Мария Николаевна Симагина после долгих размышлений все же решила рассказать мужу о ссоре между покойной Тишкиной и ветеринаром Бочкиным. Этим она слагала с себя всякую ответственность. «Если муж скажет, что надо сообщить следователю, так и сделаю, ну а если нет, то в случае чего отвечать будет он».
Приняв такое решение, она рассказала мужу все, как только он вернулся от Фёдоровых. Вопреки её ожиданиям, Михаил Антонович не стал возмущаться по поводу того, что жена подслушивает чужие разговоры.
– Я так и думал, – авторитетно заявил он, дослушав её рассказ. – Но ничего, следователь теперь выведет этого мерзавца на чистую воду.
– Значит, ты считаешь, что нужно ему все рассказать? – спросила Симагина.
– А как же, – удивился муж, – ведь ты пойми, Маша, убийство все-таки. Шутка ли.
– Так что, прямо сейчас идти?
– Нет, ты посиди пока, а я пойду и приглашу следователя на чашку чая.
Пока Симагины решали, что и как рассказать следователю, Попов допрашивал Анну Дмитриевну Тарасову.
Тарасова выглядела очень усталой, и большие круги под глазами отливали свинцовой синевой. Вряд ли она смогла заснуть в эту ночь.
– Я вас очень хорошо понимаю, Анна Дмитриевна, – мягко сказал Попов. – К такому привыкнуть очень трудно, а то и вовсе невозможно.
Тарасова молча кивнула. Минуту она смотрела куда-то в сторону, потом перевела взгляд на следователя и, стараясь, чтобы её голос звучал как обычно, произнесла:
– Если у вас есть вопросы, задавайте, а то у меня сегодня много дел.
– Когда вы в последний раз видели Тишкину живой? – спросил следователь.
– Примерно в половине двенадцатого.
– А что она делала?
– Ссорилась.
– С кем? – быстро спросил Попов, и глаза его лихорадочно заблестели. С Артамоном Матвеевичем Бочкиным.
– Вы слышали, о чем они говорили?
– Я подошла к ним, когда они уже ругались, и все слышала.
– Постарайтесь воспроизвести дословно.
Тарасова подробно пересказала разговор. Это заняло у неё не меньше пятнадцати минут.
– Как вы думаете, что она имела в виду?
– Я не знаю.
– А раньше вы замечали подобные ссоры Бочкина с убитой?
– Нет, не приходилось.
– Расскажите мне о козах.
Тарасова рассказала все.
– У кого первого пала коза?
– У Анны Петровны Дочкиной.
– Это высокая женщина с проседью, лет пятидесяти? – спросил Попов.
– Да, это она.
– Так-так. Анна Дмитриевна, а как, по-вашему, отчего случился такой падеж?
Тарасова пожала плечами:
– Некачественные продукты, инфекция, откуда мне знать?
– Все это не очень убедительно, – с сомнением покачал головой Попов.
– Я, однако, больше ничего вам сказать не могу. Разве все дело в Шельме.
– В ком, в ком? – так и подскочил Попов.
– В Шельме. Это наша местная ведьма, кликуша, называйте, как хотите, – и Тарасова быстро нарисовала следователю образ Шельмы.
– Да, неприятная старуха, – посочувствовал он. – А что, всегда выходит по ее?
– Не поручусь, что всегда, но очень часто.
– Когда вы пришли на автолавку? – продолжил допрос Попов.
– Примерно в половине второго.
– Припозднились, – заметил он, – Мне сказали, что фургон приходит в час.
– Совершенно верно, но у меня были дела, вот я и задержалась.
– И часто вы так задерживаетесь?
– Да обычно нет. Стараюсь приходить заранее.
Попов кивнул и задал новый вопрос:
– Постарайтесь вспомнить, кто и в каком порядке уходил с остановки. Подумайте хорошенько, не спешите.
Но Анна Дмитриевна ответила сразу, казалось, она ждала этого вопроса.
– Когда я подходила к остановке, я встретила уже возвращавшуюся Симагину, она, скорее всего, была первой.
– Так, а дальше?
– Потом брала Цепкина, после неё Дочкина, Арсеньева, Фёдоров, – и она назвала еще несколько фамилий, – а потом, – сказала она, – появилась Шельма.
– Как? – опешил следователь.
– Взяла и пришла, – сухо ответила Тарасова, не преминув в красках рассказать о появлении Шельмы. – Я просто взбесилась, готова была ее убить, – взволнованно вспоминала Тарасова. – Не знаю, что на меня тогда нашло.
Попов некоторое время молчал, потом сказал:
– Да, неприятная история. Где, вы говорите, она живет?
– На хуторе, в лесу.
– Так-так. Ну хорошо, заканчивайте рассказ.
– После этой жуткой сцены, – продолжила Тарасова, – ушел Дудкин, потом Терентьев, после Синицкие, Евсеевы, Люберин, Сапфирова, Смоленков, Дроздовы, Цепкина.
– Постойте, – перебил её следователь, – вы, кажется, говорили, что Цепкина брала второй.