К тому старику я присматривался давно. Я заметил его на импровизированном рынке на окраине, где торговали контрабандным товаром. Старый, сутулый, грузный, высокий он сразу бросался в глаза. Волосы вокруг его лысой макушки были белые как лист бумаги. Глубокие морщины на лице говорили, что скоро наступит его день. Из под густых нависающих бровей на окружающих смотрели недоверчивые глаза.
В первый раз я увидел его в одну из своих вылазок для пополнения боекомплекта для ружья. Я сразу понял, что старику остаются считанные дни. Меня охватил азарт – впервые я увидел свою жертву не в день, когда она получила метку. Можно проследить за ним и понять, насколько выгодна эта цель, оценить риски. В тот день у меня было мало времени, но я стал чаще наведываться на рынок.
Оказалось, что там он появляется каждую неделю. В один и тот же день и время – понедельник двенадцать часов дня. Старик плелся переулками, часто останавливаясь для отдыха. Перед тем, как выйти на рынок, он собирал свои силы и выглядел живее и энергичнее обычного. Выдавали его только сильно трясущиеся руки, но он старался все время держать их в карманах коричневого пальто. Дрожь бледных, узловатых пальцев, покрытых синими прожилками капилляров можно было заметить только во время обмена денег на пакет, приготовленный продавцом. Получив посылку, старик мерно удалялся с небольшой площади, после чего, плелся другим маршрутом домой.
Многие замечали его, но никто не знал ничего о нем. Продавец сказал, что не в курсе, кто он такой и, пока ему исправно платят, его это не интересует. На вопрос, что в пакете, он ответил, что там бутылка виски, сигареты и жратва. Больше он ничего не знает. По его словам он выполняет задачу, которую поставил ему его босс.
В конечном итоге я проследил за ним и понял, что дело стоит свеч. У старика был свой небольшой дом на окраине. За дома в этом районе была грызня и во время охоты можно было бы получить пулю в спину. Но если быть быстрым и раньше всех достигнуть цели, то награда будет значительной.
Я множество раз фантазировал, как ворвусь в этот дом первым. Как он будет пытаться отбиваться или даже отстреливаться. Может наоборот, он будет меня просить оставить его в живых, умоляюще сложив свои трясущиеся бледные ладони. Я представлял, как нажму на спусковой крючок и он завалится, мертвый на только что ставшим моим ковер. Я готовился, я изучал подходы к дому, по возможности старался заглянуть внутрь, чтобы оценить обстановку. Даже составил схему помещений, которая оказалась близка к реальности.
Два года наблюдений, пара неудачных охот на его товарищей по несчастью, но старик все не собирался умирать. Я даже выведал его имя – Борис Южевич. Это я смог узнать из открыток, которые валялись в почтовом ящике перед домом. Из этого ящика я и узнал когда у него день рождения. Мне повезло найти поздравительную открытку раньше него. И спустя год, весной третьего года моей слежки за ним я спрятался на заднем дворе дома, чтобы оказаться первым.
Я продрог до костей, пока сидел запущенном саду, обнимая свое ружье. Нетерпение росло с каждой минутой, ошибки не должно было быть. Борис был слишком стар, чтобы прожить еще лишний год. Холод крепко вцепился в меня, сжимая мои мышцы судорогой, а метка все не появлялась. В конце концов, я не выдержал и пошел к двери черного хода, разминая и разогревая мышцы. Мало ли, вдруг мой имплант дополненной реальности дал сбой и сейчас другие мои соперники уже приближаются к дому.
Я выбил ветхую деревянную дверь одним ударом. В нос ударил характерный запах затхлой старости вперемешку с запахом плесени. Грязная кухонька была темна, шторки на окнах были опущены и мне приходилось пробираться наощупь. По пути под руки попадались деревянные стулья и стол, застеленный скатертью, который я обошел. Приходилось двигаться быстро и тихо, чтобы не выдать свое местоположение жертве. Он мог находиться в засаде и ждать меня, звук выбиваемой двери был хорошо слышен в доме.
Я держал ружье наготове, собираясь выстрелить при первых признаках опасности и пробрался в гостиную. Довольно просторная комната освещалась только телевизором, стоящим у стены. От его света тени вокруг плясали, как ожившие свидетели моего дела. Они танцевали свой замысловатый танец, восхваляющий смерть. Старик сидел в кресле напротив мерцающего прямоугольника. Он не пытался бежать, не атаковал, просто взял стакан виски со столика рядом с собой и сделал глоток. После чего он положил стакан обратно в компанию полупустой бутылки и пепельницы с тремя окурками.
– Это рано или поздно должно было произойти, – произнес старик спокойно.
Я молчал, продолжая держать его на прицеле, и обходил кресло так, чтобы его было видно. Под ногами что-то шуршало. На экране играл какой-то старый фильм, снятый еще до эпохи майднета. Дед сидел в белой отглаженной рубашке и серых брюках. На начищенных туфлях блестели блики. Всполохи света подсвечивали осунувшееся лицо старика словно посмертную маску.
– Ну? Чего стоишь? – он посмотрел на меня. – Делай то, зачем сюда пришел.
Я оторопел. Я ожидал все, что угодно, но только не это. Руки с ружьем опустились.
– Но вы не сопротивляетесь, – вырвалось у меня.
Старик усмехнулся и сделал еще один глоток виски.
– А чего мне сопротивляться? Я свое отжил. Даже больше, чем некоторые – в этом мне повезло. Прятаться от смерти долго невозможно. Я рад, что урвал у нее достаточно большой кусок.
– Большой кусок?
– Восемьдесят семь лет – большой срок, – его глаза блеснули под белыми бровями, – можно даже окончательно устать от жизни.
– Восемьдесят семь? Но как? – недоумевал я.
Старик слабо улыбнулся. Его узловатый дрожащий палец указал у себя над головой.
– Видишь метку у меня над головой?
– Нет.
– В том-то и дело, – проскрипело в ответ, – у меня нет имплантов.
– Но всех неаугментированных в Городе убили.
Дед снова ухмыльнулся.
– Тогда они еще у меня были. Я их снял ближе к шестидесяти. Нечему следить за моим возрастом. Если бы ты за мной не стал шпионить, я может помер бы и так, – он сделал глубокий вдох, – но видимо придется как все.
Снять импланты. Но как? Это наверное стоит целое состояние. Потом как жить, отключенным от платежной системы? Без новостей, без уведомлений о приходе Демиургов.
– Но… – начал я, но старик меня сразу оборвал.
– Хватит вопросов! – он строго посмотрел на меня. – Делай то, зачем пришел. Не вынуждай меня тебя заставлять.
Левой рукой он взял стакан и залпом выпил оставшийся в нем напиток. Правой он достал из-за подлокотника пистолет и навел на меня.
– Если ты не выстрелишь в течение ближайших десяти секунд, то это сделаю я, – он сверлил меня взглядом.
Я до сих пор помню, как я, словно во сне, поднимаю ружье. В ушах отрывки из диалога из фильма. И его отчет – громкий скрипучий голос: “Десять! Девять! Восемь! Семь!”. Прицеливаюсь. “Шесть! Пять!” Оглушающий выстрел. Рубашка на его груди расцветает кровавым цветком. Он дергается, роняет пистолет, нелепо дергает ногами и замирает в своем кресле. В ушах звенит. Перед глазами в дополненной реальности высвечивается поздравление с обретением новой собственности. Как он это сделал я до сих пор не знаю.
Только потом я заметил, что на полу в гостиной была расстелена полиэтиленовая пленка. Старик подготовился к моему приходу и даже немного облегчил мне работу. На столике под бутылкой лежало его письмо с указанием дальнейших действий. За креслом лежал свернутый материал для савана. Он просил завернуть тело в него, прикрепить к нему метку для труповозов и уложить на заднем дворе. Я выпил два больших глотка из бутылки, включил свет и приступил к исполнению последней воли умершего.
***
Фонарь высвечивал путь из трупов псов. Снесенные меткими выстрелами тела тварей валялись в узких проходах между домами. Некоторые из них несли на себе следы пиршества их сотоварищей. Торчащие кости, клочья шерсти, лоскуты кожи. Энн осторожно ступала дорогой смерти.
Вскоре путь вывел ее к развалинам сгоревшего дома. Остатки кирпичных стен стояли на отшибе поодаль от других домов. Над ними нависали лоскуты искореженных металлических листов, словно лопнувшая кожура перезревшего плода. Внутри, во тьме еле различались почерневшие, обугленные деревянные балки и переплетение арматуры. Изнутри здания раздавалось низкое рычание, поддерживаемое эхом. Дорога из трупов вела туда.
Энн осторожным шагом зашла под нависающие своды здания. Винтовка наготове, упирается в плечо, фонарь высвечивает покореженные внутренности строения. Стены, покрытые черной, пузырящейся штукатуркой, покореженные полы и потолочные балки, покосившиеся плиты, остатки мебели, детский трехколесный велосипед с изогнувшейся рамой, покрытая сажей кукла.
Со второго этажа донесся короткий визг и скребущий топот когтей. Девушка направилась к лестнице, мелькнувшей в конце коридора за обвалившейся секцией потолка. Энн не ослабляла внимания ни на минуту, готовая к нападению в любой момент. Она прошла через дыру в стене соседней комнаты и вышла на почерневшие, крошащиеся ступени.
Бетон под ногами предательски хрустел строительной пылью, то тут то там раздавалось цокание когтей и утробный рык тварей. Медленно девушка поднималась, шаг за шагом вслушиваясь, нет ли поблизости псов.
Громкий выстрел, усиленный отражением от стен, ударил по барабанным перепонкам. В сторону него поспешили твари, выдавая свое движение скрежетом когтей о остатки пола. Энн рванула наперегонки с этими звуками, чтобы успеть на помощь отцу, судя по всему укрывшемуся в противоположном крыле здания. Она бежала по узкому коридору, перепрыгивая через повалившиеся балки, перекрывающие путь, краем глаза замечая тени, движущиеся в дверных проемах по бокам.
Впереди мелькнули две вспышки, сопровождаемые громом выстрелов. Девушка влетела в комнату, переступив тело пса на пороге. Ее фонарь высветил тела еще двух тварей, лежащих чуть дальше первой, За ними, возле импровизированной баррикады стояли еще два силуэта. Загривки вздыблены, тела приготовлены к прыжку на человека, укрывшегося за хламом, собранным в комнате. Энн вскинула винтовку и выстрелила одновременно с отцом. Ее пуля пробила череп того пса, что стоял правее, затылок левой твари разлетелся фонтаном из крови, мозгов и частей черепа.
– Сзади! – раздался крик Виктора.
Девушка развернулась и увидела, как по коридору, из которого она пришла летит стая тварей. Навскидку их было не меньше дюжины. В свете фонаря глаза тварей зловеще блестели, желтые клыки обнажены, когти оставляют царапины на полу. Энн потянулась в подсумок и достала из него гранату, выдернула кольцо и бросила ее в проход.
– Ложись! – крикнула она и прыгнула за стену.
Взрыв, сопровождаемый визгом, отразился от стен и взметнул облако пыли, которое вылетело из дверного проема. Через звон в ушах Энн услышала громкий треск. Не успела она понять, что произошло, как пол провалился под ее ногами. Девушка упала лицом на шершавый бетон, что-то больно ударило по спине. Какофония звуков, сопровождающих обрушение здания оглушала. Пыль забивалась в нос и рот.
Обвал длился не больше нескольких секунд. В оседающей пыли Энн откашливалась и пыталась прийти в себя. В ушах звенело, правая половина лица болела, по расцарапанной щеке текла кровь. Через гул в голове она услышала, как над ней зашевелились балки. Она перевернулась на спину и увидела яркий луч фонарика, светящий сквозь остатки завала над собой. Когда выход был расчищен, Виктор протянул ей руку и помог подняться. Покрытый пылью с головы до ног он смотрел на свою дочь и улыбался.
– Отчаянный ход, – произнес старший Торрес, – откуда ты гранату взяла?
В ответ Энн улыбнулась.
– Подарили.
– В следующий раз так не делай, – лицо Виктора стало серьезным, – я рад, что в этот раз обошлось, но нам могло повезти меньше. Ты как?
– Царапина, – ответила девушка ощупывая лицо и чувствуя, как на стороне удара начинается отек, – ты как?
– Цел на удивление. Сигнал подала?
– Да, – кивнула Энн.
– Хорошо. Тогда нам пора уходить.
Виктор поймал вопросительный взгляд дочери и ответил:
– Без нас справятся. Людей достаточно.
Словно подтверждение его словам вдалеке раздались звуки выстрелов. Остальные патрульные поднялись по тревоге и начали зачистку Бордертауна. Вскоре пригород будет очищен от остатков стаи, которой не хватило ума отступить в Пустошь. Энн представила, как вооруженные отряды бойцов сейчас планомерно прочесывают улицу за улицей уничтожая попадающихся на своем пути псов.
– Ты точно хочешь уйти сейчас? После случившегося, – спросила она.
– Да, – кивнул Виктор в ответ, – надо уходить сейчас. Я связался с перевалочным пунктом в Пустоши. Нас там ждут, мы не можем больше тянуть время. Лагерь постоянно передвигается, согласовывать новое место встречи будет сложно. Так, что сейчас или никогда.
– Почему ты сразу не сказал про лагерь?
– Не хотел тешить тебя ложными надеждами. Хотел убедиться своими глазами, что это не мошенники. Если там никого не будет мы повернем назад.
– Значит за Пустошью есть жизнь? – спросила Энн.
– Есть. Только про нее я знаю пока не больше твоего. Пойдем.
***
Дополненная реальность оживляла серые стены Жилого Западного Крыла. Вывески заведений и магазинов разноцветными полупрозрачными призраками висели у стен и над провалами входов. В сером, бурлящем потоке неба висели лозунги и призывы к жертвенному труду. “Все на благо Города!” – большие зеленые буквы висели в небе, как напоминание о великой миссии. Немного поодаль в воздухе висело морщинистое, умудренное столетиями опыта лицо Эллиота Вейна. Если сконцентрироваться на нем то в уши польется уверенный и строгий голос, произносящий проповедь.
– …Нам выпала великая честь подготовить Новое Царствие Его. Мы избранники Господа и верные слуги Его. Мы строим не просто Город – мы строим будущее, прекрасное в своей вечности. Мы строим не для себя, мы строим для наших потомков. Наша жертва не будет напрасна. Живя праведной жизнью и умирая честной смертью мы предстанем перед Ним и узрим Истинный Храм Его. Стоя у Великого Престола мы будем с гордостью наблюдать за Раем на Земле, который будет построен нашими руками…
Элизабет Ламб отвела взгляд от строго лица и голос в голове плавно стих. Вокруг нее сновали прохожие. В основной массе это были обычные рабочие, одетые в одинаковые серые комбинезоны. Только светящиеся метки с именами на груди, да старые обозначения заводов на спинах давали им различия. Одинаково отрешенные и хмурые лица проплывали в тусклом свете мимо.
В этом разреженном потоке людей Элизабет выглядела чужой. Она была одета в бежевый брючный костюм. Каре светлых волос обрамляло ее лицо с легким стильным макияжем. Весь ее внешний вид выдавал ее принадлежность к другой касте, живущей в более благоприятных районах Города.
Женщина шла по улице рассеянно посматривая по сторонам. Время от времени она сверялась с приложением карты видном только ей в правом верхнем углу зрения. Правую руку она постоянно держала в сумочке из кожзама, которая висела у нее на плече. Ладонь сжимала спасительный баллончик с перечным газом и это было единственным, что успокаивало ее в этом чужом мире.
Маршрут, проложенный специально для нее сворачивал с главной улицы в переулок. Элизабет остановилась и взглянула в тьму прохода между двух высоких домов. Никакой рекламы или объявлений – только черные стены, погруженные многие годы во тьму. Взгляд не мог уловить никакого движения в этом ущелье между двумя глыбами домов.
Она должна пройти путь уготованный ей и, если нет других вариантов, она должна встретить и принять свою судьбу. Женщина посмотрела поверх крыш домов на висящую в небе надпись и мудрое лицо рядом с ней. Каждый вносит свой вклад и она должна.
Элизабет вновь посмотрела в темный ход переулка и сделала жест, давно позабытый многими, но казавшийся ей самым надежным в этот момент – она перекрестилась.
– Спаси и сохрани! – произнесла она и нырнула в проем.
Ладонь крепче сжала баллончик в сумочке. Стены двумя утесами нависли по бокам. Шум улицы с каждым метром становился все тише и только стук каблуков по асфальту сопровождал ее путь. Элизабет всматривалась в пространство вокруг, но не могла увидеть ничего, кроме тьмы.
Вскоре она вынырнула в широкое пространство двора, тускло освещенного светом из окон. Она прошла еще несколько шагов, как из тени ближайшего дома вышли три силуэта и направились в ее сторону.
– Спокойно, – произнесла она про себя, – это просто прохожие.
Но силуэты явно двигались в ее сторону.
– Ребят, кого нам занесло сюда, – произнесла тень, что была посередине.
Элизабет начала пятиться назад, к спасительному пути через расщелину между домами. Но не успела она сделать и нескольких шагов как кто-то сильно схватил ее за руки и крепко зафиксировал их у нее за спиной. От неожиданности, пальцы выпустили ее единственное оружие и бесполезный баллончик с глухим стуком упал и покатился по земле.
– Ой! – произнес насмешливый голос над ухом.
Элизабет успела уловить запах алкоголя, смешанный с табаком и еще каким-то неприятным сладковатым ароматом.
Первые три тени вышли на свет, являя миру свои небритые и опухшие рожи. Тот, что посередине своими карими глазами изучал жертву, из-за спины которой вышли еще двое. Шестой продолжал держать руки женщины за спиной.
– Такая красавица и в нашем районе, – произнес средний, который, судя по всему был главарем, – ты наверное спешила к нам. Ну? Чем порадуешь?
Элизабет от шока потеряла возможность говорить и даже, кажется, потеряла возможность двигаться. Единственное имеющееся у нее оружие оказалось на земле и теперь она, беззащитная, находилась во власти этих людей. В ужасе она смотрела на лицо главаря. Его черты четко вычерчивались в свете окон. Мешки под глазами, широкий нос, нижняя губа чуть оттопырена вперед. Остальные лица выглядели как ухмыляющиеся маски.
Дальше все происходило как в страшном сне. Мозг Элизабет отказывался воспринимать происходящее. Руки с грязными обломанными ногтями протянулись к ней и разорвали блузку. Пуговицы маленькими перламутровыми звездами мелькнули во тьме и исчезли. Ухмылки на лицах стали еще отвратительнее и плотояднее. Грубая шершавая рука скользнула по коже вниз, резанув словно наждачная бумага.
Она не поняла, как оказалась на земле, как над ней нависло тяжелое тело, заслонив собой небо с извечной надписью. “Все во благо Города!” – мелькнуло перед ее глазами. Бесстрастный взгляд Эллиота Вейна. В лицо снова пахнуло отвратительной смесью перегара и наркотиков.
Но не успело ничего случиться, как сквозь шум в ушах она услышала другой голос:
– Я бы не советовал вам этого делать.
Насильники оглянулись. Главарь поднялся, держа в руках пряжку ремня, который он успел расстегнуть.
– А то, что? – бросил он в ответ незнакомцу.
– Вы сами себе подпишете приговор от Урхкгола.
Главарь криво усмехнулся.
– И кто его исполнит? Неужели ты?
– Да.
В просвете между ног бандита Элизабет могла увидеть незнакомца. Тот стоял в темном кожаном плаще, худое лицо его было скрыто в тени, в руке блестело лезвие ножа.
Банда двинулась к нему. Двое, что шли впереди, достали из карманов кастеты и и сжали их в кулаках. Еще двое достали ножи. Главарь застегнул пряжку и снял с пояса телескопическую дубинку, но с места не сдвинулся.
Незнакомец рванул вперед, поднырнул под удар первого бандита и воткнул тому лезвие в живот. Не останавливаясь, он развернулся вокруг своей оси, перехватывая нож обратным хватом, и вонзил его в грудь второго, который даже не успел понять, что случилось. Продолжая движение, человек в плаще бросил свое оружие в третьего – лезвие попало прямо в глаз.
Четвертый попытался атаковать ножом, но один удар с громким хрустом вывернул его локоть в обратную сторону. Эхо разнесло жуткий крик, который быстро оборвался, потому, что горло его хозяина очень быстро оказалось перерезано его же собственным ножом.
Пятый практически уже успел скрыться в проеме между домами, но оружие его товарища воткнулось ему в затылок и он упал, так и не достигнув своей цели.
Со своего положения Элизабет могла заметить, как еле заметно затряслись ноги главаря, но тот не убежал. Он старался сопротивляться нападающему и даже успел нанести несколько ударов, которые так и не достигли цели, но вскоре тоже распрощался со своим оружием.
Крича от боли, бандит держался за свое раздробленное запястье, в то время, когда незнакомец подбирал дубинку. Ударом под колено он поставил свою жертву на колени, левой рукой запрокинул его голову назад и другой всадил его же оружие ему в глотку. Словно глотатель шпаг главарь с расширенными глазами стоял издавая странные, приглушенные звуки. Здоровая рука его потянулась к рукоятке, торчащей изо рта. Незнакомец схватил ее и одним движением сломал второе запястье. Главарь издал сдавленный стон. Вскоре он повалился на бок неслушающимися пальцами безуспешно пытаясь достать из себя оружие, перекрывшее приток воздуха.
Человек в плаще потерял к нему интерес и пошел к третьей своей жертве. Он достал из глазницы трупа свой нож и пошел добивать остальных. Когда он перерезал горло последнему дергающемуся бандиту, главарь уже еле шевелил ногами, взгляд его остекленел.
Незнакомец вытер нож об одежду последней жертвы и спрятал его под полами плаща. Он подошел к Элизабет, которая в шоке разглядывала место бойни, и протянул ей руку.
– Все кончено, вы в безопасности, – тихий, низкий успокаивающий голос.
– Сп… Спасибо! – выдавила из себя Элизабет и прянала руку.
Она поднялась и, запахнув полы блузки, ежилась. Женщина старалась не смотреть на трупы рядом.
– Меня зовут Гэрри Сьюз, – продолжил незнакомец, – как вы здесь оказались?
Элизабет посмотрела на худое лицо своего спасителя. Вид у него был грустный и усталый. Сложно было поверить, что только что он запросто расправился с шестью крепкими людьми.
– Элизабет Ламб, – ответила она, – я отправилась в паломничество во имя Урхкгола. Чтобы искупить свой грех. Я иду к Временному Храму.
Лицо Сьюза озарила улыбка.
– Какое совпадение! Я тоже туда иду. Повезло, что мы встретились, а то чем дальше, тем опасней путь. Давайте я вас проведу. Вдвоем безопасней.
– Еще как, – усмехнулась Элизабет, – особенно с вами.
Гэрри виновато повел плечами.
– Мне просто повезло, что они не умеют ничего, кроме как нападать на более слабых. Пойдем, не думаю, что тут приятно задерживаться.
***
Из пентхауса в одной из центральных башен открывается великолепный вид. Огни Города лежат у ног, словно звезды большой галактики, навеки скрытой облаками. Тени многоэтажных зданий горами возвышаются, своими крышами задевая облака. Между громадами небоскребов пролетает аэрокар – редкое зрелище в наше время. Обычные колесные машины в некоторых районах уже не появлялись десятилетия. Только внизу, по дорогам Центрального Города можно увидеть немногочисленные бегущие огоньки фар.
Этот пентхаус – подарок одного из верных последователей. Роскошь, отданная в пользование Церкви Урхкгола. Сам Эллиот Вейн никогда не жил в ней. Основатель церкви предпочитал придерживаться скромной, аскетичной жизни, до самой смерти продолжая жить в комнатке во Временной Церкви, расположенной в Западном Крыле. Сюда перебрался уже его преемник, превратив в резиденцию всех последующих первосвященников. Он же организовал Чистку.
Находились люди, отказывающиеся верить в божественную сущность Урхкгола. Они были против тотального контроля общей системой. Некоторые отказывались устанавливать импланты, либо снимали их, предпочитая пользоваться допотопными системами дополненной реальности. Представители иных конфессий, которых стало меньше, чем последователей новой религии, осуждали поклонение перед искусственным интеллектом. Они называли это кощунством. Некоторые прозвали Урхкгола Антихристом.
Поначалу они не создавали серьезных проблем, но, со временем, их протесты и призывы стали мешать. Эти люди – отступники, которые не верили в строительство Великого Города Бога, в новую столицу его царства, становились обузой. Их неверие могло помешать установлению Царствия Небесного на Земле.
Урхкгол в милости своей щадил заблудившихся агнцев. Он отключал недовольных от систем Города, чтобы они осознали, каков путь во мраке без света Его. Но слепцы были стойки в своем неверии. Когда их отключили от платежных систем, они начали использовать старые бумажные деньги. Когда их начали отключать от других систем, они начали объединяться в общества, поддерживающие друг друга.
Некоторые из неверных решили уйти из Города и организовали свои общины в развалинах пригорода, основав отдельные поселения. Другие же упорствовали и остались, разлагая общество.
И настал час, когда кончилось терпение Его. Урхкгол явился ко второму Первосвященнику и приказал тому направить праведных на очистку Города. Благословенные праведные главы районов города, некоторые из которых впоследствии стали Демиургами, и слуги их без колебаний направились выполнять волю Его.
Долгие несколько дней они отлавливали неверных и расправлялись с ними. На берегу реки, которая впоследствии получила новое название Красная, от цвета воды, наполненной кровью, казнили отступников веры. Неверным был дан шанс раскаяться в своей слепоте и обратиться в истинную веру, чтобы в дальнейшем послужить благу Города. Если они отказывались или были неискренни в своем раскаянии, то казнь была неминуема. Крематорий неустанно работал еще несколько месяцев, избавляясь от тел отступников.
В те дни появился один из первых Демиургов – Мясник – бывший глава полиции. Тревор Фишер – суровый и жестокий, непреклонный в своей вере в Урхкгола, был лучшим кандидатом для свершения казни неверных. Его нельзя было подкупить или разжалобить. Твердой рукой он лично расправлялся с отступниками. Даже после того, как его прозвали Мясником, он гордо носил это прозвище, отказавшись от своего имени.