Не предав огню мои слова, доверенные бумаге, ты обрекаешь себя быть хранителем самых древних тайн нашего мира, дитя. И нашего Ордена. Это почетная, но тяжелая ноша, однако я знаю, что ты справишься, иначе я бы не поступил так с тобой.
Моя исповедь начнётся о временах, о которых помнят лишь камни. Церковь, умышленно или нет, переписала историю, увы, забыв о многом, однако, есть ещё люди, вроде меня и тебя, дитя, что передают знания об ушедших временах от наставника к ученику. К сожалению, я не знаю, кто ещё остался из тех, кто носит с собой правду, возможно, мы с тобой будем последними. Я молю мать-богиню, чтобы это было не так. Церковь не говорит о том, что демоны, которых мы ловим и прячем своих тюрьмах, являются нашими сводными старшими братьями и сёстрами. Я знаю, что это звучит, как ересь, дитя. Церковь зовет демонов воплощением зла, но правда в том, что они такие же дети Триединой, как и мы с тобой. В прошлом люди, ставшие жертвами своих амбиций и тщеславия, но люди. Можем ли мы судить волка за то, что он забирает твоих овец? Он хищник, такова его природа. Природа демонов же такова, что они всегда стремятся преумножать свою силу и влияние, соперничая между собой. Природа людей ушла недалеко от них. Мы тоже ищем силы, власти и любви, иногда не взирая на то, что из-за наших действий страдают нам подобные, а порой и невинные души. Виновны ли демоны в том, что просто следовали своей природе, как изо дня в день поступают люди?
Я не знаю.
Не суди меня за подобные слова, дитя, я знаю, что демоны забрали у тебя то, что было дорого. Я знаю, что именно путь ненависти и мести привел тебя ко мне. Пойми, инквизиция была создана не для того, чтобы взращивать палачей. Мы защитники всех разумных рас в этом мире, щит, который стоит между нашим миром и тьмой, что поглощает слабые души. Не забывай об этом, когда будешь нести свое возмездие.
***
Погребальный костер Теодора еще горел, когда Набата запрыгнула в седло своего коня и оставила Дентшир за спиной. Разумеется, шериф не встретил с радостью новости о том, что Скряга и его банда стали частью истории, но все же позволил инквизитору провести погребальный ритуал согласно обычаям Свободных городов. Возможно, причиной такой терпимости стал арсенал Скряги, по наследству доставшийся теперь защитникам Дентшира. Шериф не поблагодарил и не попрощался, но не стал проклинать, на чем свет стоит. Тоже неплохо, как показалось Набате, однако, она не стала испытывать его терпение дольше, чем необходимо, покинув город как только огонь поглотил тело погибшего подмастерья. Потухшие искры оседали на ее плаще и волосах, а в носу и горле еще долго стоял едкий запах дыма и горящей плоти.
В Сантремире покойников хоронили на красивом ухоженном кладбище, ставя памятный камень с именем и датами жизни. В пустошах смерть приходила к людям на порядок чаще, чем в большом городе, и копать могилы, особенно в сухой глинистой земле пустошей, становилось слишком утомительно. В сезон дождей и вовсе невозможно. Жители Свободных городов легко приспособили для своих нужд способ погребения фамианов – сложить костер из чего придется, полить маслом и попрощаться с усопшим с первыми лучами солнца. Этой традиции уже столько веков, что даже не каждый старик помнит, что изначально она принадлежала аборигенам-фамианам.
Набата пустила скупую слезу по погибшему ученику. Может, их отношения сначала были кошмарными, но со временем они научились понимать и принимать друг друга. На это ушло несколько тяжелых месяцев, на протяжении которых Набата была уверена, что не ровен час и она сама пристрелит Тео. Но они справились. Больше года она провела в его компании, парень показал, что не безнадежен, а еще оказалось, отличный снайпер. Набата верила, что из Тео получится достойный инквизитор.
Пока его жизнь не оборвал демон, который сейчас безвольным кулем болтался, перекинутый через спину лошади Тео. Набата даже не смотрела в его сторону, чтобы не соблазнять себя возможностью лишний раз стукнуть ублюдка. Во-первых, он все равно ничего бы не почувствовал. Во-вторых, она должна принять эту потерю достойно и не давать волю слепой ярости. Такова судьба каждого инквизитора. Увы, не каждый ученик доживает до окончания обучения.
Будь проклят Харонд, что настоял на том, чтобы Набата попробовала снова…
Она обреченно вздохнула, представив, как приносит в дом Теодора весть о его смерти. Убитая горем мать, осуждающий и полный гнева взгляд отца. Снова…
Первую ночь они провели в сухой роще. Деревья скрипели на ветру и почти не защищали от летящего в глаза и рот песка, но все же давали хоть какое-то подобие укрытия.
Набата не слишком вежливо стащила пленного демона со спины лошади Тео, тот грохнулся на землю с глухим звуком и остался лежать в сухой траве. Рана на боку дала о себе знать, стоило только инквизитору немного напрячься. Мучительно дыша, она расседлала лошадей и разложила спальный мешок. Когда инквизитор закончила, на лбу выступил липкий пот. Она решила, что эту ночь можно провести и без костра.
Поужинав сушеным мясом и черствым хлебом, Набата достала из сумок книгу в кожаном переплете и вынула из кармана сферу, найденную в ящике археолога. Книга принадлежала Роберту, ее покойному наставнику. Старик многое знал, и всегда вел записи. Набата неспешно листала страницы в надежде на то, что найдет подсказку по поводу магической сферы.
Демон наблюдал за ней. Она чувствовала его взгляд на себе, хоть и предпочла его игнорировать.
Когда глаза начали слезиться от чтения в тусклом свете масляной лампы, Набата захлопнула дневник Роберта. Посмотрела на демона. Два фиолетовых огонька уставились прямо на нее.
– Эту штуку ты искал? – она кивнула на сферу, лежащую рядом с ней на куске грязной материи.
– Допу-у-устим. – уклончиво протянул пленник.
– Что это? И для чего она?
Демон блеснул в ночи белыми клыками, улыбаясь.
– А что мне будет, если я отвечу?
Набата задумалась. Пожалуй, она могла убрать железо из его спины. Но действительно ли знания о сфере стоили такого риска? Из-за раны она сейчас уязвима.
– Вижу, ты сомневаешься. Подумай, инквизитор, ведь в ваших архивах может не оказаться того знания, что есть у меня. Я не прошу тебя освобождать меня, я не настолько глуп и знаю, что ты этого не сделаешь. Но в твоих силах вернуть мне хотя бы мое достоинство. Убери штырь из спины. И мы поговорим.
– Нет! – резко ответила она, заворачивая сферу обратно в материю. – Говоришь ты складно, признаюсь, тебя приятно слушать. Но я не куплюсь на твои уловки. Ты останешься обездвижен до самого Сантремира. Точка.
Спрятав артефакт и дневник, Набата устроилась головой на седле Пятого, чтобы проспать до утра. Засыпая, она ощущала взгляд демона у себя на спине, словно там у нее нарисовали мишень.
***
Теневис наблюдал за женщиной. Темнота не мешала его глазам видеть каждую деталь ее лица. Он видел, как подрагивали ее веки во сне. Три полоски белых тонких шрамов на волевой челюсти. Загоревшая под солнцем пустошей кожа. Волосы, черные, как его перья, ночным водопадом струились по плечам и обрамляли лицо. Демон находил ее привлекательной. Но не только из-за внешности. Было в движениях и мимике этой женщины что-то, что трогало самые дальние, давно забытые уголки его воспоминаний. Теневис пытался ухватиться за эти чувства, но они растворялись и утекали сквозь пальцы подобно песку. Он все чаще ловил себя на мысли, что если получит свободу, то не станет убивать инквизитора. По крайней мере, сразу. Фантазии о том, как он лишает ее жизни, вместо возбуждения вызывали неестественное чувство тоски. Словно свершив это, он чего-то лишается. Демон снова и снова цеплялся за эти чувства, пытаясь потянуть за эти нити своей души в надежде распутать клубок, но ничего не получалось. Он будто забыл что-то важное. Что-то, что когда-то имело для него значение, но по какой-то причине превратилось в неуловимый едва различимый фантом.
Это злило.
Злила и близость сферы, которую он так искал. Если бы он мог двигаться, то дотянулся бы рукой до столько желаемого артефакта, но не мог пошевелить и пальцем. Теневис попытался договориться с инквизитором, призвав на помощь все свое медовое красноречие, но не сработало.
Ничего страшного. Он попробует снова. Все, что нужно, это нащупать нужные струны человеческой души. Стоит дотронуться до них, и душа запоет, инквизитор станет сговорчивее. Может, ее и учили сопротивляться таким, как он, но человек остается человеком, даже если его будни – это охота на демонов. У всех есть слабые места. Даже у демонов.
***
Солнце взошло в зенит и теперь беспощадно пекло в спину и затылок. Через четыре дня рана от демонических когтей горела, каждый шаг Пятого резкой болью отдавался в боку до самого плеча. Проезжая мимо торчащего из пыли высокого камня, Набата встретилась взглядом со стервятником, который разглядывал ее, восседая наверху. Уродливая голова на такой же уродливой, покрытой струпьями шее, поворачивалась вслед за проезжающей женщиной. Стервятники в вере фамианов считались посланниками смерти – встречи с ними являлись дурными предзнаменованиями.
Отвернувшись от уродливого падальщика, Набата постаралась прогнать тревожные мысли о знаках, убедив себя, что это просто наивные суеверия аборигенов. Что могла ей причинить глупая птица?
Проехав в седле еще час, она свернула с тропы в тень высокой скалы, торчавшей среди прерий, как одинокая свеча на торте. Она проехала половину дня. Стоило переждать жару в тени, даже лошади устало опустили головы, поднимая копытами пыль.
Достав из сумки сушеное мясо и флягу отвратительно теплой воды, Набата села на землю, вытянув ноги и привалившись спиной к холодному камню, сняла шляпу. Здесь, в тени, было не сильно прохладней, но все же лучше, чем на палящем безжалостном солнце. Наконец, она могла ненадолго расслабиться и отдохнуть от изнуряющей жары и боли от раны.
–О, мы остановились. Я так понимаю, привал? – подал голос демон. Он лежал на животе, свисая со спины лошади лицом вниз, но как не крутил шеей, мало что мог увидеть из своего положения.
– У меня, да. – инквизитор потянула зубами сушеное мясо. – Ты пленник, у пленников нет привалов.
– Слушай. – не унимался он. – Ты уже победила. На мне ошейник. Я лишен сил. Унижен, если тебе угодно. Тебе не кажется, что железный кол в спине это, как бы помягче сказать…перебор?
– Нет. – отрезала Набата.
– Неужели в твоем сердце нет милосердия?
Она чуть не поперхнулась водой. Зашипела от боли в боку, когда мышцы живота непроизвольно напряглись от смеха.
– Демон говорит мне о милосердии? Это что, шутка? Если да, то лучше заткнись, пока я тебе не вогнала железо в вонючую пасть.
– Я не шучу, а взываю к твоей чести, инквизитор. Разве у людей не принято проявлять уважение к поверженному противнику.
– Времена рыцарства ушли лет триста назад. Смирись. – Набата опустила на глаза шляпу, собираясь вздремнуть после скудного перекуса. – И заткнись. Я хочу поспать, пока не спадет жара.
– Триста лет назад… – протянул демон задумчиво. – Знаешь, когда ты бессмертен, время воспринимается совсем иначе. Кажется, словно это было вчера.
– Как жаль, что мне плевать. – проворчала Набата из-под шляпы. – Хотя нет, не жаль. Мне просто плевать.
Наступило молчание, только лошади изредка похрапывали и раскапывали сухую землю копытами. Сон не собирался приходить к инквизитору. Сложно сказать, что было тому виной – нестерпимая жара или боль от раны.
– Кстати, у меня не воняет из пасти. – внезапно подал голос демон. Набата в ответ тяжело и долго вздохнула. Убрала с лица шляпу, откинув с лица промокшие от пота волосы. Здесь действительно так жарко или у нее начинается лихорадка? Она стащила с шеи платок и расстегнула верхние пуговицы рубахи. Легче не стало.
– Ты правда думаешь, что я не заткну тебе рот железом?
– Снова угрозы, инквизитор. Только они напрасны. – он все же смог повернуть голову так, чтобы встретиться взглядом с Набатой. – Я слышу, как меняется биение твоего сердца. Может, проверишь рану?
Набата прищурилась, ожидая какого-то подвоха с его стороны. Но все же спустя мгновение вытащила рубаху из брюк, приспустила повязку, скрипя зубами и стеная от боли. Теперь, при свете дня, она смогла увидеть, на сколько все плохо, и как уродливо зашита рана. Края плоти разбухли и стали пунцовыми. Из неровного шва сочилась кровь. Пока еще только кровь. К вечеру это будет гной, а от лихорадки начнутся галлюцинации. В Дентшире имелся только коновал, но, наверное, стоило зайти хотя бы к нему, когда была возможность…
Теперь возвращаться обратно в Дентшир бессмысленно, в пути инквизитор умрет либо от лихорадки, либо от хищников пустоши. Если Набата сядет в седло сейчас, то к ночи будет на ранчо Нейласа Даексона и его супруги Ирэн. Нейлас был альвом, а вот его супруга человеком, такие пары не приветствовались в цивилизованном Сантремире, но среди людей Свободных городов не так сильно порицались. Как и многие подобные семьи, Нейлас с женой покинули большой город, чтобы найти счастье среди таких же изгоев, как они. И у них это даже получилось, что для пустошей завидная редкость – чета Даексонов разводила приземистых мустангов и бизонов, снабжая сыром, мясом и шерстью Дентшир и близлежащие поселения. А еще они приютили смышленого мальчишку-альва, беспризорного сироту, который до встречи с четой Даексонов выживал, подрезая карманы жителей Дентшира, за что часто был бит местными и не сыскал у них особой любви. Таких детей, что росли в Свободных городах, подобно сорной траве, предоставленные сами себе, жило довольно много, так что этому малому очень повезло, что пара фермеров подарила ему шанс на то, чтобы вырасти достойным членом общества.
Даексоны занимались животными, и умели худо-бедно лечить свою живность. Это не та врачебная помощь, на которую рассчитывала Набата, но фермеры смогут позаботиться о ней или попросить помощь у кого-нибудь еще, когда лихорадка победит инквизитора.
Наспех сменив бинты на чистые, Набата дала себе время, чтобы перевести дух. Весь бок, от подмышки до бедра, превратился в пульсирующее средоточие боли. Инквизитор нередко получала раны, ее тело носило на себе множественные следы сражений – шрамы от пуль, когтей, клыков, лезвий, старые и не очень, и каждый хранил в себе историю, нередко зловещую.
– Ты не в лучшей форме. В этом моя вина, признаю, но не разумнее ли хотя бы вернуть мне возможность двигаться?
– Зачем? – Набата открыла один глаз.
– Пустоши опасны и все такое, не мне тебе объяснять. Я могу помочь.
Не выдержав абсурдности такого заявления, инквизитор рассмеялась, но в ту же секунду вновь пожалела об этом. Глаза застила алая пелена боли, и Набата стиснула зубы, шипя.
– Я серьезно. – настаивал демон.
– И ты думаешь, я тебе поверю? – сдавленно ответила она, откидываясь в тени на скалу. – Даже если опустить тот факт, что ты убил Тео, чем заслужил мою личную ненависть, ты забыл, кто я?
– Если мы встретим оскверненных или буреедов, одна ты не справишься. Не в твоем состоянии. Ваши тела очень хрупкие, я кое-что смыслю в этом.
Это злило, но демон прав. Состояние Набаты будет только ухудшатся, пока она не получит нужную медицинскую помощь.
– Ты меня опрокинуть хочешь? С какой стати тебе предлагать мне помощь? В чем подвох?
– Нет никакого подвоха. – это звучало так, что инквизитор почти поверила. Не будь он одержимым, точно бы поверила. – Но и я не бескорыстен, признаюсь. Мне нужна вещь, что ты хранишь в своем плаще. Сфера.
– Зачем?
– Если я скажу тебе, ты уберешь из моей спины железо?
– Может быть. – небрежно бросила она. Разумеется, демон не получит от нее то, что хочет.
Она слышала, как он долго и протяжно выдохнул, понимая, что выбора у него немного, но есть призрачный шанс получить частичную свободу, если расскажет правду.
– Хорошо. Я давно ищу подобную сферу, и поверь, у меня ушло много лет на то, чтобы напасть на след такого артефакта. Теперь, когда он так близко, – демон сделал паузу, и Набата по тону слышала, что он вновь улыбается. – И так далеко, я не хочу рисковать своим нынешним телом. Одной Пустоте известно, сколько уйдет у меня времени снова напасть на след сферы.
Набата внимательно слушала одержимого. Артефакт оттягивал карман пыльника. Пока что она не нашла лжи в словах пленника. Даже если это ложь, звучит она правдоподобно.
– Ты скажешь, что это за сфера?
– Сначала железо. – напомнил демон. – Я уже сказал тебе больше, чем планировал изначально. – его тон сменился на привычный, в котором сквозила уверенность и самолюбование. – Партнерские отношения ведь так и строятся, м? Я – тебе, ты – мне.
– Я не строю партнерских отношений с демонами. И убийцами.
Он фыркнул.
– Все еще дуешься, что я убил твоего щенка? А скольких ты убила, инквизитор? – от этих слов у Набаты пробежал холодок по спине. – Ты убийца. Как и я. Мы не такие уж и разные.
– Мы не одинаковые! – огрызнулась она.
– О, ну конечно, ну конечно, – промурлыкал он. – Я и не называл нас одинаковыми, лишь сказал, что мы не слишком отличаемся друг от друга. Но мы похожи. Я ищу сферу. Ты тоже ищешь…что-то. Или кого-то.
Как он…?!
– Я слышу, как забилось быстрее твое сердце. Попал в точку?
– А ну заткнись, пока я сама тебя не заткнула!
Демон замолчал, но женщина буквально чувствовала, как он ухмыляется, довольный собой. Вот чем опасны разговоры с такими, как он. Демоны ищут слабые места, лестью и лаской втираются в доверие, но только для того, чтобы глубже вонзить когти в уязвимую плоть.
Набата залезла в седло. Это заняло у нее куда больше времени, чем обычно, приходилось двигаться так, чтобы беречь бок и лишний раз не тревожить рану.
Они тронулись в путь. Мимо проплывали однообразные пейзажи коричнево-рыжей пустоши, которую разбавляли скалы и сухостои. Демон сохранял молчание. Может, спал. А может, раздумывал над планом побега.
Горизонт задвигался. Набата прищурилась, вглядываясь вдаль. Похоже, это стадо бизонов Даексона, значит, его ранчо уже недалеко. В сердце инквизитора загорелась надежда. Она похлопала Пятого по шее, уговаривая идти немного быстрее.
– Потерпи немного. Там будет прохладная вода и овес. Обещаю.
Набата и себя уговаривала потерпеть, когда обращалась к коню. Боль отнимала последние силы. Соблазн принять стимулятор рос с каждым часом, но это могло ее убить.
– Еще немного. – сказала она себе.
***
Копыта лошади, камни и пыль. Вот и все, что мог наблюдать Теневис, пока висел на спине лошади, подобно тюку с зерном. Он опасался, что так проедет весь путь, когда в ночи они покинули Дентшир. Инквизитор не стала ждать, когда догорит погребальный костер ее щенка. Эта женщина не страдала излишней сентиментальностью.
К полудню четвертого дня он услышал, как сердце инквизитора забилось иначе. Когда жара стала нестерпимой, она устроила привал, и Теневис прислушался. Сначала он решил, что дело в жаркой погоде, но вскоре понял, что ошибся. Да, что-то не так. Ритм стал частым, будто поверхностным, как у человека, сгорающего в лихорадке.
Он улыбнулся, вспомнив, что инквизитор ранена, вспомнил, как когти вонзились в нежную плоть, вспарывая кожу. Ей придется остановиться, ослабить внимание. Возможно, попросить помощи у людей. Если Теневису повезет, у него появится шанс на свободу.
Нужно только проявить терпение.
***
Солнце скрылось за скалами за спиной Набаты, когда вдали показались владения семьи Даексонов. До полного заката еще много времени, но горы спрятали солнечный диск за своими каменными спинами, погрузив долину, по которой проходил путь инквизитора, в темноту. В небе появились первые тусклые звезды, а на земле вдали, словно зеркальное отражение небес, мерцали окна ранчо Нейласа.
Набата остановила коня, вглядываясь в пейзаж, но детали расплывались перед ее взором. Лихорадка усиливалась, все ее тело сотрясала мелкая дрожь и покрыл липкий холодный пот, кости и мышцы перекручивало. Она щурилась, напрягая зрение, и с каждой секундой у нее только сильнее болела голова – побочный эффект стимулятора.
– Мы остановились? – подал голос демон.
– Молчи. – слабо огрызнулась Набата.
Лихорадка отнимала способность ясно мыслить. Хотелось лечь, хотелось пить, хотелось укрыться шерстяным одеялом несмотря на жар, от которого сгорало тело, потому что Набату трясло, будто от холода. Инквизитор рассчитывала на помощь и безопасность этой ночью.
– Здесь ранчо знакомых мне людей. – пояснила она для демона.
– Ранчо? – он шумно втянул носом воздух, словно хищник, ищущий запах добычи. – Ах, ясно.
Набата повернула голову в его сторону.
– Ты и пальцем не тронешь этих людей, ты понял меня?
– Ой, да брось, я же скован и обездвижен, ты забыла? – инквизитор не могла видеть его лица, но по голосу слышала, что демон снова самодовольно ухмыляется. – Или ты передумала и решила все же освободить меня, милая.
– Мне не нужна помощь. Я не передумала. – упрямо ответила Набата.
– Но сама ты сейчас слаба и уязвима. – он выдержал драматичную паузу, во время которой наверняка продолжал улыбаться. – Я ведь не вчера родился, инквизитор, я демон, а кто, как не я умею чуять человеческие слабости и чувства. – снова долгий и шумный вдох через нос. – Ты в смятении. А еще ты ранена. Но я могу помочь. Для этого нужно всего лишь вытащить железо у меня из спины. Ошейник, пустота с ним, оставь. Но поверь, я принесу тебе куда больше пользы, если буду сидеть в седле вертикально, а не болтаться, как мешок муки. Раз уж я твой пленник, а ты моя надзирательница, мы должны присматривать друг за другом, если хотим выжить в пустошах, разве нет?
С ним сложно было не согласиться. С другой стороны, какая разница, что тебя убьет – лихорадка или демонические когти? Смерть есть смерть.
Набата тряхнула головой. Похоже, инфекция отнимала не только силы, но и рассудок. Неужели она серьезно задумалась сейчас над предложением демона?
– Для тебя и для меня смерть в пустошах все же отличается. Так что забудь о том, что ты только что попросил, этому не бывать. – она цокнула языком несколько раз, и Пятый послушно пошел вперед, к исчезающему в вечерней темноте ранчо.
Запах дыма и домашней еды становился сильнее, он манил инквизитора вперед давая надежду, и даже придавая сил. Но вскоре этот аромат перебил трупный смрад и жужжание мух – у обочины, раздувшись от жары, лежал мертвы бизон, почерневшая дыра в его толстом черепе красноречиво рассказывала о причинах его смерти. Набата мрачно посмотрела на застреленное животное, стеклянным взглядом уставившееся в небо. На огромной мохнатой морде застыло выражение ужаса перед неминуемой гибелью. Инквизитор снова тряхнула головой, решив, что у нее разыгралось воображение из-за лихорадки.
Кому понадобилось убивать бизона Даексонов? Они разводили прекрасных животных, любого из которых выгоднее украсть, чем просто убивать. Тот, кто это сделал не похоже, что хотел выгоды. Обычная слепая жестокость. В одном старик Роберт был прав – у демонов и людей имелись общие черты.
Подъехав к дому, Набата с трудом спешилась, снова скрипя зубами от боли и слабости. К ней на крыльцо вышла супруга Нейласа – Ирэн, светловолосая женщина с крепкими руками, привыкшими к тяжелому труду, которые она сейчас вытирала о заштопанный передник. Узнав Набату, она сначала улыбнулась, но заметив, что инквизитор не двигается, как здоровый человек, ее улыбка померкла, и женщина скрылась в доме. Через мгновение во двор выскочил и сам Нейлас. У него на подбородке остались следы ужина.
– Госпожа Алейн! – высокий и стройный, как сантремирский кипарис, Нейлас в два прыжка оказался рядом с Набатой. Даже по альвским меркам он был очень высок. – Ты ранена?
–Да. И я бы не отказалась от помощи. – инквизитор сняла шляпу, откинув с лица волосы. – Прости, что прошу тебя, Нейлас.
– О, это мой долг…
– Погоди ты… – Набата перебила фермера, вяло махнув рукой в перчатке. – У меня опасный пленник. Одержимый. Подумай дважды, чем пускать меня к себе с таким…багажом.
Альв посмотрел за плечо Набаты, туда, где переброшенным через седло болтался пленный демон.
– А где Тео? – послышался молодой юношеский голос. Он принадлежал Ллейну, приемному сыну Даексонов.
Набата встретилась взглядом с Нейласом. Ничего не произнося, они поняли друг друга без слов. Альв лишь скорбно покачал головой.
– Ллейн, помоги госпоже инквизитору. – он предпочел не отвечать сыну на вопрос. Тео и Ллейн успели найти общий язык, если не подружиться, поэтому произносить вслух слова о судьбе ученика инквизитора оказалось для него слишком тяжело. – Я займусь лошадьми.
Юный альв лет четырнадцати на вид поспешил подставить раненой плечо. В отличии от приемного отца, он был невысокий и хрупкий, словно жеребенок. На самом деле Ллейну было почти восемнадцать, как и Тео, но из-за фигуры и роста выглядел он гораздо моложе.
– Одержимый… – предупредила его Набата. – Будь осторожен. Не разговаривай с ним.
– Я не вчера родился. – усмехнулся альв. – Иди в дом, Ирэн позаботится о тебе.
***
Услышав приближающиеся шаги, Теневис оживился. Он уже опасался, что его так и бросят висеть здесь одного, перекинутым через спину коня. Однако, биение чужого сердца подсказало демону, что к нему идет не инквизитор. Так даже лучше. Он покрутил шеей, но увидел только сапоги того, кто принялся распрягать лошадей. Судя по всему, это тот фермер, котором говорила инквизитор.
– Эй, привет. – начал Теневис с фальшивым дружелюбием. – Отличные сапоги. Ты друг этой женщины да?
Фермер в упрямом молчании продолжал снимать с коня инквизитора сбрую. Наверняка она велела ему не разговаривать с одержимым, но Теневис услышал, как на мгновение сердце человека пропустило удар и забилось чаще. Он прекрасно его слышал, просто держался указаний инквизитора.
– Слушай, я тоже ее друг. – какая наглая ложь, демон чуть не рассмеялся над своими же словами. – Значит, и твой тоже. Не поможешь мне?
– Друзей не заковывают в железо. – мрачно отозвался мужчина. Судя по мелодичному голосу – альв.
Он заговорил, что уже Теневис считал победой. Альв любопытен. Или глуп. Демону сойдут оба варианта.
– О, тут с тобой сложно спорить, но вышло небольшое недоразумение. Ты ведь хороший парень, верно? Любишь помогать и все такое.
Альв обошел коня и выглянул к Теневису, если судить по тому, как переместились его сапоги.
– Набата не велела с тобой разговаривать. Говорит, ты одержимый.
Ах, так вот как ее зовут. За четыре дня они так и не представились друг другу. Какая жалость.
– А ты видел раньше одержимых?
– Нет. Вроде как, это редкость в наши дни.
– Вот, об этом недоразумении я и говорю! – демон нащупал нужную точку. – Я не враг. Ну да, не человек, но это не повод протыкать меня железом! Одержимые давно не так ужасны, как о них говорят. А Набата сейчас не в себе из-за лихорадки. Она перепутала меня с кем-то другим. Как она, кстати? – он изобразил тревогу.
– Выглядит неважно. Глаза блестят, будто она бредит.
– Тогда давай поможем ей вместе. Только я не могу двигаться, пока у меня в спине та штука. Вытащишь ее?
Альв молчал, но Теневис даже не видя его, чувствовал, как тот колеблется. Ему хотелось помочь инквизитору, но он боялся доверять незнакомцу, пусть демон и говорил вполне убедительно. Нужно еще немного подтолкнуть его. Совсем легонько, чтобы не спугнуть.
– Она тебе потом спасибо скажет, вот увидишь. – демон помолчал. – К тому же, я могу защищать вас. – еще пауза. Длиннее, чем прошлая, чтобы дать полностью осознать эти слова. – Разве ты не думал о том, что будет, если те, кто послал к тебе вербовщика, приедут сюда за ним? Разве сможет тебя защитить едва стоящая на ногах инквизитор?
Стена недоверия рухнула. Альв приблизился к Теневису, наклонился, чтобы заглянуть в глаза.
– Откуда ты знаешь? – прошипел он так испуганно, словно его застали за рукоблудием.
– Сложно не заметить следы на земле, когда земля – это все, что ты наблюдаешь последние пять дней. Неподкованная лошадь, кажется, была тут сегодня днем. Всем известно, что Братство не подковывает своих лошадей. А еще ты альв, и явно не из этих сектантов, так что я быстро сложил весь ребус. Только знаешь что, друг мой?
– Что?
– Я не вижу, чтобы всадник уезжал с твоего ранчо. Он убил твоего бизона, чтобы быть убедительней, но разговора все равно не получилось, я так понимаю? – он мягко улыбнулся.
Сердце фермера забилось чаще. Это был страх, что звучал в каждом ударе. Но он медлил, не решаясь, ведь перед ним демон. Чудовище, которому нельзя доверять. Нужен еще один маленький толчок. Совсем крохотный, и его решимость рассыпится на осколки.
– Кажется, у тебя есть жена. А еще я слышал совсем юный голос. Твой сын? Как жаль, если с ними что-то случится из-за того, что ты доверился едва живой инквизиторше и предрассудкам, а не логике…
Демон не почувствовал, как фермер коснулся железного кола в его спине, но зато почувствовал, когда кол, наконец, покинул тело. Это было похоже на прыжок в котел с кипятком – мозг ошпарила чувствительность, Теневис на секунду забыл, как дышать, просто открывая и закрывая рот и пуча глаза. Такое состояние длилось недолго. Демон пошевелил запястьями, скованными тяжелыми кандалами, толстая цепь от которых тянулась к тугому ошейнику. Ловко скатившись с конской спины, он встал на ноги. Впервые за несколько дней. Посмотрев на цепь, безуспешно подергал ее. Разумеется, железо не поддалось. Сдерживающие знаки мягко светились в вечернем полумраке. Именно они лишали Теневиса сил. Он поднял взгляд на альва, блеснув белизной клыков.
– Случаем не знаешь, где ключи от этой штуки?
Фермер отступил, настороженно глядя на одержимого. Кажется, теперь, когда он увидел очевидные его отличия от обычного человека, он засомневался в правильности своего решения. Какая святая наивность. Какая же нежная должна быть его плоть на вкус, как приятно будет разорвать его на части…
– Как тебя зовут, мой друг? – медовым голосом спросил демон.
– Нейлас. – он сделал шаг назад, готовый в любой момент бежать.
– Хорошее имя. – он облизал губы, словно пробуя имя на вкус. – Альвское. Так скажи мне, Нейлас, где Набата хранит ключи от этой штуки?
Альв в ответ только покачал головой. Это могло значит как то, что он не знал, где ключи, так и то, что он отказывался говорить.
– Что ж, поищу сам.
Теневис бесцеремонно шарил в седельных сумках инквизитора, стараясь не касаться лишний раз железа или других вещей, от которых для него веяло очевидным дискомфортом. Он слышал за спиной тяжелое дыхание Нейласа, который не мог решить, что ему теперь делать.
Увы, ничего похожего на ключи от его цепей демон не смог отыскать. Либо их здесь нет, либо инквизитор носит их при себе. Ожидаемо, но попробовать стоило. Значит, он отберет их силой. Может, железо и лишало Теневиса сил, но и та женщина, Набата, едва стояла на ногах из-за лихорадки, так что это ставило их примерно на одну ступень.
Словно услышав мысли демона, Нейлас вышел из своего оцепенения, подав голос.
– Ты правда думаешь, что сюда придет Братство?
– Я демон, а не оракул. Могу сказать то, что ты хочешь услышать, а могу сказать честно – мне плевать.
– Ты не поможешь? Я ведь сделал то, что ты просил.
Теневис выразительно обернулся, подняв бровь. Он и правда настолько наивен?
– В мои планы входило кое-что другое, мой друг.
С другой стороны, ключей от кандалов здесь нет, а эти люди буду защищать Набату. Да, он вернул себе способность двигаться, но ситуация все еще складывалась не в сторону демона. Нельзя терять нынешнюю оболочку, когда сфера так близко, ведь только она могла приблизить его к мечте.
Что ж.
Он поиграет еще немного. Изобразит дружелюбие, будет улыбаться и льстить, пока не подвернется возможность освободиться полностью, а затем избавится от всех и заберет то, что он хочет.
Теневис достал свою самую ослепительную улыбку из арсенала, обратившись к фермеру.
– Хотя чего мне стоит помочь добрым людям, что приютили у себя Набату. Для меня честь быть твоим гостем, Нейлас.
Возможно, дни без движения все же повлияли на его тело сильнее, чем он думал. Сделав шаг к дому, Теневис неуклюже упал на одно колено. Поднявшись, демон неуверенно зашагал к дому, звеня железом, сковавшим его по рукам и ногам, пока гостеприимный альв остался у лошадей. Теневис замер. Кажется, земля дрожала. Он осмотрелся, и даже в наступающей темноте смог разглядеть далекое облако пыли, поднятое всадниками. И оно приближалось. Хорошая новость. И одновременно плохая. Эти фанатики убьют и его, и инквизитора, и фермеров, а это превращает все прошлые усилия Теневиса в ничто. Демон вновь ощутил неподъемную усталость от того существования, что он вел в этом мире.
Покачав головой, он поспешил в дом, надеясь на то, что женщина, его пленившая, окажется не так фанатична, как Братство.
***
Позабыв о гордости, Набата опиралась о плечо Ллейна, чтобы идти.
Они вошли в дом, где еще несколько дней назад вместе с Тео она останавливалась на ночлег. Набату сразу окружило тепло очага и запахи ужина.
Здесь царили чистота и уют. В небольшой гостиной горел очаг, над пламенем которого кипел крохотный котел, который и распространял ароматы специй и мяса. Ирэн уже снимала его, вешая новый, с простой чистой водой. Напротив очага расположился потрепанный жесткий диван. Гостиная служила и столовой, на квадратном столе позади дивана все еще стояли тарелки с недоеденным ужином – Набата явилась, прервав семейную трапезу. Ирэн уже суетилась вокруг, принося чистые полотенца и бинты.
Набата сняла шляпу, положила ее на подлокотник старого дивана. Сняв пыльник, она постелила его сверху, чтобы не испачкать обивку своей кровью. Откинувшись назад, женщина, наконец, расслабилась и выдохнула. Она все еще чувствовала, как ее тело пожирает лихорадка, ее трясло мелкой дрожью, рубаха промокла от пота, волосы противно липли ко лбу и затылку, но теперь ей по крайней мере не нужно тратить силы на то, чтобы стоять. Она слышала, как Ирэн стучала посудой на кухне. Журчала вода. Похоже, она с радостью взялась за то, чтобы помочь инквизитору, чувствуя в этом деянии подобие гордости.
Набата медленно выдохнула, уронив голову на спинку дивана и закрывая глаза. Даексоны были хорошими людьми, и ей очень повезло познакомиться с ними. Инквизиторов мало кто мог пустить в свой дом по своей воле, а уж относиться к ним с дружелюбием – еще реже. Слишком много слухов и домыслов кружилось вокруг членов Ордена, большинство из которых являлись не более, чем страшилками, и не имели ничего общего с реальностью. Даексоны были межрасовой парой, которая за свою жизнь успела на своей шкуре почувствовать, как тяжело бороться с чужими предрассудками, поэтому они не могли относиться к Набате иначе.
– Принести еще что-нибудь? У меня есть настойка дикобоя. И виски. – бархатный голос Ирэн выдернул Набату из тяжелый раздумий.
Она открыла один глаз. На полу перед ней уже стоял чистый таз с прозрачной водой, на диване рядом стопка старых пожелтевших, но чистых полотенец. Набата усмехнулась – настойкой дикобоя лечили скот, а вот от виски она бы не отказалась…
– Спасибо, Ирэн. – хмурясь от боли, Набата подалась вперед. – Сходи к мужу и принеси сумки с Пятого, пожалуйста. И еще, – она пронзила женщину взглядом, от которого та вытянулась в струну. – Напомню. Там одержимый пленник. Не трогайте его. И ни в коем случае не говори с ним. Он попытается тебя обмануть, это точно. Игнорируй, словно его нет. Ты поняла меня? – кивок. Немного нервный, но достаточно решительный. – Хорошо. – она попыталась улыбнуться сквозь мучительную гримасу боли. – Спасибо, Ирэн.
– Нейлас говорит, что нужно помогать хорошим людям. – с этими словами хозяйка ранчо вышела к лошадям, оставив Набату наедине с лихорадкой, страданиями и юным Ллейном.
Инквизитор перевела взгляд на таз с водой, надув щеки.
– Хорошим людям. – эхом повторила она, ни к кому не обращаясь, и улыбнулась. На душе потеплело от этих слов. Набата не считала себя хорошим человеком, а также не могла быть уверенной, что в мире есть люди, считающие иначе. Услышав подобную искренность, пусть и наивную, сердце инквизитора растаяло.
– Ладно, парень, помоги-ка мне с одеждой… И твоя мать говорила что-то про виски.
Ллейн, неуверенно улыбнувшись, скрылся в кухне.
Набате потребовалось время, чтобы собраться с духом и, наконец, промочить чистой тканью воспаленные края раны. Это прикосновение казалось сравнимым с раскаленным клеймом – инквизитор до скрипа сжала зубы и пучила глаза от боли. Из обезболивания у нее в распоряжении был только виски, но и его еще не принес с кухни Ллейн.
Юноша внезапно возник рядом, словно из-под земли. Подняв на него взгляд, Набата отбросила в сторону мокрое полотенце, выхватив у него из рук бутылку с желтоватой жидкостью. Зубами выдернув деревянную пробку, она с жадностью сделала несколько внушительных глотков, от которых горло обожгло огнем. Набата зажмурилась, переводя дыхание и вытирая рот. Вскоре из желудка по всему телу начало разливаться приятное тепло. Оно словно смешивалось с жаром лихорадки, облегчая ее.
– Благослови богиня того, кто придумал виски… – выдохнула она.
На крыльце послышались шаги. И звон цепей. Инквизитора пробрал холод, побеждая тепло, подаренное выпивкой.
Припадая на левый бок, Набата жестом велела Ллейну спрятаться за ней. Если бы не боль и лихорадка, она бы не испытала такой ужас, как сейчас, воображение уже рисовало ужасные картины того, как демон расправился с Ирэн и Нейласом. Она инстинктивно сжала рубаху на груди, нащупав под ней тонкий ключ от ошейника на одной цепочке с регалией инквизиции. Нейлас доверчивый болван! Сомнений в том, что демон выбрался не без его помощи, не было. Сам бы он никогда этого не сделал.
Он появился в дверном проеме – черный силуэт со светящимися потусторонним светом глазами. Кажется, раны и паралич никак не сказались на самочувствии демона, хоть и двигался он неуклюже и скованно из-за цепей.
Набата взвела курок.
– Ни шагу дальше. – скомандовала она. Перед глазами все плыло, пелена боли грозила затащить разум в бездну небытия, но инквизитор крепко держала оружие.
Он сделал еще шаг, прежде чем остановиться, ступив в круг света от единственной масляной лампы рядом. Все также самодовольно скалил зубы, но Набата видела, что это лишь маска, за которой он скрывал свою осторожность и уязвимость. Железные пули, что засели в его теле, кандалы на запястьях и шее – металл лишал его сил, и не только магических. Два раненных хищника, одинаково уязвимые и одинаково нежелающие вступать сейчас в схватку друг с другом, они, не моргая, смотрели друг на друга.
– Да ладно тебе, инквизитор. – стоит признать, для демона у него приятный голос. – Ты же знаешь, что пуля меня не убьет.
– Мне и не нужно тебя убивать. Достаточно попасть тебе в башку, чтобы ты перестал сопротивляться.
– Ах, да. – он посмотрел по сторонам, слегка подавшись вперед. – А пока я буду лежать без сознания, ты вернешь противное железо мне в спину. – улыбнулся, обнажая клыки. – Только почему же ты медлишь, инквизитор?
За его спиной появился старший Даексон. Альв выглядел виноватым, однако, он жив. Этому Набата обрадовалась, но вопросов стало больше. Что, энтропия их забери, там произошло?
– Нейлас, во имя задницы Якова, о чем ты думал?! – рявкнула она. – Я же сказала, чтобы ты… Какого хера ты его выпустил?!
Будь проклята эта рана и лихорадка. Набата стиснула зубы, напрягая зрение до боли в черепе, щурясь изо всех сил, но никак не могла сфокусироваться. Перед глазами все плыло и двоилось. Только чудо могло помочь ей попасть демону между глаз. Если она спустит курок и промажет, демон ударит следом. И тогда, скорее всего, Набата уже не встанет.
Нейлас встретился взглядом с демоном, потом посмотрел на Набату и покачал головой.
– Прости, но тебе не понять.
– Чего именно мне не понять, Нейлас?
– Кажется, у тебя беда не только с инфекцией, но и со зрением? – промурлыкал демон, делая новый шаг навстречу. С каждой секундой он только сильнее чувствовал себя хозяином положения. – Значит, мне не показалось, когда ты промахнулась в ночь нашей встречи. Знаешь, я могу помочь и с этим.
– Этому не бывать. – Набата сделала шаг назад. Когда-нибудь наступит момент, что отступать будет некуда.
– Тц-тц-тц. – демон театрально покачал головой. – Набата, Набата. – Нейлас сказал ему ее имя? – Сколько можно упрямиться? У тебя нет выбора. Боюсь, сюда идут те, кто захочет поболтать с хозяином ранчо. – инквизитор слышала, как Ллейн за ее спиной судорожно вздохнул. – Ты не справишься. Без меня.
– Не понимаю. Что он тебе наплел, Даексон?
Альв, наконец, поднял на Набату глаза.
– Утром к нам приезжал вербовщик из Братства Истоков. Он был очень невежлив с Ирэн, а еще хотел забрать Ллейна, лил ему в уши эту чушь про очищение. Ты и сама прекрасно знаешь! Я хотел его просто припугнуть ружьем, честно!
Набата мучительно закрыла глаза. О, богиня, чем я так тебя прогневала?
– Ой, а он тебе не рассказал сразу? Надо же. – вставил свое слово демон. – О, клянусь, инквизитор, я не лгу, в отличии от него. Я слышал, как земля дрожит под копытами их коней. И чем дольше ты упрямишься. – он сощурил светящиеся глаза, словно кот, успешно поймавший добычу. – Тем ближе враги.
– Слово демона ничего не стоит. Стой, где стоишь, я сказала!
Удивительно, но демон послушал ее.
– Можешь не верить мне. Но ты правда готова из-за своего недоверия рискнуть жизнями этих добрый людей? – он выразительно повернул голову к Ллейну. К плечу Нейласа прильнула супруга, ее глаза блестели от слез, а лицо стало фарфоровым от страха.
Будь он проклят, как же убедительно говорит! Но.
Но что, если он и правда не лжет?
– Как я могу тебе доверять?
– Хм. Как минимум, мы все еще разговариваем, а не убиваем друг друга.
– Только потому, что мы оба не в лучшей форме.
Он усмехнулся.
– Рад, что мы хотя бы здесь пришли к согласию. Итак. – он выпрямился во весь рост, посмотрев на Набату сверху вниз. – Как там принято у вас говорить? Враг моего врага…
– Мой друг. – закончил Ллейн. Демон дружелюбно улыбнулся в ответ, на сколько это было возможно, имея клыки.
– Мой друг. – повторил он. – Видишь, инквизитор? Малец понимает, что лучше принять мое предложение и выжить, чем кормить стервятников с железом Братства в черепе.
Стекла в окнах едва слышно зазвенели от топота копыт приближающихся лошадей, где-то вдали можно было услышать веселое улюлюкание членов Братства. Они довольно скоро будут здесь. Демон выразительно поднял брови.
– А я что говорил?
– Набата, умоляю! – Нейлас задрожал всем телом как только услышал тех, кто мог убить их всех и сравнять ранчо с землей. – Их много. Я лишь хочу защитить свою семью.
Инквизитор посмотрела на альва. Его умоляющий взгляд полный страха и надежды на спасение пробирал до костей. Набата поджала губы, все еще до боли сжимая пальцами револьвер – не на это ли рассчитывал демон? Использовать еще свежую рану в душе, чтобы заставить ее поверить в то, что другого выхода, кроме как согласиться с ним, нет?
Она стиснула зубы, поковыляв ко входу. Демон уступил ей. Каждый шаг отдавал такой острой болью в боку, что слезы на глаза наворачивались, застилая взор.
– Этому не бывать. – слабо ответила она, застыв у стены. Всадники скоро окажутся на расстоянии выстрела. – Мы справимся и без тебя.
Демон улыбнулся, казалось, вовсе не разочарованный отказом. Не удивленный. Он был готов к этому и вел себя так, словно еще не все карты разыграны.
– Уверена? – он пригнулся у окна, чтобы видеть тех, кто приближался к ранчо. – Если передумаешь, я буду здесь.
– Набата прошу… – снова начал старший Даексон, но инквизитор жестко его перебила.
– Закройся и лучше найди ружье, из которого застрелил члена Братства. Ирэн, вам с Ллейном лучше спрятаться. У вас есть погреб?
Супруга Нейласа, несмотря на страх, послушно кивнула и потянула за собой сына в сторону задней двери, однако юный альв упрямо одернул руку.
– Я мужчина! Я тоже буду сражаться.
– Ллейн… – взмолилась мать.
– Умеешь стрелять? – уточнила инквизитор.
– Я с тридцати шагов могу попасть из пращи в голову кролику. – с гордостью возразил он.
– Лучше чем, ничего. – угрюмо согласилась Набата. Как ей не хватало сейчас Тео и его карабина…
Старший Даексон уже заряжал свое старое охотничье ружье. Он не возражал против того, чтобы Ллейн помогал им.
– Может, попробуем поговорить с ними? – с надеждой спросил альв. – Скажу, что не видел их вербовщика.
– Это сработает только если они слепые дураки. Я бы не сильно на это надеялась.
Однако…
– Подай мне мой пыльник, Ллейн. Держи ружье при себе, Нейлас. Мы попробуем с ними поговорить, но говорить буду я. А ты молчи. Ты уже сделал все, что мог.
Она долго и устало выдохнула, надевая плащ и прикрывая пятна крови на боку. Только бы ей хватило сил на то, чтобы выглядеть внушительно… Рука сама собой потянулась к портупее на груди, к кожаным ремешкам, которые хранили колбы со стимулятором.
Нет. Скорее всего, это убьет ее.
Кажется, демон заметил ее колебания.
– Не забывай, решение прямо перед тобой. – он игриво подмигнул, чем заслужил от инквизитора в ответ презрительное фырканье. Набате хотелось стереть с лица демона эту ухмылку хорошим ударом в челюсть, но решила пока приберечь свою злость для членов Братства. Зрение подводило, багровая пелена боли застилала взор, а сгустившиеся сумерки только сильнее мешали. Неужели это последствия последнего приема порошка?
Вместе с Нейласом, сжимавшим в руках свое ружье, Набата вышла во двор.
Их было всего восемь, разумеется, почти все альвы, да исключением одного – фамиана, скакавшего на пегой кобыле без седла. Впереди всех ехал альв на вороном жеребце. Он единственный осадил свое коня перед крыльцом ранчо, пока остальные братья смеясь и улюлюкая нарезали круги по ранчо, пугая птицу и скот. Набата сплюнула – уроды.
Всадник на вороном по очереди посмотрел на Набату и Нейласа. Он был широк в плечах, светлые волосы свободно спадали на плечи, уродовал его альвскую красоту черный ожог от пороха на большей части левой щеки и слепой глаз с побелевшим зрачком.
– Мы ищем нашего брата. – начал альв вместо приветствия. – Я отправлял его на это ранчо поговорить с хозяином. Он до сих пор не вернулся.
– Слезь с коня, уважаемый. Невежливо разговаривать вот так. – Набате приходилось прилагать усилия даже для того, чтобы ее голос звучал достаточно громко и уверенно. Как будто ей было мало того, что даже стоять приходится с усилиями.
Другие семеро братьев прекратили бесноваться и встали рядом со своим главарем.
– А с кем я говорю? – он хлестнул взглядом по инквизитору явно не намеренный исполнять ее просьбу.
Набата небрежным движением показала регалию инквизицию, увидев которую, альв поджал губы, а сама инквизитор мысленно выдохнула с облегчением, что даже такие головорезы, как Братство не желают ссориться с такими, как она.
Перекинув ногу через голову лошади, альв ловко спешился. Нейлас сильнее сжал в своих руках ружье, Набата заметила, что он излишне нервничает, что могло ей все испортить. Только бы он не начал палить по ним, как по вербовщику.
– Мой вопрос остается прежним. – произнес одноглазый альв.
– Думаю, твой человек попал в беду в дороге. Это не редкость в пустошах, особенно для одинокого путника. Здесь не было никого из Братства. – уверенно солгала Набата. Альв сощурился. – Ну, кроме вас. – она улыбнулась.
– Это маловероятно. Следы его лошади ведут до самого ранчо. – он перевел взгляд на Даексона, и тот так напрягся, что Набате показалось, что он и правда начнет стрелять.
– Значит, ваш следопыт ошибся. – предположила инквизитор.
Одноглазый снова поджал губы, внимательно глядя на Набату и Нейласа. Повисло напряженное молчание, в котором женщина слышала только свое дыхание и напряженные вздохи хозяина ранчо. Другие братья сохраняли тишину, расслабленно сидя в своих седлах и наблюдая за происходящим. Они не ожидали опасности, думая, что их предводитель сам все решит, но готовые в любой момент начать хаос.
– Вы лжете. – наконец произнес альв.
– Вы обвиняете инквизитора во лжи? – Набата изобразила оскорбленный вид, удивленно вскинув брови.
– Сапоги. – альв указал на ноги Нейласа, кладя руку на кобуру на поясе. – Это не его сапоги.
Не было смысла дальше ломать комедию.
«Даексон, твою демонову мать, ты не просто убил вербовщика, ты еще и ограбил его труп!»
Не то, чтобы инквизитор осуждала подобного рода мародерство, в пустошах хорошие сапоги так же важны, как хороший скакун или ствол. Но если бы не это…
Набата молниеносно выстрелила первой, от бедра, не дожидаясь, когда Братство первыми начнут бойню. Пуля попала альву в живот, и он отшатнулся, сделав пару шагов назад. Звук выстрела пронесся по долине подобно удару грома. Братство замешкались ровно на мгновение, и это мгновение Набата использовала, чтобы укрыться в доме вместе с Нейласом. Едва они забежали внутрь, как пули со свистом начали врезаться в стены дома, выбивая щепки и разбив окно.
Пустота и энтропия!
Братья что-то кричали, судя по звуку копыт, они окружали ранчо, были слышны беспокойные возгласы, полные досады и ярости.
Что ж, переговоры зашли в тупик. Теперь нужно выжить.
– Ллейн!
Парень прятался в углу, боясь пошевелиться. Собственное имя подействовало на альва, как удар током. Он встрепенулся, часто моргая, а секунду назад просто сидел, дрожа и в ужасе глядя в пустоту.
– Они хотят окружить дом. – инквизитор кивнула на пращу в его руках. Парень кивнул в ответ, казалось, поняв все и без слов. – Пригляди за задним двором.
– Но я…
Руки Ллейна задрожали так, что казалось, он чудом удерживает пращу. Набата вздохнула, поморщившись от боли в боку. Малец никогда не убивал людей. Что ж, хочет он того или нет, ему придется научиться. Сейчас.
– Тебе необязательно убивать. Хотя бы дай им знать, что зайти к нам в спину у них не получится.
«Но если убьешь, будет отлично», – подумала она, но вслух говорить не стала, чтобы не лишить Ллейна последних остатков мужества.
Набата поблагодарила адреналин, благодаря которому теперь могла стоять на ногах, не дрожа от лихорадки, однако, боль никуда не делась, она все еще сжигала ее, острые щупальца расползались по телу от раны, вынуждая даже дышать с осторожностью – поверхностный вдох, почти не набирая легкие, быстрый выдох и снова. Инквизитор встретилась взглядом с демоном. Его глаза мягко светились в полумраке гостиной вместе с рунами на кандалах. Раздался грохот, новая пуля врезалась в стену, застряв в ней, а следом еще одна. Набата инстинктивно пригнулась, хотя в этом пока не было необходимости. Дом Даексонов служил надежным укрытием.
– Мое предложение все еще в силе. – заботливо напомнил демон.
Проигнорировав слова одержимого, Набата прокралась под окном, сменив позицию. Замерла, превратившись в слух. Шаги. Кто-то шел по щебню в дом. Как только он ступил на веранду, Набата высунулась из своего укрытия и выстрелила.
Промах. В этот раз удача не на ее стороне.
Один за одним раздались выстрелы. Пули застревали в стене, с противным свистом влетали в разбитое окно. Инквизитор прикрыла рукой голову, шипя от боли сквозь стиснутые зубы, вернулась на старую позицию. Будь проклята рана, будь проклято ее плохое зрение. Она бы сейчас многое отдала за дозу стимулятора, который разогнал бы тьму, помог бы забыть о боли и придал сил.
Выстрелы прекратились, все смолкло. Нейлас выглянув в разбитое окно, ответил Братству свинцом. Увы, криков боли не послышалось, он тоже промахнулся.
– Эй, сколько вас там? – крикнул кто-то из братства.
Набата молчала и подняла взгляд на демона. Тот в ответ выразительно поднял брови, демонстративно позвенев цепями на руках. Он ничего не говорил, но в его инфернальных глазах читалось немое «просто скажи «да».
Никогда.
На заднем дворе раздались выстрелы. Чей-то крик оборвался, перейдя в бульканье, но это не Ллейн. Набата навскидку выстрелила в окно, невысовываясь, просто припугнуть Братство. Кто-то выругался, но всхлипов боли снова не последовало. На заднем дворе что-то дважды упало – словно кто-то скинул с плеча на землю мешок с песком.
– Эй, нас больше, лучше сдайся! – все тот же голос. Акцент выдавал коренного жителя пустошей. – И мы подарим тебе быструю смерть!
Набата молчала.
К ней вбежал Ллейн. Живой и не раненый. Он победно улыбался, хотя руки все также дрожали. Он буквально светился от гордости за себя, что справился.
Она не успела. Только открыла рот, чтобы крикнуть ему. Чтобы спрятался, убрался прочь.
Воздух наполнился грохотом и пороховым дымом. Все стволы Братства, что сейчас смотрели в их сторону, одновременно нарушили молчание. Они видели лишь силуэт мальчишки маякнувший в глубине дома, но этого оказалось достаточно. Чья-то пуля нашла свою цель, врезавшись в шею альва и застряв в кости. Ллейн опрокинулся назад, хрипя и дергаясь. Он умирал еще какое-то время, еще булькал даже тогда, когда выстрелы стихли.
Набата смотрела на него, до крови прикусив губу. Такая глупая смерть. Такая напрасная. Нейлас не мигая наблюдал за тем, как его сын умирает. Кажется, он что-то даже кричал, но инквизитор не слышала. Мир словно померк для нее. Ничего не слыша, она наблюдала, как Нейлас вскакивает на ноги, его рот широко открыт, по щекам пролегли влажные дорожки слез. Словно живая мишень, он встает в дверном проеме, успев выстрелить дважды, прежде чем и его жизнь обрывает пуля Братства. Он падает рядом с сыном.
Ты могла спасти их обоих, если бы согласилась. Парень прожил бы долгую жизнь, полную радостей и грусти, продолжив дело родителей. Женился бы, его ранчо могло стать приютом для сирот, каким был он сам. Но теперь его нет. Он вернулся в цикл. Как и с Теодором – это только твоя вина.
Странно, но эта мысль не принадлежала Набате. Инквизитор подняла взгляд на демона. Видела, что его губы двигались, но не слышала слов. Они словно звучали в самой ее душе, эхом отражаясь от сводов черепа. Подобно долгожданному после засухи дождю, взращивали в ней чувство вины, подтачивая решимость.
– Нет… – она моргнула, и мир снова стал ясным. Чужие мысли больше не склоняли ее греху.
– Твое упрямство сгубит нас обоих. – голос одержимого звучал раздраженно. Плевать на него.
Тишина повисла в воздухе, нарушаемая лишь похрапыванием лошадей снаружи. Набате казалось, что прошла вечность, когда члены Братства нарушили молчание. Она слышала их, словно из-под воды, они обсуждали, кто пойдет проверять дом. Разумеется, никто не хотел идти вперед, чтобы потом словить шальную пулю от недобитого врага.
Набата чувствовала легкость во всем теле, сознание ускользало от нее, а боль, казалось, отступала. Она уперлась рукой в пол, чтобы отползти в сторону, но ладонь заскользила по чему-то теплому и липкому. Инквизитор поднесла пальцы к лицу. В сумраке комнаты она видела на них что-то черное. Кровь? Это все ее кровь? Даже если ее не убьет Братство, жить ей осталось часы. А может, минуты.
На нее упала чья-то тень. Она даже не слышала его приближения, не слышала стука каблуков по деревянным ступеням. На мгновение, длившееся не дольше удара сердца, Набата встретилась глазами с членом Братства – худощавый альв, одного с ней возраста, держал в руках револьвер. Он замешкался, удивившись, должно быть, что она жива, и инквизитор с воплем ярости и отчаяния бросилась на него. Альв поднял револьвер. Неизвестно, откуда у Набаты еще были силы, но их хватило, чтобы увести вверх руку с оружием. Вражеская пуля врезалась в потолок, а инквизитор повалила врага на пол, точным ударом сломала висок. Альв что-то неразборчиво бубнил, но уже не представлял угрозы, его движения стали хаотичными и бессвязными, непослушные пальцы выпустили оружие.
Она подняла взгляд. С улицы на нее смотрели несколько человек. Осознав, что случилось, они принялись взводить курки. И, кажется, кричать. Но Набата не слышала ничего. Время стало густым. Эта отчаянная попытка выжить стоила ей слишком дорого, теперь инквизитор не могла даже поднять руки, чтобы выстрелить. Вместо страха ее окутало чувство вины и печали за тех, кто погиб по ее вине за эти дни, за то, что не сможет даже отплатить местью убийцам Даексонов. За то, что так нелепо утратила опалы, случайно выпустив на волю демонов. За то, что не смогла выполнить свой долг.
Что-то больше и черное застило ей взор, толкнуло в грудь, дернуло за плечи, унося прочь. Набата закрыла глаза. Вот и все. Ее душа вернется в цикл. Она была уверенна, что умирает.
Но сквозь туман забвения она ощутила на своей щеке чужое дыхание. Нет, не ледяное дыхание смерти. Набата открыла глаза. Это было жаркое дыхание демона. Он был перед ней, слишком близко, она чувствовала его когти, впивающиеся в плечи, чувствовала, как он вздрагивает, словно от боли.
– Пусти…
Он молча оттащил ее в укрытие. Набата тряхнула головой, пытаясь оставаться в сознании. Демон больно взял ее за подбородок, вынудив заглянуть ему в лицо. Когда он заговорил, на его губах выступила кровь. Он…закрыл ее от пуль?
– Сейчас или никогда. – прошипел он. В его тоне не было злости, не было былой игривости и самодовольства. Зато явно слышалось отчаяние, столь густое, что, кажется, им пахло его дыхание. – Просто скажи мне «да» и сними гребанные цепи! Ты нас обоих погубишь!
Набата пыталась понять, что им движет, но ее ослабленный разум не мог это сделать. Это не был страх смерти, откуда тогда такое отчаянное желание выжить именно здесь?
Это казалось очень просто. Просто произнести свое желание. Набата не хотела умирать вот так, но стоило ли это того, чтобы заключать сделку с демоном? Обратной дороги не будет. Ни в жизни, ни в посмертии, она навеки будет проклята.
– Лучше подумай о том, скольких ты сможешь спасти, если согласишься, инквизитор!
Он словно прочел ее мысли. Последний барьер сомнений пал. Сейчас или никогда. Набата чувствовала, как угасает ее сознание с каждой каплей потерянной крови.
– Спаси нас. – она коснулась холодного железа ошейника. Протянула демону ключ с цепочки на шее. Знаки на металле ярко вспыхнули и тут же погасли, когда замок щелкул. Теперь это не больше, чем обычное железо. – Отомсти им…
Демон ухмыльнулся. Его лицо приблизилось к ее лицу. От поцелуя с этим существом Набату затошнило. Однако, помимо металлического вкуса крови она ощутила, как ей становится легче. Сознание прояснялось, боль уходила, становясь не более чем эхом ее недавних мучений. Почувствовав прилив сил, инквизитор оттолкнула его от себя. Закричала от боли, когда кожа на ладони зашипела от метки – знака того, что теперь она связана с этим одержимым навсегда. Демон отстранился, улыбаясь так хищно, что даже у Набаты холодок пробежал по спине.
– С удовольствием.
***
О, Праматерь, это самая упрямая женщина из всех, что он встречал за свою бессмертную жизнь! Но оттого ее падение стало только слаще.
Когда сдерживающая магия его оков иссякла, Теневис задрожал в предвкушении. Силы возвращались к нему, тело исцелялось, избавляясь от пуль, засевших в теле, те со звоном падали на пол, покидая его плоть. Он выпрямился, расправляя плечи и вдыхая полной грудью. Развел руки, сбрасывая с себя цепи. Повел плечами, разминая шею. Это казалось приятней, чем он мечтал.
Перешагнув через тела, Теневис бесстрашно выступил через порог дома. Их осталось пятеро на него одного, но даже при таком раскладе демон увидел страх в лицах троих членов Братства. Не нужно быть инквизитором, чтобы понять, кток ним вышел.
– Огонь! – рявкнул кто-то из них.
– Что уставились, пристрелите ублюдка!
– Триединая, защити!
Спаси нас.
Теневис растворился в сгущающейся ночи, обратившись в ворона. Пули просвистели мимо, так и не найдя своей цели. Взлетев, демон стал собой, и с высоты нескольких метров приземлился на плечи одного из альвов. Хрустнули кости, альв упал под весом демона, истошно крича от боли. Когти вспороли ему горло, и он затих навсегда. Не оставляя братьям и шанса, Теневис в один прыжок оказался со следующим, выбил у того из рук винтовку, словно у ребенка игрушку, рванув ее на себя. Альв пошатнулся навстречу. Клыки пронзили горло жертвы, разрывая кожу и мышцы. Демон с рычанием, на которое не способен человек, дернул головой, вырывая у жертвы кусок плоти – вслед за этим движением следовал багровый шлейф, брызнувший на песок из смертельной раны. Иссушенная засухой земля жадно приняла подаренную ей алую влагу, словно жестокое божество, жаждущее кровавых подношений в свою честь.
Отомсти им.
Слова Набаты звучали в его голове с каждым ударом сердца, подобно молитве. Они стали их сделкой, их договором, который он выполнял с кровавым рвением и жестоким усердием.
Спаси нас.
Третий альв упал, пронзенный когтями насквозь.
Отомсти им.
Четвертому проломила череп перепуганная лошадь. Какая жалость. Какая напрасная смерть.
Последним оставался единственный в шайке фамиан. Пуча глаза от ужаса, он запрыгнул на свою лошадь, ругаясь на двух языках сразу, погоняя ее прочь от ранчо. Теневис быстро догнал его в облике черной птицы и лишил жизни с особым удовольствием, упиваясь ужасом и болью.
***
Набата не двигаясь и не дыша наблюдала, как демон расправляется с врагами. Она боялась моргнуть, чтобы не упустить ни единого мгновения смертельной пляски, устроенной демоном. Ее шокировало не то, на что он способен – кому, как ни инквизитору знать об этом. За то время, что он пробыл в ее плену, она поняла, что успела очеловечить его, успела забыть, что за его ухмылками и шутками скрывается смертельно опасный монстр. Теперь он напомнил ей об этом – не скованный ошейником и железом, он пустил в ход всю свою ярость, разрывал, кромсал, вскрывал и резал. Его не могли достать ни пули, ни мольбы о пощаде. Набата ощутила облегчение, что демон сейчас на ее стороне, но сразу же устыдилась этой мысли.
Она взглянула на ладонь. Уродливая черная метка, в очертании которой угадывался вороний череп. С этого момента она предательница. Отступница. Какими бы благими не были ее намерения, она допустила невозможное. Стала той, кого презирала и ненавидела.
Было ли в этом мире что-то более отвратительное, чем инквизитор, заключивший сделку с демоническим отродьем? Набата поклялась защищать мир от таких, как он, отдала этому делу больше, чем жизнь.
Может быть Сераф прав? Может быть, для нее уже слишком поздно?
***
Лил дождь. Такой силы, что из окна бара сквозь стену ливня не видно соседних домов. Изредка внутрь вваливались промокшие до нитки посетители, пуская внутрь холод и сырость сезона дождей. Набата улыбалась каждый раз, когда Сераф, сидящий напротив, ежился, когда его кожи касался прохладный влажный воздух. Он не любил дождь.
Из-за сезона дождей тракты превратились в непроходимые болота, железные дороги размыло, так что Набата оказалась в этот раз заперта в стенах Сантремира, чему ее друг оказался несказанно рад. Она редко задерживалась в Обители дольше пары недель. Теперь они каждый вечер проводили в «Последнем пристанище» – баре, на границе фамианского гетто и рыночного района. Публика здесь всегда находилась крайне разношерстная, а еще терпеливая. В «Пристанище» одинаково принимали и человека, и альва, и фамиана, и даже инквизитора в компании священника Погоста. Именно поэтому Набата и Сераф приходили именно сюда, хотя могло показаться, что подобное заведение в столь непрестижном месте не подходит кому-то вроде них.
Хозяин бара, престарелый фамиан по имени Танцующий-в-тумане, и давно знакомый с Набатой, поставил перед ними глиняный кувшин домашнего вина. Инквизитор поблагодарила его принятым у фамианов жестом – коснувшись своей груди ладонью, слегка качнула головой. Старик улыбнулся, молча направившись к другим гостям.
Несмотря на уютное тепло очага, веселые разговоры и смех, и добродушие хозяина, Набата и Сераф сидели мрачнее свинцовых туч, низко висевших над городом. Ничего не говоря, инквизитор наполнила их стаканы вином, ничего не говоря, осушила свой до дна. Жрец сидел, не двигаясь, и глядя куда-то сквозь Набату.
– Ну же, давай, скажи. – не выдержала наконец она. – Скажи, какое я чудовище.
Сераф моргнул. Его взгляду вернулась ясность. Теперь он смотрел прямо в лицо подруги.
– Ты знаешь, что я так не считаю… – начал он, словно оправдываясь.
Набата сощурилась.
– Я достаточно давно с тобой знакома, Сераф, чтобы знать, как выглядит твой коронный осуждающий взгляд. Сейчас это именно он и был.
– Послушай. – он поджал губы. Огонь в лампе перед ними задрожал, но вскоре успокоился. – Я понимаю, ты сделала то, что должна, осуждать тебя за это бессмысленно, просто…
– Просто «что»? – Набата почти бросила ему в лицо этим вопросом.
– Это же младенец…
– Он пусторожденный. – отрезала инквизитор.
Снова повисло молчание. Набата снова налила себе вина и выпила. Сераф так и не притронулся к своему, пялясь на собственные руки в черных перчатках.
Инквизитор стиснула зубы, сдерживая раздражение. Она рассчитывала на поддержку со стороны друга, а не осуждение. Она видела, как в нем прямо сейчас борются чувства и логика, долг и сострадание. И она знала, что победит. Сераф всегда оставался мягким человеком, порой не способным принимать тяжелые решения. Удивительная черта для человека, служащего Погосту Последнего Пути – церкви смерти и упокоения.
– Я понимаю, что это необходимо. Понимаю, что кто-то должен сделать грязную работу. И поверь, не это меня беспокоит. – он поднял на нее взгляд своих пронзительных изумрудных глаз. Набата всегда удивлялась, как причудливо в них отражается свет, словно танцующее пламя. – Меня беспокоит твоя…реакция.
Видно, что он осторожно подбирал слова, стараясь не задеть ее чувства. Набата с вызовом вскинула подбородок. Слишком поздно, ее чувства уже задеты.
– Что не так с моей реакцией?
Теперь пришел черед Серафа залпом выпить свой стакан.
– Я не говорил, что с ней что-то не так. Пойми, я твой друг и беспокоюсь за тебя. Твой долг инквизитора, он… Я вижу, что он оставляет отпечаток в твоей душе. Ты можешь этого не замечать, но я вижу, как ты становишься все более холодной. Черствой… – он осекся.
– Бесчеловечной. – Набата договорила за него. В ее тоне было столько стали, что хватило бы отлить пули для всех констеблей в Сантремире.
– Может быть. Немного. – он вновь посмотрел ей в глаза, словно хотел что-то найти. – Скажи, неужели тебе было легко?
Инквизитор глубоко и медленно вдохнула, прикрыв глаза. Также медленно выдохнула и только тогда открыла глаза.
– Если ты правда заботишься обо мне, тогда не говори чепухи. Ты правда хочешь сейчас залезть мне в душу, вскрыть все нарывы и заставить страдать? Или может поймешь, что быть бесчеловечной проще? Что только так я смогу быть эффективной и выполнять свой долг? Ты верно сказал, кто-то должен делать грязную работу. И этот кто-то – я! – она ткнула себя пальцев в грудь, слегка повысив голос. – Я убила не ребенка, я убила пусторожденного. Если бы я этого не сделала, он бы вырос в чудовище, ставшее причиной гибели невинных людей. Легко ли это? Нет. Хотела бы я, чтобы был другой путь? Конечно. Сожалею ли я? Ни капельки. Все, что я прошу, Сераф, это немного понимания. – Набата отвернулась, скрестив руки на груди и уставившись на посетителей. – Так что подбери сопли и не читай мне проповеди о сострадании. Оставь их для своей паствы.
Жрец виновато опустил глаза.
– Я услышал тебя. Но и ты послушай меня как друга, а не как жреца. Не хорони свои чувства, не отрекайся от своей человечности. Ты уже принесла свою жертву, встав щитом между демонами и людьми. Этого достаточно. Не становись похожей на тех, кого поклялась истребить… Я надеюсь… – его голос стал тихим, едва различимым в шуме бара. – Надеюсь для твоей души еще не слишком поздно.
***
– Ты так восхищена мной или причина твоего отрешенного взора в другом, инквизитор?
Этот голос.
Набата моргнула. Ей хотелось бы, что все происходящее оказалось ночным кошмаром, что ей все привиделось!
Но нет.
Он стоял перед ней. С руками по локоть в крови. Нижняя часть лица, шея, рубаха на груди тоже потемнели от крови. Леденящий душу взгляд сверкающих глаз. А вокруг – трупы. Растерзанные тела альвов из Братства. Не было сомнений, они заслужили смерти, эти сектанты наверняка загубили множество людей, и сожгли не одно ранчо. Но такой смерти?
Набату тошнило. Не от вида крови и внутренностей, не от запаха пороха и крови, пропитавшего воздух, но от самой себя. Она вновь посмотрела на ладонь с меткой. И поспешила надеть перчатку, словно это могло исправить то, что она сотворила. Но с тем же успехом можно пытаться прятаться под одеялом от бурееда. С того самого момента, как их губы соприкоснулись, она чувствовала его присутствие, знала, где он находится, словно между ней и демоном протянули незримую цепь. Цепь, которую не разобьет даже смерть Набаты.
Он смотрел на нее, явно ожидая чего-то.
– Что? – резко спросила инквизитор.
– Знаешь, я не привык просить, – он взглянул по сторонам, – Но я слышал у людей принято благодарить, когда им помогают.
– Помощь подразумевает действия из сострадания и сочувствия. – Набата поморщилась от того, как наивно это прозвучало. – Как правило. Ты сделал это только тогда, когда я согласилась на твои условия.
– Но ведь помог. – он улыбнулся. Кровь на лице и клыки придавали ему устрашающий вид. Еще более устрашающий, чем ранее.
– Ради всего святого, умойся! – она с отвращением отвернулась и скрылась в темноте дома. Села на софу, закрыв лицо руками.
Один вопрос копошился в черепе, требуя ответа. Что теперь делать? Разумеется, она могла пленить демона обратно, теперь это не составит труда. Связанный с ней сделкой, он не смеет причинить ей вреда. Она могла сдать его в Обитель, но сколько пройдет времени, когда кто-либо узнает о ее метке и ее позоре? Смеет ли она дальше звать себя инквизитором, когда перед лицом неминуемой гибели поддалась искушению ради исполнения своего долга?
Что бы сказал Роберт, видя ее падение?
Набата убрала руки от лица. До Сантремира две недели пути, у нее будет достаточно времени, чтобы попытаться найти ответы на свои вопросы, а также утонуть в ненависти и презрении к самой себе. Сейчас лучше сосредоточиться на своем долге.
Однако…
Она осторожно задрала рубашку. В том месте, где когти вспороли ей живот, теперь была чистая розовая кожа, не осталось даже шрамов. Не веря своим глазам, Набата ощупала бок, еще недавно приносивший ей столько страданий и боли. Ничего. Словно раны и не было. Только засохшая и засыхающая кровь на одежде и коже говорили о том, что раньше что-то было не так.
– Спасибо, Теневис. Было очень кстати, Теневис. – раздался язвительный голос.
Инквизитор подняла взгляд – демон стоял в дверном проеме, освещаемый светом обоих лун за спиной, взошедших на небо этой ночью, привалившись плечом к косяку и сложив руки на груди. Затухающий огонь очага в гостиной и тени, падающие на лицо, только подчеркивали его инфернальный вид. – Меня так зовут. Теперь ты знаешь.
– Не скажу, что это приятное знакомство. – мрачно ответила Набата.
Теневис. Порывшись в памяти, она не нашла ничего, связанного с этим именем.
– Это твое настоящее имя?
Демон ответил не сразу. На секунду его взгляд стал далеким и, наверное, впервые серьезным.
– Не уверен. – пожал плечами. Удивительно, но он послушался и честно смыл кровь с рук и лица, хотя рубаху теперь проще выбросить, чем отстирать от пропитавшей ее багровой жидкости. Теперь выглядел не так зловеще. – Если не нравится это имя, можешь дать любое другое.
– Ты не помнишь собственного имени?
– И еще многое из того, что должен помнить.
– Странный ответ.
– Есть ли что-то более странное в этом мире, чем инквизитор в компании демона? – к нему вернулась прежняя улыбка. Едва уловимая, скрывающаяся в уголке рта, но никогда не исчезающая совсем.
Что ж, справедливое замечание.
– Полагаю, это был риторический вопрос. Но ответь на другой. Почему? Почему ты закрыл меня от пули? Ты мог просто бросить меня и сбежать. Мог дать Братству убить себя и возродиться в новой оболочке. Но вместо этого ты упрямо желал, чтобы я сказала тебе «да»? – Набата встала, сделала шаг навстречу, пронзительно заглядывая в лицо демону, словно в самих его чертах могла найти ответ. – Почему я видела отчаяние в этих глазах?
Теневис выразительно поднял брови и поджал губы.
– А это очень хороший вопрос. – от сделал жест когтистым указательным пальцем. – И я отвечу на него, но не здесь и не сейчас.
– Почему?
– Потому что из нас двоих именно тебе нужен сон. А мой рассказ может занять всю ночь, а может быть, еще и часть дня. У нас нет столько времени по двум причинам. Первая – на запах смерти вскоре сбегутся бурееды, а может, и кто похуже. Вторая, как я уже сказал, тебе нужен сон. Может, я и исцелил твои раны, но избавить от слабостей смертного тела я не могу. Мне бы не хотелось, чтобы ты заснула посреди моего рассказа. Люблю, когда меня слушают от начала и до конца.
Набата обернулась, взглянув на тело Ллейна и его отца. Невидящие глаза смотрели куда-то в сторону. На полу под их телами разлилась черная лужа крови.
– Мне нужно позаботиться о них. И об Ирэн.
– Делай, что должна. – Теневис небрежно отмахнулся.
Шагнув на улицу, он испарился, оставив после себя облачко черного тумана, и превратился в ворона. Хлопая крыльями, поднялся в небо, вскоре скрывшись во тьме ночи и оставив инквизитора в одиночестве с растерзанными телами и такими же скверными мыслями.
Стараясь не смотреть на трупы Нейласа и Ллейна, Набата обошла дом в поисках люка в погреб. Отыскав, она села на корточки и постучала по нему. Ирэн спешно откинула люк, выглядывая наверх, ее глаза блестели от пролитых слез, она все еще дрожала от страха перед Братством.
– Хвала Деве-защитнице, вы целы! – запинаясь, выдохнула она. Заметив выражение лица Набаты, ее облегчение вновь сменилось ужасом. – А где Нейл? И мой сын?
Инквизитор не могла произнести это вслух, горло сдавило с такой силой, что она едва могла дышать. Опустив взгляд, Набата смогла лишь скорбно покачать головой, а после повернуть голову в сторону двери в гостиную. Отсюда она видела ноги лежащего на полу Нейласа. Ноги в этих проклятых сапогах…
– Нет! – Ирэн заторопилась, выбираясь из погреба. –Нет-нет-нет-нет. – причитала она, не желая верить в то, что за одну ночь потеряла сына и мужа. У нее подкосились ноги, женщина упала, оцарапав руки и разбив коленку, но, казалось, не замечала этого. Держа в руках юбки, она вбежала в гостиную. Увидев тела, она взвыла, падая на колени. Набата зажмурилась, слыша этот нечеловеческий вопль убитой горем женщины.
В этом была ее вина.
Тяжело поднявшись на ноги, Набата тихо прошла мимо рыдающей навзрыд Ирэн. У нее самой разрывалось сердце от того, что она допустила такую трагедию, от того, как нечеловечески выла от скорби вдова Даексона. Забрав в подлокотника дивана шляпу, Набата вернулась к своим лошадям.
Осмотрев тела Братства, она мысленно поблагодарила демона за его жестокость, что он уменьшил ей работу – все трупы оказались в таком состоянии, что не могли стать оскверненными. Набата нахмурилась. Она уже его благодарит?
Ее пугало собственное смирение с ситуацией. Инквизитор до боли сжала кулак, пальцами впиваясь в метку на своей ладони, словно это могло заставить ее исчезнуть оттуда.
Пятый приветственно поднял голову, когда она приблизилась. Нейлас так и оставил седельные сумки рядом с конем. Набата отыскала в вещах два длинных железных гвоздя, с печалью посмотрела на них, перебирая пальцами.
Она вернулась в дом. Ирэн затихла, но по-прежнему сидела на коленях рядом с телами своих родных, пряча лицо на груди мертвого мужа. Побледневшие руки альва все также сжимали старое ружье. Плечи вдовы иногда вздрагивали от рыданий. Набата опустилась рядом с ней на колени.
–Ирэн. Я сочувствую твоему горю. – тихо начала она. Женщина никак не отреагировала на голос инквизитора. Слушала ли она ее вообще? – Тебе нельзя тут оставаться одной. Запах смерти может привлечь буреедов. Возьми лошадь, я сопровожу тебя в Окрист. И еще… – Набата достала гвозди. – Мне нужно кое-что сделать, чтобы с твоими родными в посмертии ничего не случилось. Ты понимаешь… – молчание. – Ирэн?
– Оставь. – ее голос едва различим. – Я сама. Это моя семья.
– Ладно, но я могу помочь.
– Ты уже помогла! – Ирэн резко подняла голову, буквально выплюнув эти слова в лицо Набате. Ее голос, как и ее взгляд, был полон ненависти. – Я сама! Оставь меня!
– Хорошо. – Набата не стала спорить, положив гвозди на пол рядом с Ирэн. Ее не задевала ненависть этой женщины, инквизитор считала, что вполне ее заслужила. Она поднялась с колен. – Я буду ждать снаружи.
Не оборачиваясь и ничего больше не говоря, Набата вышла во двор. Бизоны в загонах с тревогой косились на нее, запах пороха и смерти пугал их. Инквизитор вернулась к Пятому и принялась надевать на него сбрую. Нужно уйти подальше отсюда, а утром устроить отдых. Ее коню не понравилась такая перспектива, он несколько раз пытался уклониться от рук Набаты, чтобы избежать сбруи.
– Мне это нравится не меньше, чем тебе, Пятый, прекрати.
Выстрел.
Инквизитор инстинктивно схватилась за револьвер, испуганно осматриваясь по сторонам, вглядываясь в лежащие на земле тела. Неужели кто-то из них выжил?
Эхо выстрела прокатилось по долине. И все вновь затихло.
Кажется, это было ружье Нейласа.
– Ирэн? – осторожно позвала Набата.
Никто не ответил.
Она крадучись приблизилась к дому, все еще держа руку на кобуре. Дверь в дом Даексонов все еще была распахнута, очаг в гостиной почти погас, но даже его скудного света хватило, чтобы Набата разглядела в глубине дома тело Ирэн, распростертое на полу рядом с ее мертвыми родными. Лицо супруги Нейласа скрывала тень, но в бледных сильных руках она крепко сжимала ружье мужа. Из тени, скрывавшей лицо женщины, стремительно расползалось багровое пятно.