Очень послушные дамы в салоне и Амазонки, понимаете ли
Очень послушные дамы, очень послушно сидели в креслах маникюрного салона. А что? Такие приказы выполнять, прям очень даже приятно. И себя пай девочкой чувствуешь, и всё идет по плану.
Кнопка о чём-то усиленно думала. По её конопушечной мордашке сильно бегала сила мысли, рвущаяся наружу.
– Слушай, Льдинка, я всё никак понять не могу, почему ты сейчас позволила себя поймать?! Ты же столько лет никому в руки не сдавалась! С тех пор как Ганс Христиан твою учительницу растаял, ты …ПОЧЕМУ СЕЙЧАС?!
Льдинка задумчиво смотрела в окно, выходящее на широкую, красивую площадь, красивого городка, молча, смотрела. Потом вздохнула…
– Как бы тебе объяс…
Её ответ был прерван ужасающим грохотом, топотом, очень похожим на то, что откуда-то совершенно случайно уронили тонну роялей, и всё в одну точку разом.
Ибо к грохоту присоединился рев. Нет, не такой, как Льдинка тогда ревела, а победно горнистый. Очень победный, очень горнистый. Громкий оглушающее.
Здание вздрогнуло. Инструменты посыпались. Руки у мастеров задрожали вместе с клиентками и мастерами. И только высочайшее, магическое мастерство помогло мастерам не оттяпать ноготки дам вместе с пальчиками. Случайно. А не только кутикулы.
Кутикулы тоже оказались в порядке.
А все, и мастера, и клиентки, как-то разом, телепортически, оказались под столами, креслами, стульями. Или за ними. От габаритов всё.
Через пару мгновений грохот и рев стих. Здание перестало плясать.
Из-под…кресла? Вроде да, не упомню, сама напугалась, выглянул первый любопытный нос. И глаза. Нет. Глазищи!
– Шшшшттоооооо это было?!
Прошипели глаза почти беззвучно. Почему глаза? Так ничего же не видно было больше. Даже нос спрятался обратно, во избежание.
Распахнулась дверь салона, и послышался голос:
– Эй, есть тут кто живой? А места на маникюр есть?
Второй его перебил:
– Дракоша! Ты опять всех распугал! Сколько можно тебе твердить, что не надо, вот не надо в центр площади ТАК плюхаться! А ты всё по своему! Как нам теперь на маникюр попасть?!
За их спинами послышался виноватый голос, рокочущий:
– Ну,…я….я…эээээ…
– Что э?! Что мэээээ?! Где они все теперь?!
– Я тихонько хотел, не рассчитал…хотел как лучше, чтоб вам поближе…
– Ага, – скепсис сочился из первого голоса смолой срубленной сосны, – а получилось как всегда! И что нам теперь, в соседнее царство порхать?! Так ты и там всех распугаешь! Эх!
Нос высунулся обратно. Поводил со стороны в сторону. Глаза сфокусировались на дверях.
В дверях стояли очень красивые девушки. За их спинами маячила толпа из таких же.
А за ними…ох, за ними…нос попытался улизнуть обратно, но любопытство не дало.
За ними стоял огромный, очень красивый, но очень ужасающий в своем объеме и красоте драконище.
Нос потянулся было выйти на свет божий, но его явно ухватили за пятку, и прошипели:
– Стой! Ты куда?! Сейчас всех зажуют!
Дракон очень по-детски, как-то совсем обиженно всхлипнул:
– Да надо оно мне больно?! Вас с вашим макияжем, татуажем и прочим ажиотажем, если сжевать, потом начнется несварение! Всего меня.
Ещё и до запора мысли, диареи речи докачусь! Надо оно мне?!
Девы зашикали на него во все свои голоса, хорошо так зашикали, как будто сосны морским бризом закачались, и верхушками об облака начали стукаться:
– Ты!!! УЖЕ ВСЕХ ПЕРЕПУГАЛ!!! ЕЩЁ И ОБИДЕТЬ РЕШИЛ?! Ну, всё! Придется тебе нам курс маникюра, татуажа, массажа, пирсинга и тату оплачивать. Обучающие! Будешь знать.
Мало тебе нас?! Ещё и учительниц будешь наших терпеть! Знай наших!
Совсем зашуганный, перепуганный дракон, поджал хвост и крылья, умоляюще поднял бровки, и выдавил из пасти:
– Девоньки, простите неразумную летучую ящерицу! Да я ж …я всё сделаю!! Только может уже достаточно женского народонаселения на квадратный метр нашей пещеры?
Не пора ли уже мужским полом разбавить?
– ДА! Пора! А кто всех женихов забраковал? Да по своим весям разогнал? А неоманикюренные как мы сможем их, парней поймать, пленить и удержать?
Этого уже подстольные, подстульные, подшкафные и прочие спрятавшиеся не выдержали.
Гогот раздался на весь салон, риск вылетевших стекол усилился.
Дракон окончательно смутился. Вновь явившиеся девы обрели надежду на оманикюривание.