Машину прокуратуры сопровождали две машины – ГАИ. Одна, обогнав «Волгу» у стадиона «Ермак», шла впереди. Вторая – сзади, обе с включёнными маячками. Время от времени на перекрёстках они включали звуковые сигналы, на улицах транспорт шарахался от них в стороны.
Подъехав к зданию прокуратуры, пассажиры из «Волги» вышли и, молча, направились к входу. Сотрудники ГАИ тоже вышли и встали возле своих машин. Заичкин по привычке сделал им рукой знак: ждать! Но, вспомнив, кто он теперь, отмахнулся с досадой: пошли вы…
В кабинете Андрей Андреевич не пригласил Заичкина сесть, а, молча, ткнул на первый стул, стоящий у приставного стола. На что тот сразу не среагировал, ещё не привык к полу жестам, к полутонам. Уже зайдя за стол и усаживаясь на своё место, Андрей Андреевич приказал:
– Садись! – Заичкин сел.
Викентий Вениаминович прошёл к окну, встал к нему, опершись в подоконник задом и скрестив руки на груди. Под его взглядом Заичкин поеживался.
– Пфу-пфу-пфу! – отпыхиваясь, произнёс Андрей Андреевич, – Ну и дела в нашем союзном королевстве. Скажи, Заичкин, как ты всё-таки попался?
– Как?.. Да хрен его знает, как? Глупо, непонятно, сумбурно. Кха!
– А зачем было сбегать, сопротивление оказывать?
– Не знаю, – закрутил он головой. – Ничего не понимаю.
– Ну, а как ты на бабу наехал? Сильно пьяным был?
– Кха… Да не то чтобы. С обеда ещё уехали на Китой, поддавали, кувыркались…
– С кем?
– Да с общаги на Московской, Вальку и Тоньку взяли. Помнишь, наверно?..
Андрей Андреевич кивнул и тут же поёжился от неловкости, он уже принял дистанцию между собой и Заичкиным и теперь не хотел с ним иметь ничего общего, даже общих знакомых, тем более в столь пикантных мероприятиях, когда-то их объединявших.
Чтобы сменить тему, на которую вольно или невольно вышел Заичкин, сказал:
– И перекрёсток-то вроде большой, хоть армейские манёвры проводи.
Заичкин к счастью последовал по его мысленному тропу. Заговорил:
– Вот-вот. Трамвай видел, пассажиров видел, а её не заметил. Как специально чёрт на машину толкнул. Правда, занесло маленько, – и примолк.
Хозяин и гость похоже не слушали его, на лицах отчуждённость и безучастность, даже презрение. Стало горько и стыдно: как быстро люди меняют своё отношение к тем, кто был недавно их товарищем, другом. Вспомнился Фомич – даже тот, на кого он надеялся, с кем связывает многое что из их общих интересов, и тот заложил, паскуда. А что ещё ожидать от него, когда их по другим делам раскрутят? – как намекали Феоктистов и Михалёв. А Фомич немало поработал над машинками ему подогнанными, и по его разнарядкам…
– Собственно, подробности вашего наезда нас не интересуют, – перебил его размышления Викентий Вениаминович, – теперь суду определять степень вашего преступления. Нас интересует, как вышел на вас Феоктистов?
– Так я уже сказал: не знаю, кхе…
Заичкин сидел вполуоборот к гостю, взъерошенный, подавленный.
– Ну, хорошо. Когда вы были в кабинете у следователей, кто там находился?
– Дак Мáлина, Бердюгин.
– Не заметили ли вы что-нибудь у них необычного? В руках, на столах?
Заичкин пожал плечами, напрягая память. Когда там было что-то замечать? Как обухом по голове: «Вы арестованы!..» И Мáлина там ещё. Все в мозгах перевернулось.
– Не торопитесь с ответом. Припомните. Может какие-нибудь предметы, скажем: цилиндр, коробки, футляры от чего-нибудь, может быть свёртки?
– Кха! Коробка была! – футляр от бинокля. Цилиндр! – оживился Владимир Васильевич, обрадованный тем, что, кажется, может быть чем-то полезным. Почувствовал это скорее подсознательно, и всё усилия направил на угождение, на стремление заработать хоть какие-то дивиденды на будущее. Живо реагировал даже на оттенки голосов.
– Так, хорошо. Какого цвета были эти предметы.
– Тёмные. Точнее, тёмно-коричневые. Нет, цилиндр был чёрный.
– Какой длинны?
– Как пинал или футляр от чертежей. Ну, как у студентов. Они потом с ними и ушли.
Викентий Вениаминович понимающе покивал и обратился к Андрею Андреевичу:
– Ну что, Андрей Андреевич, может, пригласим Светлану Ивановну?
Заичкин насторожился.
Андрей Андреевич потянулся к телефону.
– Аллё, Светлана Ивановна, хорошо, что тебя застал. Зайди ко мне.
Бросил трубку. Машинально пригладил волосы, поправил галстук. Пальцами отёр уголки рта, словно готовился к любовному свиданию.
Войдя в кабинет, Светлана насторожилась. Заичкин вызвал это чувство.
– Хорошо, что не ушла, – дружески заговорил шеф, – присаживайся, – показал на ряд стульев напротив Заичкина.
Мáлина, стараясь быть спокойной, прошла и села поодаль от Заичкина по другую сторону стола.
– Светлана Иванна, скажите, при аресте вот, Владимира Васильевича, что за предметы были у вас в футлярах? – спросил Андрей Андреевич.
«Андрей перешёл на «вы», – заметила она про себя, значит, серьёзное что-то происходит.
– Не знаю, о каких футлярах идёт речь, Андрей Андреевич?
– Кха! Да как же, Светлана Ивановна, – воскликнул Заичкин, и тут же под её взглядом пригасил голос. – Вы и доктор… Как же, он с одним, а вы с другим ушли.
От следователей не ускользнули заминка Мáлиной и ненавидящий взгляд, обращённый на Заичкина. Викентий Вениаминович смотрел на молодую женщину с интересом и восхищением. Она сидела к нему лицом, красивая и строгая: с таких женщин картины бы писать. Боже мой, чем ты занимаешься, Кент!..
– Светлана Ивановна, – сказал он участливо, – если это какой-нибудь секрет, то не говорите. Вы ведь не на дознании.
– Мне нечего скрывать. А если Заичкин имеет в виду предметы моей личной атрибутики, то могу перечислить, что в них было. Только, по-моему, этот перечень не для мужского уха.
– Однако Бердюгину вы его доверили, – улыбнулся гость.
– Не сам секрет, а ношу. Он любезный человек и в отличие от некоторых, не убивает женщин, а старается облегчить им их существование. Старается скрасить им жизнь.
– Так значит, это были ваши коробки?
Гость стоял перед окном, и лицо его немного затемнённое, по нему нельзя было уловить душевные и умственные движения. Светились глаза, ровные ряды зубов с одной золотой фиксой с правой стороны. И белела прядка волос над высоким лбом, тоже с правой стороны.
– Да, конечно.
– А вы не могли бы показать содержимое этих коробок?
– Вас интересует моё белье? – удивилась она.
– Ха-ха! В некотором роде…
– Ну, вы и скор!
Заичкин подхохотнул и тут же осёкся: человек у окна скребанул по нему взглядом. Гость подал Андрею Андреевичу знак головой: выпроводи этого!..
– Вот что, гражданин Заичкин, – и в шутку и всерьёз проговорил Андрей Андреевич, – можете быть свободным, в пределах, конечно, подписки о невыезде. Идите домой и больше уделите внимание молитвам. Замаливайте свой грех, может суд это учтёт при вынесении приговора.
– А прокуратура? – вырвалось у Владимира Васильевича.
Ответила Мáлина, лаконично и сдержанно:
– Вас, Заичкин, с учётом прежних грехов, раньше надо было судить. Зря я в своё время не возбудила против вас ходатайство, может быть, минула бы Кудряшкину роковая встреча с вами. Только под подлецов подобного рода статью ещё не придумали. Надеюсь, сейчас вы всё получите сполна.
У Заичкина задрожали губы, подбородок, лицо стало омерзительным, противным ей. Он хотел было что-то возразить Мáлиной, но Светлана, не сдержав гнев, процедила сквозь зубы:
– Во-он! Мразь!
– Ты… Вы… Не имеете право…
– Что?!. – выдохнула она, приподнимаясь.
Владимир Васильевич приподнялся, попятился от стола и в пол-оборота поспешил к двери, где тут же и скрылся. И никто его не окликнул, никто не остановил.
Мáлина осела на стул.
– Живёт же такое… – раздражённо проговорила она и, успокаивая себя, глубоко вздохнула
И тут же раздался раскатистый хохот гостя.
– Ха-ха-ха! Ну и Светлана Ивановна! Ай да молодец! Как она его, а?
Подхохотнул и Андрей Андреевич, до этого было растерявшийся, не ожидавший от Светланы подобного всплеска эмоций. И в присутствии куратора!
– Вот это да! Вот это прокурорский голосок. И как вы не судебный прокурор?
– Была она им, Викентий Вениаминович, – сказал Андрей Андреевич, – и не так давно.
– Да-а? – удивился гость. – И что же? Почему ушла?
Андрей Андреевич промолчал, давая возможность Светлане самой ответить. Но и она промолчала.
– Так что же случилось?
Светлана с неохотой ответила:
– Не ушла, а ушлú, – вздохнула. – Да что сейчас об этом? Что было, то было, закат догорел, как поётся в песне.
– Так, ясно, – сказал гость, поняв, что невольно и скорее не вовремя затронул деликатный вопрос и тему закрыл. – Вы что-то об этом, – кивнул на дверь, за которой скрылся Заичкин, – заговорили. Он что, ещё где-то наследил?
– Насмердил, так точнее, – поправила она гостя. И с горечью сказала: – Зима, холодина, люди в бедственном положении, спасать надо, а он сбежал. За помощью, якобы, выдвинулся. Даже не соизволил вернуться за ними. А вы хотите, чтобы он остановился и оказал помощь сбитому им человеку?..
Их разговор прервал телефонный звонок. Андрей Андреевич взял трубку.
– Андрей, – услышал он в наушнике.
– Слушаю вас, Яков Абрамович, – и, спохватившись, прикрыл трубку, понизил голос.
– Заичкина освободили?
– Да. Под подписку.
– Это ещё почему?
– Так он во всём признался, и показания свои подписал.
– Из него там Феоктистов выбил эти признания, и вы уши развесили.
– Нет, мы только что с ним у меня в кабинете говорили. Он всё подтвердил.
– Ну и ну… Ну и чудак на букву «М». А выяснили, как он попался?
– Пока нет.
– Вот что. Раз Феоктистов такой молодец, проследите-ка за ним. Узнай, какое дело он сейчас раскручивает? На что, так сказать, нацелился?
– Понял.
– Ну, раз понял, действуйте. Пока не будете иметь в руках этот аппарат, медвытрезвителя вам не выкрутить. Передай привет гостю. Будет что интересного, звони прямо домой. Пока. – В наушнике послышались короткие сигналы.
Андрей Андреевич кивнул и положил трубку.
У Светланы от телефонного звонка, в сознании как будто бы просветлело. На неё словно снизошло озарение.
«Яков Абрамович… Так вот кто тут правит бал! Пешки переставляет и рассчитывает ходы. Блатштейн, собственной персоной. А! Каково? Как я до сих пор не поняла? Вот от чьего имени вы, Андрей Андреевич, на тех судах передо мной выступали, с чьего голоса подпеваете. Вот кто вас тут за верёвочки водит, как марионеток…»
…Вспомнились давние телефонные звонки её теперешнего начальника.
– Света, ты, почему так пассивно на суде себя ведёшь? – спрашивал Андрей Андреевич приятельским голосом.
– Как пассивно? По-моему, нормально.
– Разве это нормально, давать всяким там трепаться не по делу в ходе судебного разбирательства.
– За регламентом следить дело судьи.
– А прокурора? Он-то для чего там? Он выдвигает обвинение и отстаивает его, а не выслушивает разных там демагогов.
– Демагогов? Вы имеете в виду общественного обвинителя Шпарёва? Так нет, человек по делу высказывается и очень даже с важными дополнениями. Надеюсь, суду они помогут.
– Твой Шпарёв, если хочешь знать, и есть демагог махровый и популист дешёвый. И чем больше ты будешь его слушать, тем больше он будет вводить тебя и суд в заблуждение. Ты поинтересуйся его производственной характеристикой, поговори с его руководством. И учти, за судом следят. От него, между прочим, будет зависеть твоя карьера.
– Спасибо, Андрей Андреевич, учту.
После суда был новый звонок.
– Ну что же ты наделала, Светик, а? – тоном глубокого соболезнования спрашивал Андрей Андреевич.
– Что случилось? – забеспокоилась она.
– Я ж тебя по-дружески предупреждал.
– Андрей Андреевич, я-то тут причём? Суд вынес решение.
– Но ты-то, ты, что там делала? Ну, как в детском саду, ей-богу. Светлана Ивановна, ваши необъективность и мягкосердечие вошли в противоречие с юриспруденцией. Мне остаётся только посожалеть…
…Так вот, оказывается, кто за комбинатовскими процессами следил! Вот с чьим мнением встало в противоречие её, хм, мягкосердечие. И когда успевает за всем: и жениться-разводиться, и следить за работой прокуратуры, за работой судов, и работать замом генерального директора такого громадного предприятия? Через Ультрафен что ли всё отслеживает?..
Андрей Андреевич, почувствовав на себе изучающий взгляд Мáлиной, улыбнулся.
– Наконец-то я вас чем-то заинтересовал, Светлана Ивановна?
– Да… Есть моменты. Но позвольте мне удалиться?
– Ну что же, пожалуй… – глянув на гостя, согласился он.
– И все же, Светлана Ивановна, – обратился с мягкой настойчивостью гость, – что это были за коробки, и куда вы их дели?
– Куда?.. Хм, – дёрнула она головой в удивлении. – Куда ваша жена привозит вещи из магазина?
Викентий Вениаминович примирительно улыбнулся.
– Не скажу. Просто не знаю, по причине отсутствия таковой.
– Вот и я вам не скажу, – в тон ему ответила Светлана, поднимаясь из-за стола.
Гость подхохотнул, но сказал с любезной учтивостью:
– Вы не обижайтесь, пожалуйста, Светлана Ивановна. У меня не было и в мыслях вас обидеть. – Приложил руку к груди и наклонил голову.
«А у кого?.. У Блата?» – настороженно подумала она, но улыбнулась галантности гостя. Какой-то он неуловимый, и напористый, и в то же время бесконфликтен, деликатен.
– До свидания, – попрощалась она и поспешила на выход.
Спешить, надо было спешить, чтобы застать Феоктистова. Тревога разрасталась в Светлане не на шутку.
Мужчины взглядами проводили Малину.
– По-моему, вы здесь недооцениваете кадры, – в голосе Викентия Вениаминовича прозвучали нотки иронии и сожаления. – Она мне всё больше нравится. У неё есть дети?
– Сын, лет шести-семи. Сейчас на лето к родителям увезла. Где-то под Зимой в деревне живут.
– Я подумаю, что для неё можно сделать. Возможно, заберу в область.
Андрей Андреевич почесал кончик тонкого носа, как бы потягивая его вниз.
– В принципе, баба она честная, – сказал он с сожалением. – Да вот выпустила два дела из рук, старик был очень ею недоволен.
– Какие дела?
– По Баяндаю и по Байкалу. Там и там были замешаны руководители комбината. Штрафы, частные определения… А это, как раз по нему. Вот он и взъелся на неё. Мол, девчонка, ей не место в прокуратуре. Перевели следователем… Кстати, когда грохнули её мужика, старик сам пытался к ней клинышки подбить. Бабёнка-то, вишь, какая…
– И что?
– Отказала, видать. Отстал. Наверно, другие, попокладистее увлекли. В управлении комбината их там всевозможных калибров и на любой вкус. Сами на него вешаются. Вот и даёт мужик копоти на старости лет. Какие сильно ломаются, на тех женится, а остальных так, ха-ха, топчет.
Викентий Вениаминович усмехнулся.
– Способный, видать, – прошёл к столу, сел и, прекращая разговор о персоне здесь не присутствующей, спросил: – Ну что у нас там? На чём мы остановились?
Андрей Андреевич посерьёзнел, перешёл к делу.
– Яков Абрамович предлагает узнать, какое дело Феоктистов сейчас крутит, и проследить за ним.
– И как же вы намереваетесь узнать о его делах? У него самого спросить?
– Зачем? У него начальник есть, – засмеялся Андрей Андреевич. Снял трубку телефона и набрал номер. – Привет, Моисеч!.. Ага, давно не виделись. Ну, как дела?.. Чем сейчас думаете заниматься после такого феноменального раскрытия? Феоктистов, наверное, уже на что-то или на кого-то нацелился? Он, похоже, в ударе, ха-ха!.. Он у тебя? Ну, тогда я попозже перезвоню. Нет, он мне не нужен. Не буду мешать, – положил трубку и сказал: – Граф у него.