Ясный пень, что с подобной просьбой к родителям Витька обращаться и не подумал. Потому что никакие родители, будь хоть они самые расчудесные, ни за что не разрешат своим детям отправиться в самостоятельное путешествие в неведомую страну. Ещё неизвестно, представится им возможность оттуда вернуться или так и останутся они там навсегда. А со временем, глядишь, про них и сказку сочинит какой-нибудь новый Пушкин, хоть, например, такой Вовчик или Пельмень.
Но Витьке что-то не больно этого хотелось: одно дело – побывать там в гостях и другое, – жить постоянно.
Дождавшись, когда отец с матерью уйдут с ответным визитом к вчерашним своим гостям, Витька написал для них щадящую записку. В ней он особо распространяться о путешествии не стал, а только предупредил: мол, может задержаться, но они пускай за него зря не беспокоятся, потому что с ним ничего не случилось и он скоро прибудет домой.
Листок с посланием Витька выставил на видном месте. Вначале хотел было прибить его гвоздиком к стенке, но потом передумал: неохота было разыскивать гвозди, и он оставил листок в прихожей на тумбочке. А чтобы важное послание случайно куда-нибудь не затерялось, придавил для надёжности увесистым отцовым ботинком. Теперь-то уж точно родители послание заметят! Напоследок окинув квартиру взглядом – неизвестно ещё, как дело там обернётся, – Витька с чистой совестью покинул родной кров.
Люська ждала его на условленном месте, прохаживаясь взад-вперёд с крошечным ридикюлем в руке. Вчера, когда Витька приглашал её составить им с Бабасей компанию, Люська отнеслась к сомнительной (даже с точки зрения самого Витьки) затее с восторгом.
Она как ненормальная стала прыгать и хлопать в ладоши:
– Ой, как здорово, что теперь я Парамошку увижу!
Выходит, она тоже всё это время думала об озорном домовёнке, однажды оказавшем им неоценимую услугу. Тогда Парамошка выручил из беды Витьку, которого чуть не растерзала свинья. А надо сказать, что свинья та мало что имела общего с обыкновенной домашней свиньёй с розовым пятачком, а выглядела чёрным чудовищем размером с носорога. Даже по истечении долгого времени при воспоминании о ней Витьке становилось не по себе.
Люська, похоже, совсем не соображала своей головой, куда ей вскоре придётся отправиться, и нарядилась по-праздничному: голубенькое платье, красные босоножки и беленькие пышные банты, привязанные к двум огненно-рыжим косичкам, торчавшим в разные стороны.
У Витьки чуть глаза не вылезли на лоб – до того он был поражён её легкомыслием и беспечностью.
– Ты это куда так вырядилась? – поинтересовался он.
– В гости, – ответила Люська, кокетливо вертясь, будто находилась не на улице, а на подиуме.
Витька презрительно скривил своё лицо:
– А ты знаешь, что хоть мы и в гости идём, а всё равно это считается как путешествие, а не прогулка какая-нибудь? А в путешествие и надо собираться, как путешественники.
Сам он был одет в кроссовки, в синие джинсы, которые для удобства подвернул почти до колен, зелёную майку с короткими рукавами и, конечно, в бейсболку – куда же без неё, – надетую на голову козырьком назад.
В руке Витька держал сучковатую палку, подобранную им по дороге. Жалко было оставлять бесхозной такую хорошую вещь, которая всегда может пригодиться.
– Вот ещё! – дёрнула плечиком Люська. – Буду я тебя слушаться!
Зачем она прихватила с собой в нагрузку бесполезный в походе мамин ридикюль (а то, что ридикюль принадлежал не Люське, Витька мог поручиться на сто процентов, потому что уже не раз видел его у матери в руках), он выяснять не стал, здраво рассудив, что спорить с не сведущей в путешествиях девчонкой – себе дороже.
– Как знаешь, – сказал Витька. – Моё дело предупредить.
– Предупредил? – тотчас поинтересовалась с ехидством Люська.
Витька молча кивнул, чтобы не тратить на неё слова попусту.
– Ну и не умничай! – отрезала неисправимая Люська.
Она тряхнула своими огненно-рыжими косичками, за которые получила от Витьки прозвище Рыжая Лиса, и, не дожидаясь каких-либо распоряжений с его стороны, самостоятельно направилась к «музею славянской мифологии».
Зная её вредный характер, Витька такому самоуправству ничуть не удивился и последовал за ней. Он не спеша шёл позади, опираясь на палку, и бормотал себе под нос нелицеприятные слова в Люськин адрес.
– Ты чего? – обернулась Люська.
– Так…
Люська внимательно пригляделась к его хмурому лицу и, видно, что-то заподозрила, раз спросила:
– Нет не та-ак…
Она упёрла руки в бока и грозно потребовала:
– Ну-ка выкладывай, чего это ты задумал.
Быть бы великому скандалу, а то, может быть, и драке. Правда, сам Витька считал последним делом распускать руки в отношении девчонок. А вот Люська запросто могла огреть его своим ридикюлем. Если не по голове, то уж по спине – это точно. И вырастет у него на спине тогда горб величиной с арбуз, и будет он именоваться Витька-горбун, как в сказке.
Витька растянул свои губы в довольной ухмылке.
– Так ты ещё вздумал и смеяться надо мной?– завопила Люська и, как Витька предполагал, замахнулась ридикюлем: – Вот я тебе сейчас!
В этот не самый приятный для Витькиной головы момент и объявился Вовчик.
– Моё приветствие! – загорлопанил он ещё издали.
Сразу было видно, что учёный Вовчик пребывал в отличном расположении духа. Бережно держа двумя руками под мышкой толстенную книгу, он бежал к ним, от неудобства вскидывая ногами в стороны, будто корова.
– Тебе повезло, – зашипела Люська, принимая самый смиренный вид перед образованным Вовчиком.
– А я тут книгу одну отхватил в магазине, – сходу похвалился Вовчик приобретением: – «Сказки народов России» называется. Мать хранила деньги на туфли, а тут непонятно с чего вдруг расщедрилась, говорит: «На, говорит, иди книгу себе купи, а то уже все мозги мне высушил своими разговорами о ней». А я и правда об этой книге последние сто лет только и мечтал.
– А сейчас тебе сколько лет? – подковырнул Витька.
– Сколько есть, все мои, – гордо ответил Вовчик.
И он тут же согнув ногу в коленке, поднял её на уровень живота, оставшись стоять, как цапля. Затем он разложил на коленке книгу и начал с благоговением листать, прерывающимся от счастья голосом комментируя красочные картинки:
– Это богатырь Илья Муромец… Это Соловей-разбойник… Это бедняк и братья-ветры из карельской сказки… А вот Иван-богатырь из чувашской сказки… Золотой кувшин из адыгейской… Лев и бык из алтайской… Охотник и змей из эвенкийской… Как Пера-богатырь лешего одолел – народная сказка Коми… А вот Баба-Яга костяная нога собственной персоной…
– Симпатичная, – заметила Люська.
– А то-о…
Витька смотрел-смотрел, а потом как начал хохотать, даже выронил из рук свою любимую палку. Указывая пальцем на Вовчика, а другой рукой придерживая живот, чтобы случайно не лопнул, Витька то сгибался, то разгибался, демонстрируя, как ему на самом деле смешно.
– Вы только на него поглядите! – выкрикивал он сквозь приступы душившего его смеха. – Нет, вы только поглядите!..
Вовчик с недоумением уставился на Витьку своими увеличенными через очки близорукими глазами, не понимая, чем вызвал у него столь бурное проявление чувств. Зато возмущённая Люська не особо церемонилась и всё-таки огрела Витьку ридикюлем:
– Ты зачем над ним смеёшься?
Отбежав на безопасное расстояние, Витька внёс ясность:
– Это я просто смеюсь…
– Тогда зачем указываешь на него пальцем? – задала резонный вопрос сообразительная Люська.
– Хоть я и просто смеюсь, но как бы немного и над ним, – путано объяснил Витька. – В общем, я догадываюсь, почему тётя Лида пожертвовала своими не купленными туфлями ради книги. Сказать?
– Ну, скажи!
– Видишь, у него переднего зуба нет? – спросил Витька и для наглядности постучал пальцем по своим целёхоньким зубам. – Вот и весь секрет.
Люська перевела взгляд на Вовчика, который с готовностью разинул рот.
Убедившись, что зуб и в самом деле отсутствует в том месте, где ему положено расти, она сказала:
– Ну и что?
– А то, – сказал Витька и обстоятельно разъяснил: – Любит он последнее время все прочитанные книги испытывать на себе… Ну, правду в них пишут или всё врут… Недавно, например, устроил эксперимент, вычитанный в одной книжке под названием «Занимательная химия»… В результате неудачного опыта он и лишился своего зуба… Вот тётя Лида и надумала заинтересовать его народными сказками… Наверное, думая, что сказки – это понарошку… Да только она крепко просчиталась, потому что в сказках может такое происходить, что ни словом сказать, ни пером описать… Это будет почище любых опытов… Что, скажешь, не правда? Вспомни Бабасины проделки.