У дверей я сбросила тапочки, нацепила свою собственную обувь. Не могу сказать, что кроссовки с платьем в воланах смотрятся идеально, но что поделать. Да и кто меня увидит, очереди к двери нашей лавки точно нет.
– Аккуратнее там! – запричитали тапочки на два голоса, как только оказались на свободе.
Но я не стала их слушать. Что, интересно, я могу делать аккуратнее? Ноги переставлять? Так я и так потихонечку.
Я вышла за дверь, аккуратно ее прикрыла и оглядела свою лавку, так сказать, снаружи. Да уж, зрелище впечатляющее. Теперь понятно, почему к нам редко заходят. Вокруг стояли аккуратные белые домики с цветными заборчиками и вполне благоустроенными садиками вокруг. Посреди этой лепоты моя лавка смотрелась как настоящая развалюха. Бревенчатые стены потемнели и местами рассохлись, крыша покосилась и поросла густым темно-зеленым мхом. Забор из кривых досок едва держался, предоставляя сорнякам и зарослям крапивы полную свободу. Не самое милое местечко…
А уж вывеска… Сказать, что она покосилась, – приблизительно то же самое, что после урагана, вырывающего деревья с корнем, сказать: «Было ветрено». Она буквально висела на одном гвозде и слегка покачивалась. Как только не зашибла никого! Прочитать надпись и вовсе не представлялось возможным, из разборчивых букв там были только две «К». Одна из первого слова, вторая – из второго.
Да уж, ка-ка.
Кака то есть.
Очень символично. Ну и что мне со всей этой красотой делать?
Я стояла, сложив руки на груди, и мрачно рассматривала вверенное мне хозяйство, когда кусты зашевелились. Я повернулась и тихонько вскрикнула. Как только не закричала во всю глотку. А было отчего. Из кустов выползал здоровенный мужик. С заросшей бородой, в лохмотьях, глаза мутные, а в грязной руке – здоровенная бутыль такого же мутного пойла. Выражение лица у него было самое зверское.
– Эй, девка! – хрипло окликнул он меня.
Тут мои нервы не выдержали. Я стрелой метнулась назад в лавку, споткнулась о тапочки и, разумеется, грохнулась. Но лежать я не собиралась. Подскочила, закрыла за собой дверь и вцепилась в ручку на случай, если мужик рванет за мной. Хотя отлично понимала: учитывая его комплекцию, шансов выиграть в борьбе за дверь у меня, прямо скажем, немного.
– Что случилось? – наперебой закудахтали тапочки.
– Там… Там бомж какой-то. Ну то есть бездомный. Здоровенный, пьяный и страшный, – испуганно пролепетала я.
– А! Вот оно что, – протянула правая тапочка. – Это не бездомный, это мастер Гастор.
– Он не страшный, он несчастный, – поддакнула левая.
– Это отчего же он несчастный?
До смерти перепуганная, я была не готова так сразу с ними согласиться.
– Жена у него померла, вот и запил, – сказала одна из тапочек. – А мужик ведь был хороший, работящий, мастер на все руки.
– Мастер? – заинтересовалась я.
Тапки затараторили, перебивая друг друга:
– И какой! Что угодно мог починить и наладить.
– И жена у него была прекраснейшая женщина. Частенько к нам заходила. Очень дружили они с твоей предшественницей.
– У самих-то у них детей не было, вот и привязалась она к девочке. Опекала, советы давала, пирожки приносила.
– Хорошая была. А как не стало ее, он совсем один остался. И вот, не справился с горем.
– Понятно, – протянула я. – А мастер, говорите, хороший…
– Лучший! – хором воскликнули тапочки.
А больше ничего они сказать не успели. Потому что я быстро сбросила кроссовки, натянула их на ноги и пошла в заколдованную часть лавки. Но задерживаться за прилавком не стала, сразу же причапала в свою комнату.
Мастер на все руки – это то, что мне надо. Мне бы его как-нибудь от алкоголизма вылечить, глядишь – и сговоримся. Так что я уселась за стол, взяла в руки колдовскую книгу и стала листать. Заклинания в ней были, прямо скажем, всякие разные: «Чары, избавляющие от веснушек» (чем конопатинки не угодили?), «Печать от мышей и крыс» (у меня теперь кот есть), «Заговор, придающий пище сладость без добавления сахара» (надо бы опробовать, но позже), «Волшба на сновидчество» (это вообще о чем?). Увы, ничто из этого не подходило.
И все же кто ищет, тот найдет. «Заклинание, отвращающее от пьянства». Вот оно, мое родименькое! Я закинула ногу на ногу, чтобы усесться поудобнее и изучить текст заклинания получше, но как-то уж слишком интенсивно закинула. Левая тапочка слетела с ноги и заверещала уже в полете:
– Не смей! Не вздумай! Что ж ты за чудовище такое – над живыми людьми опыты проводить!
Я вздохнула и отодвинула книжку. А ведь она права. Если некоторые тут до меня умудрялись полки от товаров отчистить, что ж с бедным мужиком станет от моего неумелого колдовства? А он и так вроде как несчастный, не надо ему добавлять. Что же делать?
И вдруг я вспомнила: а ведь что-то похожее я сегодня уже держала в руках. Колбочка с ярко-оранжевой жидкостью, которую зловредный котяра сбросил с полки. Не слушая больше возражений тапочки, я обулась и подбежала к полкам. Нужная колбочка нашлась быстро. Я взяла ее в руки, покрутила и уже через секунду знала, что это – самое что ни на есть протрезвляющее зелье. Пара капель в стакан пьяному человеку, и хлоп – он уже трезв как стеклышко. То, что надо. Только как эту пару капель ему в стакан добавить, если и стакана у него никакого нет, а вступать в схватку со здоровенным пьяным мужиком я совершенно не готова?
Решение пришло быстро. Я вернулась в свою комнату, взяла скатерть и прежде, чем постелить ее на стол, проговорила:
– Значит, так. Мне нужны два пустых стакана и какая-нибудь закуска. Никаких деликатесов, что-нибудь простое. Это не мне лично надо, а для процветания лавки. Так что пожалуйста…
С этими словами я постелила скатерть на стол, без особой надежды на то, что мой заказ будет выполнен. По крайней мере, тапочки о такой опции не говорили.
Долгую-долгую минуту ничего не происходило. И когда я начала судорожно соображать, что бы еще такого придумать, чтобы поместить зелье в бутылку, на столе вдруг появилась глиняная миска. В ней ароматно дымилась вареная картошка, а с краю лежали два соленых огурца. А потом возникли и два пустых граненых стакана.
– Спасибо, спасибо, спасибо! – проговорила я от души.
Теперь нужно было провести маленькую диверсию. Я притащила оранжевую колбу и налила несколько капель на донышко одного из граненых стаканов. Ну вот, отлично. Теперь в одну руку тарелку, в другую – стаканы и вперед.
Перед тем как выйти из лавки, я остановилась. На какое-то мгновение решимость меня покинула, все-таки общаться со здоровенным пьяным мужиком – не самое безопасное мероприятие в мире. Пусть даже тапки говорят, что он не страшный, а несчастный. Однако оставлять все как есть я тоже не собиралась. А раз так, зачем мяться на пороге.
Не без труда открыв дверь (а вы попробуйте, когда руки заняты!), я вышла на улицу. Бездомный сидел в том месте, где я его оставила, возле куста, прислонившись к скамейке. Страшный, аж жуть. Особенно пугал его мутный взгляд из-под густых, лохматых бровей.
– Здравствуй, мил человек, – приветливо проговорила я.
Он тоже что-то проговорил, хрипло и неразборчиво.
Я затараторила:
– А что это вы так пьете некультурно? Разве ж это так можно – в одиночку да без закуси? Не по-человечески это как-то. Я вот, смотрите, картошечки принесла, да и сама с вами выпью. За знакомство. Меня вот Маша зовут.
Я водрузила в центр скамейки тарелку и поставила стаканы. По-умному поставила. Тот, который с оранжевым донышком, поближе к кусту, где сидел мастер. А тот, что с прозрачным, ближе к себе. Да и сама уселась на краешек. Я небезосновательно предполагала, что такую мелочь, как оранжевое донышко, мой новый знакомец и не заметит. Да видит ли он сейчас вообще хоть что-нибудь?
Накрыв «поляну», я выжидательно уставилась на гостя. Тот явно раздумывал. Однако недолго: поднялся на ноги и тяжело плюхнулся на скамейку со своей стороны. Ну вот, кажется, контакт налажен.
– Наливай, родимый, – бодренько велела я. – Себе побольше, мне поменьше.
Он опять пробормотал что-то невнятное и все же плеснул из бутыли в оба стакана, умудрившись не пролить ни капли. Казалось бы, для такого пьяного человека задача почти невыполнимая. А он, гляди-ка, не только справился, да еще и налил как заказывала: себе почти полный стакан, а мне где-то на треть. Несмело потянулся к огурцу, откусил, прожевал, кивнул: годится, мол. И залпом выпил свой стакан.
Зелье оказалось отличным. Когда стакан опустел, мастер Гастор смотрел на меня совершенно трезвым взглядом.
– Ты что это наделала, девка? – пробасил он. – Это чего это со мной такое стало?