Старуха с клюкой с большим крючковатым носом и одетая, как капуста. Сто одежек и все без застежек.
Неужели та самая? Господи, ну за что?
Сейчас она начнет скандалить, я опять что-то не то скажу и… что тогда будет? Еще час назад, отмывая пыль и грязь, я могла бы в сердцах сказать, что хуже уже не будет. Но после горячей ванны с ароматными шампунями уже не была в этом так уверена.
– Здравствуй, деточка, – проскрипела старуха. – Уж как я рада, что вы открылись. Мне бы притирочку от радикулита, старая-то закончилась. Уже думала в большой город ехать, в нашем разве же что купишь, а тут вы.
А бабка-то ничего, вполне мирная. Я перевела дух.
– Притирочку? Это мы сейчас, это мы быстро, – затараторила я и направилась к полкам.
И только когда окинула их взглядом, вспомнила, что понятия не имею, что из представленного и есть та самая притирочка. Точно не бусы и не здоровая рогулина.
Я уставилась на флаконы. Ну почему, почему никто мне не сказал, что, собственно, я продаю? Журнал инвентаризации какой… Или нет, инвентаризация – это про мебель. Наверное, должен быть журнал учета товаров, или хотя бы список. Да хоть что-нибудь, чтобы разобраться в этом безумии!
В общем, я стояла и смотрела на полку как баран на новые ворота. И весь мой робкий оптимизм по поводу грядущей торговли как-то сам собой улетучился.
А потом я заметила, что один из флаконов с густой, темной жидкостью едва заметно мерцает. Я пригляделась к нему повнимательнее. Ну да, так и есть. Остальные стоят как ни в чем не бывало, а этот поблескивает.
Будем надеяться, это знак.
Я сняла флакон с полки и осторожно поставила на прилавок.
Надеюсь, мерцание меня не подвело и то черное и есть притирочка от радикулита. Если очередная старуха ворвется ко мне, потрясая клюкой, и станет кричать: «Ах ты ж, гадина, у меня от вашей отравы рога выросли и хвост отвалился», я этого точно не переживу.
– Вот, притирочка, – не слишком уверенно сказала я. – От радикулита? – Прозвучало как вопрос.
– Она, моя родимая, – беззубо улыбнулась старушка.
Я улыбнулась вслед за ней. Кажется, все получилось.
– С вас три золотые монеты, – уже увереннее произнесла я.
Старушка захихикала.
– Да ты, девка, шутница. Это хорошо! Те, что до тебя были, вечно такие угрюмые, даже заходить не хотелось. А ты веселая.
Она достала откуда-то из складок своих лохмотьев кошелек и отсчитала пять маленьких монеток. На золото это было совсем не похоже, скорее, на медяки.
И все же надежда умирает последней.
Может быть, они и называются золотыми оттого, что желтенькие, но на самом деле никакого золота там нет. А я чуть сама себя не обсчитала, три вместо пяти затребовала.
Вежливо попрощавшись со старушкой, я со всех ног рванула в свою комнату.
Высыпала монетки на стол и быстро скинула тапки.
– Ну-ка, рассказывайте, – потребовала я. – Что это она мне дала?
– Пять медяков, как положено.
Угу, то есть все-таки не золотые…
– И сколько надо этих медяков, чтобы получилась одна золотая монета? – требовательно вопросила я, хотя где-то в глубине уже знала: ответ мне не понравится.
– Сто медяков – одна серебряная монета. А десять серебряных – одна золотая.
Ноги подкосились, я так и села на стул.
– Это же сколько я тут торговать буду, чтобы тысячу золотых набрать?! – воскликнула я. – Да у меня и товаров столько нет! Их тут вообще почти нет. А если еще все за медяки продавать…
Видя, что я совсем сникла, тапочки решили меня подбодрить.
– Ну, бывают товары и подороже…
Точно! Я подскочила на месте. Сундук. Он-то уж всяко-разно подороже, тем более что без пыли стал совсем красавец: камни сияют, как звезды. И кованые узоры очень симпатичные. Да любой коллекционер антиквариата за такую красоту тысячу монет отстегнет, не задумываясь.
Я быстро сунула ноги в тапки, выскочила из комнаты и направилась прямиком к сундуку. Снаружи я его уже отчистила, сейчас приведу в порядок подкладку и будет хорош.
Открыла крышку и… замерла, тупо уставившись внутрь.
Я точно помнила, что сундук был пустой, но сейчас обнаружила в нем флакончик с темной жидкостью, точно такой же, какой только что продала своей первой покупательнице. А рядом лежало украшение-амулет. Чем еще может быть толстый перстень, увенчанный явно магической сферой? В том, что сфера именно магическая, я не усомнилась – в прозрачной как слеза капли я рассмотрела миниатюрное изображение почтовой станции: я рассмотрела экипажи, двор с конюшнями, дремлющего в тени навеса мужчину в расхристанной рубахе. Не успела я подивиться детальности картинки, как в поле зрения появился всадник. Я как зачарованная смотрела, как он бросает поводья выскочившей навстречу девчушке и скрывается в здании.
Как телевизор, только крошечный и без пульта управления.
Однако…
Я начала понимать, отчего мне не советовали продавать сундук. Получается, отсюда можно брать товары, они там сами собой появляются. Заодно стало понятно, что так развеселило инспектора. Продай я сундук – и торговать быстро стало бы нечем.
Я осторожно извлекла флакон, поставила его на полку. Затем пришла очередь кольца.
Может, за него удастся выторговать не какие-то медяки, а ту самую золотую монету? А лучше – десять. Или все сто. Пристроив украшение на видное место, я снова вернулась к сундуку.
Закрыла крышку, подождала чуть-чуть и снова открыла – раз уж именно он у меня ответственный за ассортимент. Заглянула.
Увы, сундук был пуст. Ладно, разберемся.
Я снова вернулась в свою комнату и сбросила тапочки.
– Ну, объясняйте, как это работает, – велела я.
– Ишь, раскомандовалась, – сказала правая.
– Повежливее бы, – поддакнула левая.
Я вздохнула.
– Расскажите, пожалуйста, как устроен сундук. Когда он выдает новые товары и за что?
– За рвение, вестимо, – хмыкнула правая тапочка. – То, что продала, тут же восполняет. Если конечно товар не эксклюзивный, а так – для широкого потребителя. А новое дает, когда что-то хорошее для лавки сделаешь. Вот порядок навела – получи товар редкий.
– Понятно, – вздохнула я.
Похоже, с редкими товарами у меня будет напряженка, если этот выдали за грандиознейшую уборку.
Сделать из запыленной избушки чистую, это, я вам скажу, почти что подвиг.
Только теперь ей генеральная уборка не требуется, максимум поддерживающая. А за нее, подозреваю, столько уже не дадут. Перстень же хоть и завораживающий, но вряд ли полезный, больше похож на безделушку-сувенир.
В животе громко заурчало. Ладно, с этим потом разберемся, мне бы перекусить чего-нибудь. Я покрутила в руках полученные монетки.
– Есть здесь поблизости магазин с продуктами или кафе? – спросила я у тапочек. – Что можно купить на эти деньги?
Они аж запрыгали возмущенно.
– Не твои это деньги, а лавки. Не смей это тратить!
Понял, принял. За растрату можно и поплатиться.
– Так что ж мне теперь, с голоду умереть? – воскликнула я.
– Зачем умереть? – удивились они. – Вот же скатерть.
Только сейчас я увидела белый лоскут, перекинутый через спинку стула.
– Вы предлагаете съесть скатерть?
– Вот же непутевая, – сокрушенно проговорила одна из тапочек. – То сундук продать хочет, то скатерть сжевать. Невкусно это!
Хотелось сказать: «Да ладно! Неужели? А я-то думала!» Но я придержала рвущийся наружу сарказм. Так мы долго будем переругиваться, а до еды дело нескоро дойдет.
– И что мне с ней делать?
– Знамо дело, на стол постелить.
Я взяла скатерть со спинки стула, встряхнула, сбив облачко пыли. Скатерть оказалась такой же старой и потрепанной, как и все тут. Кое-где прохудилась до дыр, и все же довольно чистая. Во всяком случае, ни пятен, ни разводов я на ней не обнаружила. Постелила на стол и обернулась к тапочкам, мол, что теперь.
– Приятного аппетита, – проговорили они хором.
Издеваются? Я снова повернулась к столу. Там стояла тарелка с краюхой хлеба, кувшин с водой и большая кружка.
Вот это да! Скатерть-самобранка! Как в сказках!
Помню, как мечтала о такой в детстве. Я бы на всякую взрослую ерунду ее не тратила – просила бы только мороженое да пирожные! И вот сбылось. Правда, сейчас я бы предпочла ту самую взрослую ерунду – супчик, к примеру, или картошечку жареную.
Я окинула взглядом предложенные яства. Меню, прямо скажем, скудное, долго я на таком питании не протяну. Но хоть что-то.
– Спасибо, – буркнула я не то скатерти за угощение, не то тапкам за пожелание.
Плюхнулась на стол и набросилась на «деликатесы». В моем положении привередничать не приходилось. Покончив с хлебом и водой, спросила у тапочек:
– А куда посуду деть?
– Нет, ну вы посмотрите, она и посуду куда-то девать собирается, – хихикнула одна.
– Неужто и ее продать надумала? – Вторая тоже зашлась смехом.
Юмористки, блин.
– Конечно, очень весело издеваться на человеком, который тут ничего не понимает, – обиделась я.
– А ты поблагодари за угощение, – посоветовали пристыженные тапочки.
– Спасибо, – еще раз повторила я.
Ничего не изменилось.
– Спасибо, было очень вкусно, – подсказала правая.
– Спасибо, было очень вкусно, – повторила я за ней, почти не покривив душой.
Хлеб и правда был вкусный – свежий, еще теплый, ароматный, ну или мне так с голодухи показалось.
И тут же прямо у меня на глазах все исчезло. Стол, покрытый скатертью, был абсолютно пуст.
– Теперь сложить надобно, – шепнул кто-то их тапочек, на этот раз вообще без всякого ехидства.
Ага, достучалась до них значит. Может, и правда теперь больше будут подсказывать, чем зубоскалить.
Стоило мне повесить скатерть туда, где она была раньше, на спинку стула, снова звякнул колокольчик, извещая меня о новом посетителе.
Ага, покупатель! Надеюсь, ему нужно что-то ценное и дорогое. А еще надеюсь, что у меня оно есть.