«Серьезно? Ты реально это смотришь?» – в мыслях обращаюсь к Гордеевой.
На дисплее проигрывается, судя по качеству воспроизведения, какое-то старперское видео, где мужики в рубашках и галстуках с гитарами наперевес вещают ваниль в стойки с микрофонами. Что-то типа Live-концерта лохматых годов.
Где она на него наткнулась? В ленте в «Одноклассниках»? Интересный выбор, конечно. Я бы сказал, неожиданный. Но Гордеевой, видимо, нравится. Увлеченно смотрит, закидывая в рот… мармеладных мишек?
Где она их вообще здесь нашла? С собой, что ли, принесла?
Гордеева все-таки замечает мое присутствие. Кидает полный равнодушия взгляд. Но взгляд почему-то задерживает. На моем лице. Чуть сводит брови, как будто что-то оценивая. А я отмечаю красивый цвет глаз напротив (что-то между серым и голубым) и их интересное сочетание с темным оттенком волос.
Пока мы играем в гляделки, происходит то, чего я точно не ожидаю. Гордеева протягивает мне один наушник, только что освободивший ее левое ухо, и снова возвращается к просмотру видео. А мне ничего не остается, как заторможенно принять подгон.
Невольно залипаю, замечая надпись внизу под видео: «Браво – “Как жаль”». И с головой, точнее, с одним ухом, погружаюсь в прослушивание сопливо-лирической песенки.
Чего только не сделаешь, лишь бы подмазаться к девчонке!
Как только видео заканчивается, я, возвращая наушник, которым со мной щедро поделились, решаюсь начать диалог:
– Поделиться своими наушниками… Это сильно.
– Почему? – наконец слышу ее голос после нашего совместного, уютного молчания.
– Это такая интимная вещь. Наушниками делятся с теми, кому доверяют. С друзьями, например.
– Ты мне, конечно, не друг. Я тебя вообще первый раз вижу. Но мне понравились твои уши. Я подумала, твоим ушам я могу доверить свои наушники.
Это она стебется сейчас?
Невольно дотрагиваюсь до ушей. Знаю, что оттопыренные. Это мне никогда особо не нравилось. Но если что-то в своей внешности я некоторое время назад изменил, то до ушей руки так и не дошли.
Стараясь не выдавать растерянность озвученным фактом, продолжаю:
– Раз ты доверяешь моим ушам, значит, я должен оправдать оказанное доверие. Для начала, я думаю, нам надо познакомиться.
Молчание.
– Зачем? – очередная партия мармелада летит в рот.
– Мы с тобой вместе слушали группу «Браво». Нас теперь многое связывает.
Снова молчание.
– Я Артем. А тебя как зовут? – блин, что-то я как будто в песочнице знакомлюсь. Еще только лопаточку или ведерко предложить осталось.
– А меня не зовут. Я сама прихожу. Знаешь такую старую бородатую шутку?
– Знаю. Ну так все же? По фамилии как-то не хочется к тебе обращаться.
– А ты знаешь мою фамилию? – не успеваю что-то ей сказать, как перебивает: – Хотя можешь не отвечать. Знаю, откуда растут ноги.
Снова предпринимаю попытку открыть рот, но она меня опережает:
– Только, пожалуйста, не называй свою фамилию, а то, боюсь, у меня мармеладные мишки попросятся обратно. А они так хорошо улеглись в желудке.
– Чем же тебе не угодила моя фамилия? – искренне удивляюсь.
– Лично к твоей фамилии у меня нет претензий. Но так получилось, что она совпадает с фамилией того, кто с тобой из одного ларца. Одинаковый с лица.
Это она Тимура имеет в виду?
– Значит, обойдемся без фамилий. – Вижу, что при упоминании брата снова воздвигается невидимая стена между нами. Поэтому решаю менять тему разговора: – Сколько лет этой песне? – указываю взглядом на телефон, который Гордеева продолжает держать в руках.
– Не знаю, лет тридцать, наверное.
– Так это не твоя подруга динозавр, это ты динозавр. Раз слушаешь такие древние песни, – шучу.
Ход неправильный. Шутку юмора не оценили.
– Слушай, ты, мамонтенок, – ладонями, подставленными к лицу, изображает уши. – У тебя локаторы лишние? Могу подправить.
Так, снова разговор сворачивает не туда. Чую, скоро лимит нашего общения будет исчерпан. А я как-то не так использую минуты, которые мне благородно выделяют.
Скажи спасибо, что она вообще с тобой вступила в диалог.
– Извини, забираю свои слова обратно. Просто мне интересно, чем тебя так привлекло именно это видео. Романтическая песенка? Но таких навалом.
– Не соглашусь. Сейчас таких не делают.
– Каких – таких?
– Когда музыка и голос как будто обнимают солнечное сплетение. Понимаешь, какие это ощущения?
– Примерно представляю. Что-то подобное испытываешь, когда выпиваешь кружечку холодного пива с дичайшего похмелья.
– Ты потерян для этого мира, – качает головой, а лицо по-прежнему не выдает никаких эмоций.
Да что ж я так лажаю… Артемка, соберись.
– Прости, у меня сегодня с юмором туго. – Снова извиниться – это самый верный способ вылезти из ямы, в которую сам же себя загнал.
– Я заметила.
Следующий ход – продолжать разговаривать о том, что девушку интересует.
– А кроме романтической песенки что еще зацепило?
– Живая музыка плюс мужчины в костюмах. Эстетика для ушей и глаз.
– Любишь официальный стиль в одежде?
– Мужчина в костюме выглядит очень романтично и серьезно одновременно. Классический костюм – это как латы современного рыцаря.
– А ты мечтаешь о рыцаре? И, конечно же, на белом коне?
– Фиг с ним, с конем. Да и с рыцарем, собственно, тоже. Адекватного встретить хотя бы. А то с адекватностью в наше время напряженка. Знаешь, есть такое выражение: «Я тут грешным делом подумал», так вот мне кажется, что большинство парней при общении с девушкой думают не головой, а именно «грешным делом».
– Ты имеешь в виду…
– Вот, например, твой брат, – перебивает. – Не будем называть его имя всуе. Самоуверенность сотого уровня. Зато IQ как у рыбки. На мое высказывание, что у него мозги между ног, он мне как-то ответил: «Хочешь, я ими пошевелю»?
Охотно верю, что он мог такое сказать.
– Имя брата мы произносить не будем, но, может, ты мне свое имя назовешь все-таки? – предпринимаю очередную попытку познакомиться ближе, потому что называть девушку по имени – это своего рода манипуляция, которая сейчас была бы мне на руку.
– А что мне за это будет? – вот снова неожиданный для меня вопрос.
Это не девушка, а какая-то шарада.
Думай, Артемка, думай.
– Ты мне назовешь свое имя, а я расскажу какой-нибудь факт о себе, который практически никто из присутствующих здесь не знает.
– Окей. Ты начинаешь.
Так быстро согласилась? Ладно…
– До восемнадцати лет я был толстым, – выпуливаю, пока не успел пожалеть, что поделился неприятным для меня фактом своей биографии.
Смотрит сосредоточенно, как будто решает в голове пример, складывая числа в столбик. Потом легкая улыбка трогает ее губы:
– Лиля.
– «Что – Лиля»? – туплю, так как показалось, что мне послышалось.
– Имя такое знаешь?
– А-а-а. Лиля, значит. Очень приятно.
– Не могу ответить тебе тем же.
– Что так?
– Я, конечно, оценила твои старания, но мне не верится в искренность твоих мотивов. Ты же не просто так трешься около меня? В чем подвох?
– А обязательно должен быть подвох?
– Здесь полно девчонок, которые с превеликим удовольствием послушали бы твои сладкие речи и откровения. А ты стоишь со мной и делаешь вид, что моя компания и болтовня тебе реально интересны.
Та-ак… Снова думай, Артемка. Раз открыл одну карту, раскрывай и всю колоду. Надо идти ва-банк. Очень надеюсь, что следующий мой шаг правильный.
– Я поспорил, что поцелую тебя.
Жду ее реакции. Ведь ни фига непонятно, как она воспримет эту инфу.
– Что получишь за это? – вот, пожалуйста.
– Бутылку дорогого коньяка.
– Вау. Меня оценили в стоимость дорогого бухлишка, – усмехается с ноткой грусти. – Недурно. Насколько дорогого?
– Ну, тысяч пятнадцать-двадцать, – выдаю факт за фактом. А чего уже терять?
– С кем спорил?
– А это важно?
– Хочется знать, кто оценил меня на двадцать косарей.
– Тот, чье имя мы не называем всуе.
– О, беляшик. Кто б сомневался.
– Почему беляшик? – хмыкаю, не понимая, в чем прикол.
– Это очень занимательная история. Купила как-то на вокзале беляш. Жирно-противный такой. Меня от него стошнило. Вот и при упоминании Тимура Соко́вича меня каждый раз подташнивает и начинается ранняя стадия гастрита.
Может, они все-таки встречались? Болезненное расставание и все такое? Откуда эти неоднозначные эмоции?
– Мог бы и дальше ездить по моим ушам, – продолжает. – Зачем ты рассказал мне о споре?
– Решил быть с тобой честным.
– В обмен на честность я обязана пустить твой язык ко мне в рот? Чтобы потешить твое самолюбие и самолюбие твоего брата?
– Ты потешишь его самолюбие, если не разрешишь мне тебя поцеловать. Потому что он уверен, что так и будет. А вот если поцелуй состоится…
Мою мысль ловят на лету:
– Давай так. Я позволю тебе меня поцеловать. Но коньяк достается мне.
– Зачем тебе коньяк, ты же вроде как даже не пьешь?
– Не пью. Но мне необходимо будет после поцелуя с тобой продезинфицировать рот.
А вот тут обидненько. Но задвину-ка я свои обидки куда подальше. Девчонке вообще рассказали, что на нее поспорили, а она ничего, держится.
– Ах да. Поцелуй будет непубличный, – озвучивает еще одно требование.
– Непубличный? А как же все поймут, что поцелуй состоялся?
– Поймут, не беспокойся. Так что либо так, либо катись к черту, если быть точнее, к брату. И передавай ему большой и пламенный привет.
– Хорошо, принимаю твои условия. Все до единого.
А куда я денусь?
Лиля перекидывает волосы через плечо, сверкнув изящной и тонкой шеей.
– Тогда пройдемте на кухню, Лиля? – указываю направление рукой. Пропускаю даму вперед.
Демонстративно проходим по заданному маршруту, ловя напряженный взгляд Тимура, сверлящего наши спины.
– Так все-таки скажи, почему ты согласилась, ведь могла меня послать лесом? – до сих пор не верю своей удаче, выпроводив из кухни тусовщиков и закрывая за ними дверь.
– Чертами лица ты напоминаешь мне моего одноклассника. Его тоже Артемом зовут. Нравился мне он очень сильно. А мне так и не удалось с ним поцеловаться. Вот, будем считать, что наконец я закрою свой гештальт. Так что, Артемка, не подведи Артемку. Я этого поцелуя пять лет ждала.
– Значит, нужен особенный поцелуй?
– Я бы сказала, незабываемый.
Прохожусь по Лиле взглядом сверху вниз. В голове возникает мысль. Странная. Нелогичная. Но одна деталь в ее внешнем виде не дает мне покоя.
– Разворачивайся, – произношу неосознанно резко.
– Эй, ты ничего не попутал?
– Пожалуйста, сделай, как я прошу. Будет незабываемо, – смягчаю интонации.
– Ты куда меня целовать собрался? В губы, не?
– В губы? А кто сказал, что в губы?