Еще месяц назад я боялась идти к волкам. Боялась встречаться с ними. Меня постоянно мучила мысль: а что они про меня подумают? Что скажут, как посмотрят? А вдруг я им не понравлюсь?
И сотни других вопросов.
Теперь страха не было. Я просто знала, что должна это сделать. Прийти к ним с открытым сердцем и чистой душой.
Даже если волки встретят меня враждебно, я все равно не отступлю. Не имею права. Все выдержу, все снесу ради своей цели.
Ради возвращения Ардена.
– Идите в Лантсарру, – Агмунд планировал поход, раскидывая кости на дощатом столе. – Это недалеко. Туда переселился наш клан после гибели. Там ты найдешь волков, которые росли вместе с Арденом. Возможно, они помогут тебе уговорить остальных.
– А вы с нами не пойдете?
– Нет, – он покачал головой. – Мне туда путь заказан.
Я удивленно глянула на него:
– Почему?
Но Агмунд ничего не сказал. Молча поднялся и вышел.
После его ухода в кухне воцарилась тягостная тишина. Первой ее нарушила Фьерна.
– Отцу тяжело говорить о прошлом, – вздохнула она. – Он считает себя виноватым в том, что случилось со стаей. Ну и в Лантсарре много тех, чьи близкие погибли от рук карателей…
Я кивнула, показывая, чтобы она не продолжала. Все и так было ясно.
Агмунд пытался помочь моей бабушке и этим подставил своих людей. По его вине маги перебили половину стаи. Уже столько лет прошло, а он до сих пор этого себе не простил. Поэтому и живет здесь, в мертвой зоне, где все напоминает о его преступлении. И сына безропотно отдал на королевскую службу, а дочь – в Саартог. Он пожертвовал собственными детьми, чтобы уберечь собратьев от нового столкновения с магами.
Потому что как ни крути, а волки им проиграют.
– А ты пойдешь? – спросила я Фьерну.
– Конечно! Даже не сомневайся!
– И не боишься?
Она фыркнула:
– Кого мне бояться? Я не считаю, что отец виноват. Он сделал это не ради собственной выгоды, а как раз ради стаи! Много лет люди теснили нас с наших земель. Отбирали наши угодья. При нынешнем короле и вовсе загнали в болота. Нам нельзя жить в человеческих городах, торговать, заниматься ремеслами, образовывать гильдии. Нельзя учиться в человеческих школах. А королева Аналея обещала уравнять нас в правах с людьми! Неужели это не стоило риска?
Фьерна проговорила это горячо и искренне. Было видно, что свое мнение она готова отстаивать до конца. Но я не могла не спросить:
– Стоил ли этот риск жизни твоих друзей?
Она сердито запыхтела. Совсем как Мира, когда той нечего сказать.
К моему удивлению, сама Мирайя вела себя тише воды ниже травы. Рта не открывала и взгляд от пола не поднимала. У меня сложилось впечатление, что она о чем-то глубоко задумалась. Но расспрашивать ее не стала. Мне и самой было, о чем поразмыслить.
После скудного завтрака мы пошли собираться.
Фьерна выдала нам с Мирой по котомке из плотной холщовой ткани. Я закинула в свою смену одежды, кожаные мокасины, средства гигиены и еды на три дня.
Чтобы продукты в пути не испортились, мы решили ограничиться хлебом и сыром. Идти предстояло по лесу, Агмунд пообещал, что там мы найдем ягоды и грибы, а Фьерна вполне сможет поймать зайца на ужин.
У каждой из нас еще была фляга с водой, выдолбленная из узкой грушевидной тыквы и оплетенная тонкой лозой. Вода в ней приобретала сладковатый фруктовый привкус.
К обеду все было готово. Но, поразмыслив, мы решили выступить на рассвете. Так удастся больше пройти.
Остаток дня мы провели в обсуждении мелочей.
– После того как Фрагарду уничтожили, – сказал Агмунд, – волки переселились в Лантсарру к Хольберту Бурру. До него три дня пути. Лес у нас тихий, можете не бояться. А если какой зверь на ваш след нападет, то запах Фьерны будет лучшей защитой. Зверье боится нас, чует силу.
Я внимательно слушала и запоминала.
– Идите все время на север, – он продолжал напутствовать. – За Волчьим глазом – это самая яркая звезда на небе. Ни с какой другой ее не перепутаешь: она появляется на закате одной из первых и пропадает, когда уже солнце встает.
“Эльзире”, – мысленно отметила я. Так маги называют эту звезду.
Агмунд назвал несколько имен. Эти волки, как он считал, уважают и ценят Ардена. Конечно, вряд ли они с первого раза смирятся, что его избранницей стала человечка, да еще маг. Но Фьерне наверняка не откажут. По крайней мере, выслушают.
– Потому что она волчица?
– Не только. Она весса – привратница Аруи.
– Аруя – это же мифический остров, где живут боги? Но я думала, оборотни поклоняются духам предков…
– Правильно думала, – хмыкнул Агмунд, поглядывая на дочь. – Но боги намного сильнее духов.
– И опаснее, – почти неслышно буркнула Мира.
Я пропустила эту реплику мимо ушей. Куда больше меня взволновало то, что произнес Агмунд:
– Жаль, конечно, что ты не беременна…
– Что?!
– …было бы проще.
От этих слов сердце заколотилось тревожно и нервно.
– О чем вы? – я перевела взгляд с лица старика на Фьерну.
Та кивнула:
– Отец прав. Если бы ты носила ребенка Ардена, было бы проще уговорить стаю помочь нам.
– Не думаю, – в памяти всплыли слова бабушки. – Оборотни не любят полукровок, как и люди.
– Полукровок не любят, – согласился Агмунд. – Но ты не просто человек, ты маг. У магов не рождаются полукровки.
– То есть? – я недоуменно моргнула. – А кто тогда?
– Ребенок сам выбирает, кем ему стать, – он развел руками.
– Девочка выбирает суть матери, а мальчик – отца, – пояснила Фьерна. – Но у оборотней первыми чаще рождаются мальчики. Так что, будь ты беременна, наверняка бы сейчас носила волчонка.
Я прикрыла руками живот. Это был бездумный жест, инстинктивный. Душу сжала горечь сожаления.
– Может, это и к лучшему, – прошептала я, чувствуя, как к глазам подступают слезы. – Живот бы сейчас только мешал.
К тому же неизвестно, можно ли использовать магию во время беременности. В Академии этому не учили. А я бы не хотела навредить сыну Ардена.
– Ничего, – Фьерна подбодрила меня улыбкой, – вот вернем Ардена, сразу наделаете детишек!
– Еще зайца не поймала, а уже говорит, какой вкусный! – проворчал Агмунд.
Но в его тоне не было осуждения. А голос предательски дрогнул.
Все-таки старик был не таким суровым кремнем, каким хотел казаться. Смерть сына основательно подкосила его. А сейчас я увожу его дочь. Он мог бы ей запретить. Уговорить вернуться в Саартог, чтобы исполнить договор с Барденом. Но не сделал ни того, ни другого.
За это я была ему благодарна.
Когда за окном стало темнеть, мы разошлись по комнатам. Я спала в комнате Ардена, Агмунд – на кухне за печкой, а Мира с Фьерной в горнице над подклетом.
Но среди ночи меня разбудило странное шебуршание. Находясь в полусне, я увидела, как дверь слегка приоткрылась, и в узкую щель просочилась Мира. Ни слова не говоря, она забралась ко мне на постель.
– Все, не могу больше! – выдохнула, мотая головой с такой силой, что ее волосы разлетелись в разные стороны.
– Чего не можешь? – я попыталась перевернуться на бок и спать дальше.
Но она не дала этого сделать.
– Смотреть, как вы с этой Фьерной любезничаете! Она прям уже лучшей подружкой стала! А как же я?
Я изумленно уставилась на нее. Эта мелкая язва в чем-то меня обвиняет? Еще и губу надула, как капризный ребенок.
– Ты же сама все время молчишь. Ничего не рассказываешь, еще и ведешь себя так, будто вокруг одни враги.
– Вот поэтому я и пришла! – губа оттопырилась еще больше.
– Куда? – не поняла я.
– К тебе.
– Зачем?
– Поговорить.
Я пару секунд осмысливала услышанное, потом устало вздохнула:
– Знаешь что, шла бы ты… спать. Завтра поговорим.
– Нет, сейчас. Иначе я не усну. Понимаешь, я с самого бегства из Академии ни о чем другом не могу думать. Мне очень нужна помощь, но кроме тебя посоветоваться не с кем, а оборотням я не доверяю.
– Почему? – опешила я.
– Потому что это из-за них мы с тобой сюда попали. Это оборотни виноваты во всем, что с нами случилось! Как я могу им доверять?
Похоже, Мира была сейчас в той стадии отрицания реальности, которую я проходила во время первого пути в Саартог. Тогда я тоже считала именно оборотня причиной всех моих бед. Это ведь он выдернул меня из привычного мира и сделал бесправной лейвой.
Я вспомнила всю глубину ненависти и обиды, которые меня захлестывали, и проворчала:
– Ладно. Рассказывай, что там у тебя.