
– Ты инквизитор. У тебя есть возможность получить что угодно, любую информацию, что хранится в библиотеках и архивах вашего драгоценного Сантремира. У меня этого доступа нет. – демон указал сначала на Набату, потом на себя и закончил свой рассказ.
– С чего бы мне вообще тебе помогать? Наша сделка звучала как «Спаси нас».
– Вот именно. «Нас». – он широко улыбнулся, скорее даже оскалился. Набата ощутила подвох. – А, значит, и меня. Хотела ты того или нет, но ты вписала в свой договор и мою бессмертную душу.
– Что же будет являться спасением для демона? – спросила инквизитор скептическим тоном.
Теневис ответил не сразу. Он поднял взгляд к небу, к звездам и лунам, что сияли у них над головами.
– Смерть.
– Что, прости?
Он вернул на нее взгляд. Выражение его лица выглядело непривычно серьезным, Набата считала, что Теневис не способен на такое, всегда где-то в уголке уго губ пряталась насмешливая улыбка, которая никогда оттуда не уходила.
– Смерть. – повторил он. – Тебе не понять, ты инквизитор. Ненависть ко мне ты впитала вместе со своей клятвой, это твоя суть. Ты считаешь меня и подобных мне монстрами. – демон улыбнулся. Но это улыбка выглядела печальной, даже тоскливой. – Вполне заслужено. Мои сородичи принесли бесконечно много страданий смертным. Но ты задумывалась когда-нибудь, инквизитор, что демоны тоже страдают? Это тело, – он посмотрел на свои руки. Обсидиановая кожа на запястьях, когти, способные рвать людей на части. – Оно не мое. Я словно разбойник, занял чужой дом, убив прежнего владельца, осквернил его жилье и теперь пользуюсь им, но оно не мое. И это больно. Не физически, у меня нет подходящих слов, чтобы описать то, что чувствуют демоны каждый раз, когда наши сущности забирают очередное тело, которое не создано для нас. Эта боль с нами всегда, она не угасает ни на мгновение, и только поглощение души смертного дает короткое избавление. Словно раскаленный кнут, она подстегивает нас искушать вас, заключать сделки, а потом поглощать ваши души, когда приходит срок. Я устал, инквизитор. Я просто хочу, чтобы это закончилось, но я не могу умереть, как ты. – горько усмехнулся. – Ты даже не представляешь, какая это прекрасная вещь, иметь возможность умереть.
– Верно. Не представляю. – мрачно отозвалась Набата.
Чем дольше она слушала Теневиса, тем больше противоречий возникало. Казалось, демон говорит искренне, но инквизиторская суть противилась и кричала о том, что демону нельзя доверять. Что он может придумать и сказать что угодно, преследуя свои цели, и его слова будут звучать убедительно.
Но…
Она перевела взгляд на свои вещи, на книжный переплет без названия, торчавший из сумки.
Ей хотелось верить Теневису. Она уже ему доверилась, сказав «да», и теперь на ее ладони красовалась его метка. Разве уже может стать хуже, если она поверит ему?
Инквизитор, связавшаяся с демоном. Что может быть хуже этого?
– Ты считаешь, что сфера приведет тебя к возможности умереть? – просила Набата наконец.
– Вы, смертные, зовете это чутьем. Пусть это прозвучит неубедительно, но у меня есть странное предчувствие, что я на верном пути. Что эта нить приведет меня к тому, чего я так желаю. – пожав плечами. – Других зацепок у меня нет.
– Тебе ведь много сотен лет. Ты должен многое знать.
Теневис постучал когтем по виску.
– Но у меня мозги смертного. Если я когда-то и знал что-то, что может мне помочь, я давно утратил это после сотен перерождений в смертных телах. Даже это имя – Теневис – я не уверен полностью, что оно мое настоящее имя. Но оно ничем не хуже других. – к нему вернулась прежняя насмешливость. – Итак. Я ответил на все твои вопросы?
– Как ты узнал о Скряге и о том, что у него артефакт?
– У меня свои способы добывать информацию. – Теневис хищно улыбнулся. – Если коротко, то я давно следил за каждым смельчаком, решавшимся отправиться в экспедицию в Старый свет. Я ждал и верил, что однажды оттуда привезут что-то, что может мне помочь, а когда это случилось. – он скрипнул зубами. – Меня опередил этот сальный жирдяй Скряга. Пришлось немного потрудиться, чтобы напасть на его след, спасибо алчности Скряги, это не заняло много времени. Демоны жадности не так хороши в скрытности, как им кажется. Узнав о готовящейся сделке, я перехватил и устранил конкурента, а затем отправился к бандитскому логову. Дальше ты и сама все знаешь. Скажу честно – если бы тебе так не повезло во время нашей схватки, я бы победил.
– Возможно. Но не всем повезло так, как мне. – Набата с горечью положила ладонь на второй амулет инквизиции, что носила сейчас, и который принадлежал Теодору. Ей предстоит сообщить его близким о том, что случилось…
– Если бы молоко могло скиснуть от твоей рожи, оно бы сейчас скисло. – Теневис скривился. – Прекрати.
– Тут нет молока.
– И это к лучшему.
– Я все равно не понимаю – почему сфера?
– Когда я сказал, что не знаю, я не лгал. Но если я попытаюсь объяснить, лучше не станет. – демон поджал губы, размышляя и продолжая смотреть в танцующее пламя костра. – Представь, что ты что-то знала когда-то, но забыла. Но некоторые вещи кажутся тебе из-за этого смутно знакомыми, словно ты уже когда-то видела их, или даже держала в руках и пользовалась. Вот что я испытываю, когда смотрю на артефакт, который оттягивает своей тяжестью карман твоего плаща, инквизитор.
– Может, ты вспомнишь, если возьмешь его в руки? – Набата вынула сферу из кармана, протянув демону. Тот потянулся ее взять, но инквизитор не позволила ему, отняв руку. – Только не пытайся сбежать с этой штукой. – пригрозила она.
– Клянусь своей смертью. – улыбчиво пообещал Теневис. Немного посомневавшись, Набата все же вручила сферу в его когтистую ладонь.
Демон задумчиво взвесил артефакт в руке, провел пальцами по гладкой черной поверхности, повторяя рисунок из узоров на поверхности сферы.
– Камень явно непростой. – тихо произнес он, изучая артефакт со всех сторон.
– Если это вообще камень. Никогда не видела такой породы. И в нем магия.
– Ты чародейка? – удивился Теневис, возвращая инквизитору артефакт.
– Моя фамилия Алейн. Чувствительность к магии в моей семье это наследственное. – она вернула сферу в карман. – Удалось что-то вспомнить?
Теневис в ответ покачал головой.
– Ничего. Одно лишь могу сказать с уверенностью – мое чувство стало только сильнее, когда я подержал ее в руках. Мы на верном пути.
– Мы?
Теневис улыбнулся уголком губ, оставив вопрос Набаты без ответа.
– Будут ли у тебя еще вопросы, инквизитор?
Набата отрицательно покачала головой.
– Тогда предлагаю забыть о мысли, чтобы пустить себе пулю в лоб, а вместо этого лечь спать. Я послежу, чтобы к тебе никто не подобрался.
– И я могу тебе доверять? Что остановит тебя от того, чтобы вонзить когти мне в горло, пока я сплю?
– Мы нужны друг другу. – он скривился. – Прости, если это прозвучало слишком наивно. Мы можем быть полезны друг другу. Ты можешь помочь обрести мне смертность, а я… Ну, сама подумай, инквизитор. Если уж я смогу сдохнуть окончательно, то и другие демоны тоже. Разве не в этом смысл твоей жизни? Разве не об этом ты мечтаешь, когда закрываешь глаза? Прекрасный мир, в котором не осталось демонической скверны.
Набата поджала губы. Ей не нравилось признавать это, но демон прав. Если они найдут способ сделать бессмертного смертным, это изменит все. Все.
– А я в свою очередь буду спасать тебя. – Теневис поднялся с земли и изобразил любезный реверанс. – Как и гласит наш с тобой договор. «Спаси нас». В том числе и от самого себя, так что спи спокойно, инквизитор. Мои когти не коснутся твоего горла. – отвернувшись, он собрался шагнуть во тьму ночи, куда не добирался свет костра, но обернулся через плечо. – Только если ты сама того не захочешь.
Инквизитор скривилась от того, как двусмысленно прозвучали последние слова демона. Бормоча под нос проклятия, она устроилась у костра на земле, положив под голову седло и укрывшись окровавленным пыльником. Сферу Зодчих инквизитор оставила рядом с собой, как гарантию того, что Теневис не стащит ее, пока она спит. Потрясения и усталость быстро заставили Набату погрузиться в глубокий сон, полный тревожных образов и сновидений.
Он сидел под деревом и наблюдал из темноты, как спит инквизитор, вслушивался в окружающие звуки, вслушивался в сердцебиение Набаты. Облизнул губы, ощутив соблазнительное желание прекратить биение этого смелого сердца, вонзить когти в теплую мягкую плоть, ощутить, как между пальцев струится горячая кровь… Теневис не мог бы этого сделать, даже если бы его не связывала сделка с этой женщиной. Набата полезна ему. Ради шанса на свободу он готов наступить на горло своей природе и держать в узде свою кровожадность.
Все сложилось неплохо. По счастливой случайности он не попал в камень, стал пленником и получил шанс на то, чтобы искусить инквизитора.
Теневис не сдержался и расплылся в улыбке. Он мог собой гордиться, потому что никто из его сородичей не мог похвастаться тем, чтобы сломать инквизиторскую волю. По крайней мере, он никогда не слышал о подобном.
А ведь если бы он победил, неизвестно, сколько времени бы у него ушло на то, чтобы раскрыть тайну древней сферы. Впервые за свою бесконечную жизнь он ощутил кое-то новое, что-то несвойственное ему.
Надежда.
Века жизни в бесконечной боли, от забвения до забвения, могли скоро закончиться.
Ну, или почти скоро.
Утро, к сожалению, не принесло облегчения.
Набату разбудил дождь, первые капли которого застучали сначала по пыльнику, а потом и по лицу, заставляя инквизитора выбраться из объятий забвения.
Сезон дождей в этом году задержался, но скоро обещает наверстать упущенные дни, погрузив пустоши в сырость и грязь. Набата надеялась, что все же успеет вернуться в Сантремир до первых дождей, но ее надеждам не суждено было сбыться. Теперь остаток пути ей предстоит проехать по размытым дорогам, утопая в грязи со самые уши.
Она села, подняв взгляд, заметила Теневиса, неподвижно сидящего неподалеку. Кажется, его мало волновал начинающийся сезон дождей. Капли настойчиво стучали по его шляпе, разбивались об обсидиановую кожу обнаженных до локтей рук, собираясь в тонкие дорожки и скатываясь на изнуренную засухой землю. Мертвому лесу, где они ночевали, вода уже не поможет ожить. Древние деревья погибли в незапамятные времена, когда земля сотрясалась от Катаклизма, а небеса застил пепел. Земля и поныне не могла восстановиться после той древней катастрофы, и исполинские мертвецы до сих пор тянули свои окостеневшие ветви к алому небу, как вечные памятники былого зеленого великолепия.
Помимо грязи и дождей Набате предстояло терпеть общество Теневиса.
Не позавтракав, инквизитор затоптала остатки костра и, оседлав Пятого, тронулась дальше. Демон сам как-нибудь разберется с тем, как ему добраться до столицы. В конце-концов, он мог принимать облик ворона.
К обеду легкий дождик превратился в сильный, а спустя пару часов в настоящий ливень, за стеной которого сложно было увидеть дальше нескольких метров. Копыта лошадей утопали в грязи, Пятый с трудом выбирался из луж, чтобы сделать новый шаг.
Ночью легче не стало, дождь, кажется, не планировал стихать, барабаня по шляпе, по плечам, отнимая у тела остатки тепла. Набата пыталась скрыться от ливня под скромным укрытием в виде нависающей скалы, торчащей на краю дороги. Лошади стояли неподалеку, печально опустив головы. Ветер трепал их промокшие гривы, вода струями бежала по бокам и шее, грязь комьями прилипла к копытам. Животным тоже была не по душе такая погода, кони жались друг другу боками, чтобы сохранить тепло и чувство безопасности.
О костре можно забыть. Холодная вода находила бреши в одежде Набаты, заставляя ее ежиться от холода и сырости. Ей чудом удавалось держать в сухости оружие. Из-за дождя ночи стали такими темными, что сложно увидеть дальше вытянутой руки.
Теневис оставался где-то неподалеку, она чувствовала это. И словно в подтверждение ее чувств из серой стены ливня показалась его фигура. Промокший до нитки, он, однако, не выглядел так, словно ему это приносит хоть малейший дискомфорт. Ничего не говоря, он устроился в скромном укрытии Набаты, хотя и до него здесь места оставалось немного. Инквизитор ощутила тепло его плеча своим плечом и только поэтому не спешила прогонять демона отсюда. Гордость не поможет ей согреться, в отличии от Теневиса.
– Здесь и без тебя тесно. – слабо огрызнулась она. – Ты еще и мокрый, как собачий нос.
– Но я не слышу уверенности в твоем голосе, инквизитор. Ты ведь не против моего общества.
– Проницательный ублюдок. Я готова тебя терпеть только из-за тепла.
– Взаимно.
– Но не похоже, что тебе хоть сколько-нибудь холодно.
– Это не означает, что мне не приятно находиться там, где теплее и суше. – спокойно ответил демон.
– Завтра будем в Олкристе, там я надеюсь сесть на паром до самого Сантремира. Реки должны стать полноводнее после таким ливней. – они встретились взглядами. – Если ты хочешь сопровождать меня, тебе придется придумать, как скрыть свою внешность.
– Я в этом не новичок, не беспокойся. И у меня всегда есть облик ворона.
– Огромная черная птица может вызывать лишние вопросы. Мне еще предстоит объяснить, почему я вернулась без ученика, но с питомцем.
–И как часто люди вообще первыми начинают говорить с инквизицией? – насмешливо парировал Теневис.
– Горазд ты языком чесать. Мне больше нравилось, когда ты молчал.
– Значит, я тебе нравлюсь? – он улыбнулся. Нахально, как и всегда.
– Лучше обрати внимание на вторую часть этого предложения.
Раскат грома, с треском пронесшийся по пустошам заставил Набату вздрогнуть от неожиданности. Ливень продолжал литься с неба. По скале над головой инквизитора спускались целые водопады. Они впадали в ручьи, что струились по истерзанной засухой земле. Черное небо рассекла новая молния, на мгновение осветившая пустошь яркой белой вспышкой. Лошади обеспокоенно стригли ушами, встревоженные громом и молниями.
– Есть старинная легенда о том, откуда берутся молнии. – Набата прервала затянувшееся молчание. Теневис взглянул на нее с интересом. – Скорее даже сказка, а не легенда.
– Я бы послушал.
– Ты не знаешь ее?
– А кто бы мне ее рассказал?
– Хм-м… Ладно, расскажу. – новый раскат грома вынудил Набату выдержать паузу, прежде чем продолжить. – Давным-давно, еще до того, как Зодчие покинули Старый свет, жил дракон. Кажется, его звали Винглексиас. Он имел чешую небесного цвета и летал быстрее и выше других драконов. Никто не мог соревноваться с ним в скорости крыльев и в высоте полета. Он покорил горы, которые никто не мог покорить, видел вершины, которые не видел никто. Но другие драконы предупреждали его, что он должен быть осторожен. Что драконам не позволено летать выше небес, и если он будет и дальше позволять своей гордыне брать верх, то небо накажет его.
– Дай угадаю. Этот Винглексиас не послушал сородичей.
– Иначе не было бы этой легенды. – мягко улыбнулась Набата. – Чтобы доказать всем вокруг, что это он, Винглексиас правит небесами, а другие драконы просто боятся подняться выше, он полетел ввысь. Достиг самих облаков, а затем все выше и выше, пока небо не потемнело и не превратилось в звездную ночь посреди дня.
Снова вспышка и через несколько ударов сердца – оглушительный треск, эхом прокатившийся по пустошам.
– А потом?
– А потом он принялся парить вниз, чтобы рассказать другим драконам, как они ошиблись. Что никто не покарал его за подобную наглость, и теперь он имеет полное право звать себя правителем небес. Но богиня, что доверила драконам тайны магии, сделав их своими первенцами, заметила, как один из ее детей поддался гордыне. Она наслала на Винглексиаса тучи, которые встретили его на пути вниз. Едва дракон приблизился к ним, как его поразили молнии и гром, которых прежде Талаум не знал. Дракон упал на землю, сраженный грозой за свою гордыню, а грозовые тучи остались в мире людей, как напоминание драконам о том, что как бы высоко они не пытались взлететь, они не должны идти на поводу у своей гордости. Каждый раз, когда по земле прокатывался гром, драконы вспоминали о судьбе Винглексиаса и о своем предназначении в этом мире. Что их предназначение – идти рядом с другими, а не впереди.
– Какая-то глупая легенда.
Набата пожала плечами.
– Мне она очень нравилась, когда я была ребенком. Брат рассказывал мне ее перед сном.
– У тебя есть брат?
– Он живет в Сантремире вместе с отцом. Мы… – она осеклась, вспомнив, что уже несколько лет не виделась с Иотаром. Может, стоит навестить отчий дом? Набата бы не раздумывая так и сделала, если бы это не означало, что придется встретиться и с отцом. -Давно перестали поддерживать связь. Они не были в восторге от моего решения пойти в инквизицию.
– И в этом я их полностью поддерживаю. – усмехнулся Теневис, тем заработал гневный взгляд от Набаты. – Что?
– Ничего.
Она поджала колени ближе к себе, чтобы сохранить оставшиеся крупицы тепла.
– Это несправедливо, не находишь? – вдруг спросил демон.
– Что именно?
– Этот дракон из легенды. Ты говоришь, что он стал жертвой собственной гордыни, но я не согласен. Винглексиас просто оказался смелее своих сородичей и не побоялся заглянуть дальше того, что позволено. – он встретился взглядом с Набатой. – Любопытство ведь не грех.
– Ты меня не слушал. В легенде сказано, что Винглексиас взлетел выше небес не потому, что хотел узнать, что там, а потому, что хотел доказать другим, что он лучше них и может делать то, что они не могут. А это гордыня.
– Все зависит от того, кто рассказывает его историю. Если такой дракон действительно жил, то он погиб, и его историю могли рассказать только те, кто видел его падение.
Набата отмахнулась от него.
– Это детская сказка с вполне понятной моралью. Но ты пытаешься оправдать грешника – как предсказуемо. – она фыркнула. – Для демона.
Инквизитор положила руки на колени и уронила на них голову. Невзирая на холод и сырость, безумно хотелось спать. Шум ливня убаюкивал, но изредка Набату из сна вырывал очередной раскат грома, но вскоре и он перестал ее беспокоить.
***
Вода каплями падала с полей его шляпы, иногда затекая за шиворот рубахи, заставляя ежиться от дискомфорта, одежда противно липла к телу, натирая кожу в самых нежных местах. Тепло плеча инквизитора давало хоть немного комфорта в эту чудовищную погоду. Да, Теневис не мог заболеть, но это не значит, что он не страдал от других слабостей смертного тела. Ему не нужен сон, не требовалась пища, но холод и жару он переносил также скверно, как и обычные люди.
После рассказа о драконах и молниях Набата вскоре уснула. Он слышал это по ее сердцебиению. Замечал, как оно на секунду пропускает удар, когда небеса рассекает гром и молния, но вскоре и это перестало тревожить ее беспокойный сон. Инквизитор провалилась в объятия забвения, а расслабившись, удобнее устроилась на мокром от дождя плече Теневиса.
Демон перевел взгляд на Набату. Веки инквизитора подрагивали, он заметил, как вновь участилось биение ее сердца, выдавая то, что женщине снились кошмары.
Теневис склонил голову на бок.
Ему стало любопытно, какие образы могут пугать даже инквизитора.
Он мог бы узнать это, потянувшись к ее ослабленному грезами разуму, подглядеть украдкой, словно какой-то вор.
Демон презрительно фыркнул.
Это ниже его достоинства, подглядывать за кошмарами смертной души. Если он захочет, то просто возьмет и посмотрит. Но сейчас он не станет этого делать.
Пока не станет.
Частый стук сердца инквизитора и запах ее страха приятно щекотал ноздри. Слишком приятно, чтобы Теневис прерывал эту сладкую кошмарную муку своим вторжением.
***
Утро встретило их легкой моросью и прохладой. По небу бежали свинцовые тучи, в любой момент угрожающие пролиться на землю очередным дождем. Пасмурное небо окрасило и без того однообразную пустошь в тусклые серые тона, словно в привычную алую палитру кто-то плеснул черной краски и небрежно смешал, размазав по окружающему миру.
Набата проснулась, но не спешила открывать глаза. Щекой и телом она жалась к теплому…
Инквизитор отпрянула, распахнув глаза. Теневис непринужденно сидел рядом в той же позе, в которой она запомнила его вчера. Их взгляды встретились.
– Что? – спросил демон, вопросительно подняв бровь.
Она ничего не ответила. Вместо этого тяжело поднялась на ноги. Одежда отсырела, еда в сумках отсырела, миска горячего супа и теплая вода сейчас выглядели недосягаемой роскошью.
– Ты уже придумал, как будешь скрывать свою суть от людей? – спросила инквизитор, потягиваясь.
– В этом у меня большой опыт, не волнуйся. – выбравшись из укрытия, Теневис на ходу обернулся вороном и исчез в пасмурном небе пустошей, оставив после себя лишь пару черных перьев, которые медленно опустились в грязь.
– Ага. Удачи. – бросила она ему вслед, наблюдая, как в небе исчезает его крылатый силуэт.
Хоть ливень и кончился, настроение у Набаты все равно оставалось дурным. Кажется, лошади разделяли ее настрой – Пятый всячески уклонялся от попыток хозяйки надеть на него сбрую, задирая голову и уворачиваясь от нее. Победив упрямство собственного коня, Набата продолжила путь.
По мере того, как она приближалась к Олкристу, ей все чаще стали попадаться другие всадники и повозки, и даже один караван, который сделал вынужденную остановку посреди дороги, потому как центральный фургон глубоко засел в грязи. Набата как раз проезжала мимо фургона по расквашенной множеством копыт дороге, когда люди всеми правдами и неправдами погоняли бедных лошадей, хлеща их по бокам, в надежде вытащить несчастный фургон из глубокой грязной колеи.
Как и всегда, люди тревожно реагировали на появление инквизитора – крики и ругательства погонщиков стихли, разговоры превратились в трусливый шепот, во взглядах каждого члена каравана можно было заметить целый спектр эмоций – от неприкрытой неприязни до благоговейного страха. Набата незаметно вздохнула, посмотрев вперед, и похлопала Пятого по бокам, чтобы шел быстрее. Она давно привыкла к реакции людей на себя, но теперь… Теперь она чувствовала себя так, словно заслужила эти взгляды, это презрение и этот страх. Ладонь, на которой имелась метка демона, зачесалась под перчаткой в ответ на эти мысли.
Караван остался далеко позади, к вечеру Набата увидела дым, поднимавшийся из дымоходов зданий Олкриста. Город расположился на берегу притока Делимара – главной артерии Сантремира, пронзавшей город насквозь, словно копье. По притоку, когда тот набирался воды в сезон дождей, от Олкриста ходил паром до самой столицы, на этот самый паром и планировала попасть Набата.
Обогнув скалу, что стояла по правую руку, инквизитор увидела город.
Она уже бывала здесь не раз, но день ото дня город рос и менялся. Находясь на пересечении нескольких дорог, ведущих в свободные города, Олкрист стал перевалочным пунктом для торговцев и ремесленников, которые стремились найти новых клиентов и новые связи для своего дела. Когда Набата только попала в ученицы к Роберту и впервые увидела город во время странствий с наставником примерно пятнадцать лет назад, Олкрист выглядел жалко – единственная улица в восемь домов, из достопримечательностей только кладбище и крохотный салун, где не подавали ничего, кроме виски и кислой капусты. За пятнадцать лет город разросся и изменился до неузнаваемости, здесь появились торговые лавки, церковь, почтовая станция, даже здания в несколько этажей, а в еженедельной газете писали, что скоро в Олкрист придет железная дорога. Но самое главное – в салуне теперь подавали хорошую еду и несколько видов виски.
Увидев серые очертания города, укрытые пасмурным небом, Набата воодушевилась. Даже если она не успеет на паром, сегодня ее ждет сухая постель и горячая пища. Кажется, даже Пятый почувствовал ее настроение и, бодро подняв голову, перешел на рысь.
Едва въехав за частокол, защищавший город от буреедов и оскверненных, Набата заметила, как над ней пронеслась бесшумная черная тень. Не поднимая головы она знала, что это Теневис. Она не могла объяснить, как, но теперь она всегда знала, где он, стоит ей только подумать об этом, это стало для нее также естественно, как дышать. Разумеется, причиной этого являлся их договор, но инквизитор все еще не могла привыкнуть к мысли, что теперь она никогда не сможет ощутить себя в одиночестве – демон будет рядом, всегда следовать за ней, подобно ее собственной тени.
У причала Набата узнала, что паром уже ушел, а следующий придет ночью и отправится дальше по течению рано утром. Инквизитор заплатила заранее, чтобы докер позаботился о том, чтобы ей и ее лошадям досталось место на пароме. И несколько советников сверху – в качестве гарантии, что ее плату не перебьют. Фактически этого бы никогда не случилось – статус инквизитора сам по себе решал многие проблемы, поэтому докер бы просто не рискнул обманывать ожидания слуги Триединой, но Набата все равно заплатила свою «благодарность», словно была простым человеком. Так делал Роберт, и она продолжила его традицию. Старик говорил, что поступал таким образом, чтобы не углублять пропасть непонимания между людьми и инквизицией.
Набата горько усмехнулась. Роберт бы удивился, насколько высокую стену она теперь воздвигла не только между собой и остальным миром, но и собственным орденом. Первый в истории инквизитор, связавшая себя с демонической скверной. Быть может, были и другие, но их имена старательно стерли из истории, поэтому Набата не знала о подобных грехах своего ордена. Быть может, ее собственное имя сотрут со страниц истории, а память о ней канет в забвение и никто не вспомнит о том, что когда-то жила инквизитор Набата Алейн.
Но…
Но если Теневис прав, если есть хоть призрачный шанс на то, чтобы найти способ даровать вечный покой бессметной душе, вернуть ее в вечный круговорот цикла жизни и смерти, то Набата готова пойти на такую жертву, готова кануть в забвение, если это поможет избавить мир от зла. Если она найдет способ, это изменит не просто многое. Это изменит все. Что такое ее собственная душа и наследие в сравнении с этим деянием?
«Перекресток судеб».
Красивое название, но Набата находила его слишком лирическим для салуна в свободном, пусть и стремительно развивающемся, городе. Лет с десять назад это место выглядело на порядок скромнее и называлось иначе – «Серная подкова». Но все течет, все меняется.
Оставив лошадей на попечение малолетнего конюха, Набата вошла в «Перекресток».
Изменился не только салун и название – время не пощадило и хозяина. То, что дела у него идут хорошо, выдавала заметно смягчившая и округлившаяся, особенно на животе, фигура, волосы побелели и заметно поредели, теперь его лысая макушка то и дело мерцала за баром.
–Госпожа инквизитор. – негромко произнес он, когда она приблизилась и сняла шляпу. Последний раз Набата была здесь два года назад, но Нил помнил ее. У него вообще имелась отличная память, особенно на должников за выпивку и испорченную мебель. – Рад видеть тебя в добром здравии. – окинув ее быстрым взглядом, он цокнул языком. – Погода сейчас скверная.
– Как и дороги. – устало улыбнулась она вместо приветствия. – А дела у тебя все лучше и лучше.
– Милостью Триединой.
– Паром до Сантремира только завтра. Мне нужна…
– Догадываюсь, что тебе нужно, но должен огорчить. – перебил ее Нил. – Город растет быстрее, чем я ожидал, а дожди многих вынудили задержаться в Олкристе. У меня остался только номер для новобрачных. – он выдавил виноватую улыбку. – Но тебе я готов его сдать по обычной цене. – не менее виновато добавив. – Но цены выросли с тех пор, как ты была у меня последний раз.
Инквизитор устало оперлась о стойку, подперев рукой подбородок. Старый лис нагло лгал и собирался содрать с нее полную стоимость подобной комнаты.
– Во имя задницы Якова, научись лгать, Нил.
Хозяин испуганно сглотнул, пойманный с поличным.
– Я заплачу тебе столько, сколько стоит этот твой номер для новобрачных, но во имя богини, не лги мне больше. Никогда. Я смертельно устала и хочу теплую и сухую постель сильнее, чем сохранить содержимое своего кошелька или спать в конюшне.
Однако, услышав цену, Набата все же неприятно удивилась, но спорить с Нилом уже не стала. Близость теплой и комфортной комнаты безнадежно избавляла от желания торговаться хоть на советник.
Поднявшись на последний этаж и войдя в комнату, она сразу ощутила спертый воздух – не похоже, что этот номер пользовался спросом у Нила, но жадность не позволяла ему сдавать его по сниженной цене даже в такое время, как сейчас, когда задержавшийся сезон дождей застал врасплох торговцев и путников. Распахнув окна, чтобы пустить внутрь свежий прохладный влажный воздух, Набата осмотрелась – огромная кровать, две тумбы, туалетный столик, дверь в ванную. По меркам Сантремира – слишком скромно, чтобы зваться номером для новобрачных, но для Олкриста – роскошные апартаменты. Побросав на пол сумки и верхнюю одежду, инквизитор скрылась за дверью, ведущей в ванную.
Горячая вода и мыло согрели измученные мышцы и кости. Набата, наконец, смогла тщательно смыть с себя кровь, пыль и пот, снова почувствовав себя живым человеком. Вернувшись в комнату и взглянув в зеркало, она встретилась взглядом со своим отражением. Коснулась пальцами живота – в том месте, где кожу имышцы пронзили когти демона, но теперь от той раны, что грозила ее убить и сжечь в горячке, не осталось даже напоминания – ни шрамов, ни отметин. Прежние шрамы от былых сражении никуда не делись. Убрав руку от живота, Набата взглянула на ладонь.
Метка – только теперь Набата решилась рассмотреть ее – перевернутый знак инквизиции, словно насмешка над ее падением. Снова горький смешок – этому демону не отказать в чувстве юмора. Инквизитор поспешила перемотать руку чистым бинтом, чтобы скрыть метку, в первую очередь от самой себя.
– Тебе не нравится?
Она резко обернулась. На подоконнике распахнутого окна расслабленно сидел Теневис – он привалился к оконной раме спиной и болтал ногой, что свесил со стороны улицы. Шляпа сдвинута на затылок, придавая ему лихой вид.
– Не смей подкрадываться!
– Я и не подкрадывался. Не смогу, даже если захочу, ведь ты всегда знаешь, где я, достаточно тебе лишь подумать об этом. Ты была слишком сильно занята разглядыванием своего отражения, что не заметила моего приближения. – он криво усмехнулся. – Не знал, что тебе не чуждо тщеславие. Ты меня приятно удивляешь.
– Я не любовалась отражением. – инквизитор сердито запахнула чистую рубаху, которая выглядела очень мятой после долгого нахождения в седельных сумках.
– Как скажешь, но знай, – он примирительно поднял руки, показав ладони. – Я не осуждаю, тщеславие мой любимый порок. Так что скажешь про метку?
– Ничего. А тебе скажу – что я тебя сюда не звала.
– Жаль. – демон склонил голову на бок. – На мой взгляд довольно забавная шутка. – он спрыгнул в комнату, уверенно прошел к кровати, словно находился у себя дома и упал на подушки, закинув руки за голову. – Меня не нужно звать, я и сам могу прийти.
Набата задохнулась от такой наглости.
– Пошел вон! – злобно прошипела она, указав сначала на дверь, но потом на окно.
– Что? – Теневис приподнялся на локтях. – Почему? Тут полно места. Думаешь, если я бессмертный, то не могу ценить простой комфорт?
– Это моя комната! Не твоя!
– Комната не моя. – демон откинулся обратно на подушки и, демонстративно сложив ногу на ногу, сдвинул шляпу на глаза, словно собирался спать. – Зато твоя душа – моя.
– Этого пока не случилось.
Теневис поднял вверх когтистый указательный палец.
– Вопрос времени. Но раз уж мы партнеры, я считаю, что имею право пользоваться тем же комфортом, что и ты. Верно, партнер?
Набата заскрипела зубами от гнева. Спорить с этим демоном бесполезно, его язык длиннее, чем у болотной длинношеи, она ему слово – он ей десять. Иногда ей казалось, что он нарочно злит ее, словно гнев инквизитора его веселит.
Она выдохнула, взяв себя в руки. Если Теневису и правда доставляет удовольствие ее злость, то он больше не получит того, что хочет. Отныне она станет оставлять без внимания его остроты и сохранять равнодушие несмотря на его выходки. Ей уже давно стоило прийти к такому решению.
Оставив без ответа последние слова демона, Набата занялась своими вещами – предстояло очистить грязь с сапог и пыльника, а потом и со всего остального, что пострадало во время грозы. Теневис, кажется, спал. Инквизитор украдкой посматривала на него, но не могла понять, спит он на самом деле или притворяется. Одержимые не нуждались в еде и сне, но могли принимать пищу, чтобы не выделяться среди людей. Значит, и сон для них доступен?
Закончив с одеждой, Набата вернулась с дневнику Роберта и изучению загадочной сферы. С ногами забравшись в кресло у окна, она положила раскрытые записи наставника у себя на коленях, а сферу осторожно устроила на туалетном столике. Пальцы знакомо обжигало присутствие магии с артефакте древности, такое сильное, что Набате приходилось поджимать губы, чтобы не шипеть от боли.
Дневник Роберта хранил много секретов, многие из которых инквизитор до сих пор только раскрывала для себя. После смерти наставника она далеко не сразу смогла притронуться к его наследию – слишком глубока была рана в душе и боль от его утраты, которая разгоралась с новой силой, стоило Набате только взглянуть на знакомый аккуратный ровный почерк на серых страницах. Сейчас она надеялась хотя бы немного приоткрыть завесу тайны, нависшей над причудливым артефактом Зодчих, который, как утверждал Теневис, мог привести его к вечному покою.
– Я не первый раз вижу у тебя в руках эту книгу, и каждый раз у тебя такое выражение лица, словно кто-то умер.
Набата подняла взгляд от страниц дневника. Теневис все еще лежал в кровати, но двинул шляпу с глаз, чтобы видеть инквизитора. За окном успело стемнеть, так что свечение демонических глаз стало куда заметнее в тусклом свете одинокой свечи, стоящей на столике рядом с артефактом. Набата потерла уставшие глаза.
– Это записи моего наставника. Он многое знал, вдруг тут что-то есть про эту… – она перевела взгляд на сферу. – Штуку.
– Однако, это не объясняет твою кислую физиономию, инквизитор. Что такого написал твой учитель, что заставляет тебя так хмуриться?
– Правду. – коротко ответила Набата, вернув взгляд к страницам. По ее ответу и тону было понятно, что продолжать разговор в этом русле она не намерена, и… Теневис не стал настаивать, хотя инквизитор уже подготовила мысленно несколько грубых язвительных ответов на любопытство демона.
– Что, даже не станешь спрашивать, что за правда?
Демон сел на постели, лениво потягиваясь.
– Мне любопытно, ты права. Но всему свое время. – он встал, направившись в сторону ванной. –Мне нравится испытывать твое терпение и гнев, но если делать это слишком часто, то быстро надоест. – остановившись у двери, он бросил на Набату взгляд черед плечо, постучав когтями по дверному косяку. – А мы ведь не хотим этого, верно? Нам предстоит еще долгое сотрудничество.
Демон скрылся за дверью. По шуршанию одежды и плеску воды стало ясно, что даже одержимым не чужда гигиена, но Набата еще какое-то время сидела, тупо пялясь на дверь. Она пыталась разобраться, не кажется ли ей, что в тоне демона скользнули заигрывающие нотки?
Инквизитор поежилась. Перед мысленным взором пронеслись воспоминания о поцелуе, который стал катализатором их сделки. Нет, она больше не позволит этому монстру прикасаться к ней. Никогда.
***
Ванная для Теневиса оказалась тесновата, но даже так лучше, чем ледяная вода лесного ручья или колодца, в которых ему приходилось мыться. Без преувеличений, мыло и горячая вода казались наслаждением не меньшим, чем струящаяся по рукам кровь жертв или ощущение угасающего пульса под пальцами.
Теневис откинулся назад, позволяя телу согреться после недель, проведенных под открытым небом. Холодные ночи, палящее солнце, ветра и ливни стали его рутиной. Союз с Набатой определенно оказался его лучшим решением за несколько лет. Когда последний раз ему приходилось спать в постели или расслабляться в настоящей ванной? Теневису не необходим сон сам по себе, и он не испытывает страдания из-за грязных ног, но бессмертие учит наслаждаться такими простыми вещами – иначе можно сойти с ума и потерять вкус к жизни. Насилие это, конечно, прекрасно, но даже оно не сравнится с удовольствием от принятия ванной после долгих недель лишений и холода.
Закрыв глаза, он прислушался. Десятки сердец исполняли для него причудливую мелодию, мелодию, которую хотелось исправить своим вмешательством, забрав несколько жизней. И в общем тоне этого сонма из человеческих сердец отчетливо выделялся один. Сильный. Упрямый. Смелый.
Демон улыбнулся уголком рта. Даже среди безликих ритмов смертных Набата выделялась для него, как выделяется певчая птица среди сизых фазанов. Была ли причина в их договоре, или эта женщина действительно отличалась для него от других смертных, он пока не мог ответить. Как он уже ответил инквизитору – всему свое время, и именно время ответит ему на этот любопытный вопрос. Пока же…
Пока он насладится ароматным мылом и горячей водой.
***
Она вздрогнула, когда дверь ванной распахнулась и Теневис вернулся к комнату. Поглощенная изучением дневника Роберта, Набата не заметила, как пролетело время, за окном совсем стемнело, а свеча на туалетном столике почти догорела, угрожая вот-вот потухнуть.
– Я и забыл, как это может быть приятно. – рот демона растянулся в улыбке, обнажая клыки. – Смертные столько всего придумали для удовольствия, но все равно готовы душу продать таким как я в погоне за идеалом.
– Как ванная связана с человеческими чаяниями? – Набата выразительно подняла бровь, зажигая новую свечу от огарка старой.
– Не ванная. – он встряхнул головой. Капли с мокрых волос струились по телу. Если бы не неестественная бледность, подчеркнутая чернотой волос и перьев, местами растущих по его телу, Набата бы сказала, что Теневис даже привлекателен. Но сверхъестественная природа, проросшая наружу, делала его скорее пугающим, чем красивым. – А простые удовольствия в целом.
– Объясни.
– Ты правда не понимаешь? – Набата покачала головой в ответ. – Хорошо. Почему, по-твоему, у демонов получается искушать людей? Откинем в сторону всю ту шелуху, что накидала церковь и не будем брать во внимание нашу с тобой историю. Почему?
Инквизитор захлопнула дневник, отложив в сторону, откинулась в кресле.
– Потому что люди всегда хотят большего? – неуверенно предположила она.
Теневис щелкнул когтистыми пальцами.
– Именно! Даже тем, у кого все, казалось бы, есть, всегда оказывается мало. Вы как паразиты, которые готовы поглощать сверх меры, и не останавливаетесь даже тогда, когда от того, что вы поглотили, уже лопается брюхо.
– Предположим, я не обижаюсь на паразита. Но разговор начался с ванной. – напомнила Набата.
– Если бы в вашей смертной природе не было месту энтропии, демоны бы остались без договоров. – он сложил на груди мускулистые руки. Обсидиановая кожа от кончиков пальцев до локтя выглядела так, словно Теневис залез руками в бочку с дегтем. – Большинство из вас стремится к саморазрушению из-за постоянного ощущения пустоты внутри, которую нельзя заполнить ни материальными, ни духовными благами. Если бы смертные умели довольствоваться тем, что у них есть, инквизиция бы не понадобилась. – он пожал плечами.
– Хочешь сказать, что умение получать удовольствие от ванной может сделать человека счастливым, а меня – лишить работы?
– Ванная, еда, секс – что угодно, что может приносить удовольствие. Но проблема в том, что вам всегда мало. Вы словно не умеете быть счастливыми. И здесь появляемся мы, демоны – обещаем, обманываем, искушаем, нашептываем – и нам верят. Люди готовы поверить кому угодно, если пообещать им исполнение самой заветной мечты. – демон сделал выразительный жест рукой. – И для тебя не секрет, что в этой сделке только один победитель.
– Значит, и меня ты обманываешь? – Набата злобно прищурилась.
Теневис в ответ ослепительно улыбнулся.
– Любой мой ответ на этот вопрос будет ложью в твоих глазах, так что я промолчу. Наш договор существует, условия названы, а остальное – неважно.
– А с каких пор ты стал таким знатоком человеческой души?
– С тех самых, моя инквизитор. – приблизившись, он наклонился к ней. – Как начал поглощать ваши души. Я знаю, каковы на вкус отчаяние и радость, ярость и милосердие, ненависть и любовь. – пока демон перечислял, он сопровождал каждое слово изящным жестом руки. – Я поглотил сотни, а быть может, тысячи смертных, расплетая саму их суть нить за нитью, словно гобелен, на котором выткана вся история вашей незначительной жизни. Я знаю, что сказать, куда надавить, что сделать, чтобы пошатнуть веру самого стойкого из смертных и заставить его сомневаться. – Набата отвернулась, а Теневис улыбнулся уголком рта. – Ты и сама испытала на себе это. Сомнения – оружие не менее смертоносное, чем твой револьвер, и уж точно они сгубили и сбили с пути больше праведников, чем пули и клинки.
– Если ты так хорошо понимаешь людей. – Набата повернулась в демону, смело встретив его взгляд, пробирающий до костей. Ей хотелось бросить ему вызов. – То можешь научиться и состраданию?
Теневис выпрямился, пару раз непонимающе моргнув. Судя по его виду, этот вопрос ощущался для него как пощечина. Набата постаралась не выдать свои эмоции, но глубоко внутри себя она возликовала от того, что смогла сбить демона с толку.
Он отмахнулся, рассмеявшись.
– Ха, сострадание! Пустая трата времени, ибо она не приносит никакого удовольствия. Ты перепутала меня со священником.
– Я прекрасно понимаю, кто ты. Но разве ты не считаешь, что способен научиться сочувствию, как научился манипуляции? Это должно быть не сложно, если ты понимаешь, как работают человеческие чувства.
– Может быть, ты и права, но это будет лишь имитация, не более. Я не способен на сочувствие, потому что не вижу в нем смысла. Зачем мне это?
– А зачем тебе смерть?
– Очевидно – чтобы перестать страдать.
– Сострадание помогает понять, что ты не одинок в своем горе. Помогает чувствовать себя лучше, когда ты видишь, как твоя помощь облегчает жизнь другим. Может, если ты укротишь свой эгоизм, то сможешь понять, как это делают люди, и тебе станет чуточку легче?
Настал черед Теневиса злобно щуриться.
– Напомни мне, в какой момент мы поменялись ролями?
Инквизитор негромко посмеялась, прикрыв рот.
– Почту за комплимент то, что ты увидел во мне праведного искусителя.
– Меня устраивает мой эгоизм. – демон повернулся к ней спиной, разглядывая свое отражение. В нем он видел, как Набата разглядывает его спину со смесью интереса и тревоги. – Что там?
Шрамы от кнута. Набата видела такие у фамианов – бедолаг часто наказывали именно ударами кнута по старой традиции, хотя рабство давно отменили. Либо у заключенных.
– Интересные шрамы. – ответила она.
Демон развернулся к зеркалу спиной, чтобы разглядеть, что там.
– Ты даже не знал, что у тебя шрамы? – удивилась инквизитор.
– Не у меня, а у того, кем был тот, чье тело я занял. Хм. – он коснулся пальцами одного из толстых бугров рубца на пояснице. – Больно, наверное. Было.
– Ты не знаешь, кем был тот, кто, ну…
– Нет. – демон внимательно посмотрел на Набату. – И я никогда не задавался этим вопросом. Мне, как ты поняла, плевать.
– А как это было? Что первое ты помнишь, когда оказался в этом теле?
Теневис нахмурился. По его виду было понятно, как мучительно тяжело ему выловить из своей дырявой памяти нужные осколки. Его взгляд стал далеким. И серьезным – как тогда в мертвом лесу, когда он рассказал о своем желании найти смерть.
***
Свист кнута, рассекающего воздух, был первым, что смог услышать Теневис, когда снова обрел способность различать звуки. А затем…
Удар. Он слышал, как с хрустом рассекается его новая плоть. Боль обожгла пробуждающиеся сознание подобно раскаленному клейму. Он взревел, удивился тому, каким оказался его новый голос.
Зрение вернулось последним. Яркое полуденное солнце хлестнуло по глазам, заставив зажмуриться от боли. Во рту пересохло, а на зубах противно скрипел песок.
Он пошевелил руками, натянулись веревки, что распяли его между двумя столбами. Снова свист, новый удар кнута рассек сначала воздух, а потом и его спину. Теневис вздохнул, но больше от неожиданности, чем боли. Что эти смертные знают о боли?
Он поднял лицо к небу и увидел, что над его головой кружились грифы, привлеченные запахом крови и духом смерти. Стервятники ждали, знали, что скоро смогут набить свои гнилые желудки. Но их пиршеством станет не тот, кого привязали между двух окровавленных столбов.
Теневис сжал кулаки, напрягая мышцы. Спину пронзила боль, но она не шла ни в какое сравнение с тем, что он испытывал от слияния с новой оболочкой. Еще усилие и веревки лопнули, даровав новорожденному одержимому свободу. Обрывки пут болтались на его запястьях, почерневшие от крови.
Люди вокруг него что-то закричали, но Теневис не слышал, его восприятие наполнилось шумом крови в ушах и стуком перепуганных сердец. Его пальцы почернели, а ногти изменялись, превращаясь в обсидиановые когти. Упав на четвереньки, он хватал ртом воздух.
И преображался.
Он ощутил, как во рту удлинились зубы, став клыками, как с неестественной скоростью зарастала совсем недавно рассеченная кнутом спина. Вытянув шею, он вдохнул полной грудью и издал рев, подобный звериному.
Демон поднялся. Люди разбегались, кто-то прятался, кто-то пытался совладать с испуганной лошадью и уехать, кто-то выстрелил в одержимого, но пуля просвистела мимо, попав в столб.
Теневис прыгнул к ближайшему человеку – им оказался мужчина в дорогом костюме, его рука все еще сжимала кнут, а лицо побелело от ужаса. С этим же выражением ужаса он упал на землю, когда когти демона разорвали его горло, обагрив песок горячей кровью.
Стервятники в небе вторили крикам умирающих.
***
– Теневис?
Демон моргнул, и воспоминание исчезло, голос Набаты заставил его вынырнуть из потока воспоминаний, о которых он перестал думать давным-давно, словно они никогда ему не принадлежали. Так было всегда – он плохо помнил, что делал и видел в первые дни жизни в новом теле, но сейчас Набата каким-то чудом смогла заставить его погрузиться в эти воспоминания, которые, как думал Теневис, исчезли. Но ощущения, что он испытывал тогда, все еще оставались с ним, казалось, что он все еще мог почувствовать песок на зубах и липкую кровь жертв на пальцах. Демон взглянул на свои руки, но они оказались чисты, облизал губы, но ничего не почувствовал.
– Все в порядке? Ты уже слишком долго так стоишь. – голос инквизитора выражал искреннее беспокойство.
Как мило.
Теневис снова посмотрел на свои ладони.
– Заключенный. Кажется, я был каким-то заключенным. То есть…он был.
Демон зажмурился, потреся головой.
– Твои слова заставили меня вспомнить. Я очнулся прикованным между двух столбов, кнут, какие-то люди. Теперь они мертвы. – он поднял взгляд на Набату, легко усмехнувшись. – Не знаю, что он сделал, но он являлся заключенным. Полагаю, ты теперь считаешь, что вполне ожидаемая судьба для такого человека.
– Правосудие не идеально. – Набата вернула себе на колени свою книгу. – Я не буду утверждать, что он заслуживал того, чтобы стать одержимым. Но могу узнать, когда мы приедем в Сантремир, если хочешь. У меня есть связи среди законников города, думаю, у них найдутся записи о происшествии, связанном с одержимым заключенным.
Демон отмахнулся, вернувшись к изучению своего лица в зеркале.
– Делай, как хочешь. Мне не интересно, кем был этот человек.
Он видел в зеркале, как инквизитор пожала плечами и вернулась к чтению. Теневис вернул взгляд на самого себя, вздрогнул, когда на мгновение, длящееся не дольше одного удара сердца, на него посмотрел обычный человек – тот, чье тело он сделал своим.
Что это было, во имя энтропии?
Демон отшатнулся от зеркала. Посмотрел на Набату, но инквизитор, кажется, не заметила его смятения.
А ведь Теневис любил свое отражение. За свою долгую жизнь он сменил множество оболочек, успел побывать в телах мужчин и женщин, даже детей, но независимо от того, какой облик ему доставался, он обожал любоваться собой. Тщеславие и блеск золота были самым большими его слабостями, но теперь…
Демон с опаской покосился на зеркало, боясь вновь увидеть там не себя, но в этот раз ничего не произошло. Что это было? Ему померещилось? Он не помнил, чтобы подобное когда-либо случалось с ним. Что бы это значило?
Созерцание своего отражения уже не приносило столько удовольствия, сколько минуту назад. Раздраженно фыркнув, Теневис отвернулся от зеркала и выпрыгнул в открытое окно, на лету обернувшись вороном.