Бао-гун торжественно завершает брачный обряд. Гунсунь Цэ нападает на след важного преступника
Итак, Бао Син благополучно вернулся в Кайфын[26], передал господину письмо от родителей и сказал:
– Батюшка и матушка ваши здоровы. На радостях подарили мне пятьдесят лян серебра, как только узнали, что вас назначили правителем области. А ваш старший брат и его супруга велели передать вам старинное зеркальце, которое вы когда-то нашли в колодце.
С этими словами Бао Син протянул господину небольшой сверток, но Бао-гун велел его убрать, даже не развернув.
– Дома я прожил всего день, – продолжал рассказывать Бао Син, – и отправился в Иньицунь. Господин Ли обещал вскорости привезти барышню. Он тоже подарил мне пятьдесят лян серебра и дал для вас письмо.
Узнав из письма, что не позднее ближайшего месяца госпожа Чжан с дочерью приедут в столицу, Бао-гун распорядился приготовить для них жилье.
Через несколько дней они и в самом деле приехали.
Мы не станем рассказывать о том, как прошла свадьба Бао-гуна, как являлись к нему чиновники с поздравлениями. Заметим лишь, что среди приданого Бао-гун обнаружил небольшой таз с двумя отверстиями, – «таз прошлого и настоящего», – назначение которого было ему непонятно.
Однажды к Бао-гуну явился крестьянин лет пятидесяти с жалобой, что его несправедливо обидели.
– Как тебя звать? Кто обидчик? Рассказывай, – приказал Бао-гун.
Крестьянин низко поклонился.
– Зовут меня Чжан Чжи-жэнь, я из деревни Цилицунь. Мой брат Чжан Ю-дао, мелкий торговец, живет неподалеку от меня. Пошел я его как-то навестить и вдруг узнаю, что он уже три дня как умер. Спрашиваю его жену: отчего умер брат? Почему мне ничего не сказали? Она отвечает: «От сердечной болезни умер. А сообщить было некому. Я ведь одна!» Не поверил я ей, пожаловался в уезд и попросил осмотреть умершего. Осмотрели, но никаких следов насильственной смерти не обнаружили. Воспользовавшись случаем, его жена заявила, что я оскорбил ее подозрением, и начальник уезда велел дать мне двадцать палок. Так я и ушел ни с чем. Но подозрения не давали покоя, и я решил обратиться к вам.
– Твой брат когда-нибудь болел? – спросил Бао-гун.
– Нет, господин, не болел.
– Когда вы виделись в последний раз?
– Вообще-то мы с братом жили дружно и часто встречались. А тут смотрю, нет его и нет. Целых шесть дней не был. Дай, думаю, проведаю его, а он, оказывается, уже три дня как умер!
Бао-гун принял жалобу, велел арестовать жену умершего и удалился в кабинет. В это время вошел привратник с письмом и доложил:
– Какой-то человек просит его принять.
Письмо было от Ляо-жаня. Настоятель рекомендовал взять на службу талантливого ученого.
– Меня зовут Гунсунь Цэ, – представился гость после взаимных приветствий. – Несчастье привело меня в храм Великого министра. Настоятель Ляо-жань милостиво меня принял и дал письмо к вам.
Посетитель понравился Бао-гуну, но только они завели разговор, как появился служитель:
– Арестованная доставлена.
Бао-гун перепоручил гостя заботам служителя, а сам вышел в зал, занял судейское место и распорядился ввести арестованную. Женщина легко и грациозно опустилась на колени, без малейших признаков страха или волнения. На вид ей было лет двадцать.
– Ты и есть жена Чжан Ю-дао – урожденная Лю? – спросил Бао-гун.
– Да, я урожденная Лю, жена торговца Чжан Ю-дао.
– От какой болезни умер твой муж?
– Муж вернулся домой в первую стражу, поужинал и лег спать… А во вторую стражу слышу: стонет и жалуется на боль в сердце. Что я ни делала – не помогло. Так он и умер.
Женщина заплакала. Бао-гун стукнул молотком по столу:
– Отчего умер твой муж? Отвечай!
– Господин, я уже сказала, что он умер от сердечной болезни.
– Почему же ты не сообщила о его смерти брату? Говори правду – не то буду пытать!
– А как сообщить? Я ведь одна в доме! Да и боязно мне было звать его!
– Это еще почему? – допытывался Бао-гун.
– А потому что он еще при жизни мужа вечно ко мне приставал. Вот и в последний раз – пришел, узнал, что брата уже нет в живых, нет чтобы заплакать, снова начал приставать ко мне. Насилу выпроводила! Он обозлился и пожаловался в уезд: мол, брат не своей смертью помер. Ну, разрыли могилу, обследовали мертвеца, ничего не нашли и дали клеветнику двадцать палок. Так он теперь к вам пришел жаловаться! Видите, сколько на бедную вдову бед свалилось! Заступитесь же хоть вы за меня, господин!
Женщина снова заплакала. Говорила она до того складно, что Бао-гун даже задумался.
– Выходит, возвели на тебя напраслину? – сказал он наконец. – Ладно, иди! О моем решении узнаешь через три дня.
Лю вышла, а Бао-гун вернулся в кабинет и дал Гунсунь Цэ прочесть ее показания.
– Подозрения Чжан Чжи-жэня, пожалуй, не лишены оснований, – проговорил ученый. – Женщина хитрит и не признается, если вы каким-либо иным путем не установите истину.
– Что же предпринять? Ума не приложу!
Движимый желанием помочь Бао-гуну, Гунсунь Цэ тотчас встал:
– Если разрешите, я переоденусь и тайно произведу расследование.
– Буду весьма вам благодарен.
По требованию Гунсунь Цэ Бао Син принес короб для лекарств, дощечку с надписью, какие носят лекари, шелковые туфли и чулки. Гунсунь Цэ переоделся, незаметно вышел из ямыня и направился в Цилицунь. Весь день бродил он по деревне и ее окрестностям, но так ничего и не обнаружил. Время было позднее, и пришлось отправиться в обратный путь.
В селении Юйлинь Гунсунь Цэ решил заночевать, поскольку до Кайфына было еще далеко, и зашел в первый попавшийся трактир.
Не успел он сесть за стол, как во двор ввалилась целая толпа людей – кто пеший, кто верхом. Толстый смуглолицый коротышка стал размахивать руками и кричать:
– Эй, кто тут есть? Живо выметайтесь вон!
– Погоди, четвертый брат, зачем шуметь? – удержал его стоявший рядом человек и обратился к хозяину постоялого двора:
– Нас много, хозяин. В двух комнатах, пожалуй, будет тесно.
Пришлось хозяину подняться наверх, к Гунсунь Цэ.
– Не сочтите за обиду, почтенный господин, но я попрошу вас перебраться в восточный флигель. Эту комнату придется отдать другим постояльцам.
– Хорошо, я перейду, – согласился Гунсунь Цэ.
Его комнату заняли уже известные вам Ван Чжао, Ма Хань, Чжан Лун и Чжао Ху со своими слугами.
Между тем Гунсунь Цэ успел уже выпить целый чайник вина, а закуски ему все не подавали. Вдруг до него донесся громкий голос:
– Боюсь, что он на нас в обиде и не примет. Что мы тогда станем делать, братья?
– Не бойся, брат, – послышался другой голос. – Не такой человек Бао-гун, чтобы нарушить слово!
Тут Гунсунь Цэ не вытерпел, вышел из своего флигеля и обратился к говорившим:
– Простите, господа, вы, кажется, направляетесь в кайфынский ямынь? Могу вас представить, если желаете!
Четверо молодцов встали, а главный из них, огромного роста, обратился к Гунсунь Цэ:
– Кто вы, уважаемый? Присаживайтесь к нашему столу, побеседуем.
– Я служу в кайфынском ямыне, – сказал Гунсунь Цэ. – Нынче господину попалось одно запутанное дело, и я тайно провожу расследование. Счастлив, что встретил вас!
Они проговорили почти до третьей стражи, а потом улеглись спать.
Если хотите знать, как на следующий день четверо молодцов прибыли в Кайфын, прочтите следующую главу.