1 Что такое визуальное мышление?
В 1947 году, когда я появилась на свет, медики еще не начали ставить диагноз «аутизм» таким детям, как я. Я демонстрировала большинство моделей поведения, которые сейчас однозначно ассоциируются с аутизмом, включая отсутствие зрительного контакта, истерики, избегание социальных контактов, чувствительность к прикосновениям и видимость глухоты. Главным среди моих симптомов была задержка речи, что привело обследовавшего меня в два с половиной года невролога к выводу о том, что у меня «поврежден мозг». С тех пор я узнала, что значительная часть моего поведения в то время (истерики, заикание, крики и кусание) была связана с моим разочарованием от неспособности говорить. Мне повезло, что раннее логопедическое лечение в конечном итоге помогло мне научиться говорить, но я все еще понятия не имела о том, что не все думают так же, как я, или что всех людей можно условно разделить на два типа: тех, кто думает картинками и закономерностями (более подробно о разнице между ними мы поговорим позднее), и тех, кто думает словами.
Мышление, основанное на словах, является последовательным и линейным. Люди с преимущественно вербальным мышлением склонны воспринимать вещи упорядоченно, поэтому они часто хорошо учатся в школе, где учебный материал в основном подается структурированно и последовательно. Они хорошо понимают общие концепции и обладают хорошим чувством времени, но не обязательно хорошим чувством направления. Вербально мыслящие – это организованные дети и взрослые, у которых на рабочих столах аккуратно разложены папки для каждого проекта. Вербально мыслящие люди хорошо объясняют свои шаги для того, чтобы прийти к ответу или принять решение. Чтобы организовать свой мир, люди с вербальным мышлением разговаривают сами с собой, иными словами, ведут внутренний диалог. Вербально мыслящие легко обмениваются электронными письмами, делают презентации. Они рано начинают разговаривать и много говорят.
По умолчанию вербальные люди, как правило, доминируют в разговоре, они гиперсобранны и общительны. Вполне логично, что они стремятся добиться успеха в профессиях, где необходимо хорошее владение языком: преподаватель, юрист, писатель, политик, администратор. Вы наверняка знаете некоторых из этих людей. Все без исключения редакторы, с которыми я работала на протяжении многих лет, обладали вербальным мышлением. Я заметила, что они предпочитают работать последовательно, то есть мыслят линейно, и им необходимо связывать мысли в последовательность «начало-середина-конец». Когда я дала своему редактору несколько глав этой книги не по порядку, ей было трудно с ними работать. Они не укладывались в ее сознании. Картинки ассоциативны, а предложения строятся по порядку. Без словесного порядка логика для нее была потеряна, и ей требовалось, чтобы я представляла свои идеи в непрерывной последовательности, за которой она могла бы следить.
В свою очередь, люди с визуальным мышлением охватывают мысленным взором образы, позволяющие им создавать быстрые ассоциации. Как правило, визуализаторы любят карты, искусство и лабиринты и зачастую вообще не нуждаются в указателях на местности. Некоторые люди с визуальным мышлением могут легко найти место, где были лишь однажды, поскольку их внутренняя навигационная система записала визуальные ориентиры. Визуально мыслящие, как правило, поздно начинают говорить и им приходится трудно в школе с традиционными методами обучения. Алгебра часто приводит их в смятение, поскольку ее концепции слишком абстрактны и практически не содержат ничего конкретного, что можно было бы визуализировать. Визуализаторам обычно легко дается арифметика, которая напрямую связана с практическими задачами, такими как построение и соединение вещей. Визуально мыслящие люди, такие как я, легко понимают, как работают механические устройства, или получают удовольствие, пытаясь в них разобраться. Мы склонны решать проблемы и иногда кажемся не очень общительными.
В начале 1970-х, будучи аспирантом-зоологом в Университете штата Аризона, я начала изучать поведение крупного рогатого скота. Тогда я еще не знала, что другие люди не думают картинками. Мне было двадцать с небольшим, и вербальное мышление оставалось для меня неродным языком. Мой первый крупный прорыв в понимании того, что люди думают по-разному, произошел, когда я пыталась выяснить, почему скот иногда отказывается идти по прогонному коридору. Я много раз писала и рассказывала об этом опыте: это был момент откровения, определивший мой подход к работе с животными и положивший начало моей карьере.
В то время погонщики скота кричали, били или подталкивали животных электрошокерами, чтобы очередь продолжала двигаться. Я решила посмотреть на происходящее глазами коровы и спрыгнула в скотопрогонный коридор. Оказавшись внутри, я увидела, какие вещи заставляли скот останавливаться: тени, преломления солнечного света, отвлекающие объекты вроде свисающей цепи или даже что-то совсем простое, например веревка, перекинутая через верх коридора. Залезть туда было для меня самым очевидным решением, но никто из скотоводов ни разу об этом не подумал, а некоторые даже сочли меня сумасшедшей. Когда я только начинала работать в этой области, взгляд на мир с точки зрения крупного рогатого скота был радикальной идеей, но это стало отличительной чертой моего подхода к работе со всеми животными.
Я много лет работала в животноводческой отрасли над улучшением методов обращения со скотом и консультировала зоопарки и другие учреждения для содержания животных в неволе, чтобы помочь разобраться в истинных причинах поведения животных. Работая над книгой Thinking in Pictures, я полагала, что моя связь с животными, особенно предназначенными для убоя, возникла из-за моего аутизма. Мне казалось, что нас объединяет реакция «беги», возникающая в ответ на угрозу. Я чувствовала их страх. В каком-то смысле я ощущала себя ближе к животным, чем к людям.
Я пришла к пониманию, что в моем визуальном мышлении есть компонент, помогающий мне видеть то, что упускают другие люди. Я подмечаю неверные или ошибочные, а порой даже опасные детали (эту особенность моего мировосприятия я опишу более подробно в главе о катастрофах). Я не просто замечала преломление солнечного света или цепь в скотопрогонном коридоре – эти вещи просто бросались мне в глаза. Входя в помещение, я сразу же вижу все, что находится не на своем месте, или мельчайшее нарушение порядка точно так же, как человек, мыслящий вербально, выявляет неуместную запятую или опечатку в предложении.
Оказывается, эта способность уходит корнями как в аутизм, так и в визуальное мышление. Лоран Моттрон, психиатр и исследователь в области когнитивной нейробиологии и аутизма из Университета Монреаля, и его коллега Сильви Бельвиль работают с людьми с расстройством аутистического спектра. Их исследования включают изучение способностей обработки поступающей извне информации. В одном исследовании они провели серию тестов с пациентом «Э.К.» с синдромом саванта[2] (подробнее о савантах мы поговорим в следующей главе). «Э.К.» мог рисовать по памяти, соблюдая идеальные пропорции и с большой пространственной детализацией. Моттрон заметил: «Известно, что аутичные субъекты обнаруживают незначительные изменения в своем окружении быстрее, чем нормальные люди, и фиксируются на мелких морфологических деталях». Позднее Моттрон провел еще одно исследование, изучая людей с визуальным и вербальным мышлением, выполняющих более сложные визуальные задачи. И в данном случае зрительное восприятие играло «главную роль в аутистическом познании».
Ута Фрит – новатор в области психологии развития, изменившая взгляд на аутизм, который благодаря ее работам стал рассматриваться как когнитивное состояние, а не результат холодности матерей (таких в то время называли «матерями-холодильниками»). В одном из первых исследований она и Амитта Шах сравнивали, как люди с аутизмом, «нормальные» люди и люди с интеллектуальными нарушениями выполняют задание, предполагающее складывание различных узоров из цветных кубиков. Они обнаружили, что испытуемые с аутизмом «независимо от возраста и способностей показывали лучшие результаты, чем контрольная группа».
Не думаю, что мне пришло бы в голову прыгнуть в этот скотопрогонный коридор, если бы я не обладала визуальным мышлением. Мне необходимо было видеть мир глазами коров. Для меня это была самая естественная реакция на свете. С другой стороны, я все еще верила, что все думают так же, как и я, сериями связанных реалистичных картинок или коротких, похожих на трейлеры фильмов, которые крутятся в моей голове. Точно так же, как вербально мыслящим было трудно понять визуализаторов вроде меня, я не представляла, что существуют люди с вербальным мышлением. В те годы я еще не знала о работах таких исследователей, как Моттрон и Фрит. Мне бы и в голову не пришло, что можно изучать и количественно оценивать визуальное мышление или что для этого явления уже есть название. С тех пор я много думала о том, почему так происходит.