На улице снова лил дождь, и дорога окончательно раскисла. Шагая по слякоти и прыгая через лужи, Ханна двинулась обратно в направлении деревни. Улучив момент, она с радостью покинула этот странный домашний храм, оставив в нем Эллу после того, как та дала твердое обещание присоединиться к Ханне по окончании прощальной церемонии. Вспоминая о недавнем ритуале, она приостановилась и поежилась, изо всех сил пытаясь стряхнуть с себя чувство какой-то неясной тревоги. Посмотрев в сторону дома Эллы, она немного помедлила, а потом решительно пошла вглубь деревни.
Ханна успела постучать дважды, прежде чем дверь отворилась и в проеме показался Виктор. Он был явно изумлен.
– Ты что же, шла за мной?
– В Дании у меня репутация чуть ли не сталкера.
Виктор снова удивленно поднял бровь.
– Не хочу показаться невежливым, но сейчас я весьма занят.
Ханна попыталась заглянуть поверх его плеча внутрь дома. По всей видимости, полицейский участок располагался вовсе не в общественном здании – это было частное жилище Виктора, о чем свидетельствовала табличка на двери. Пол в комнате был весь завален игрушками. Проследив взгляд Ханны, Виктор расправил плечи, стараясь заслонить беспорядок.
– Пойдем ко мне в кабинет. Это там.
– В вашей спальне или в детской?
Без тени улыбки Виктор слегка пожал плечами и сделал жест рукой, показывая, что им нужно выйти из дома. Он прикрыл входную дверь, однако Ханна все же успела заметить мелькнувший на кухне женский силуэт. Жена Виктора? Выйдя на улицу, полицейский в штатском провел ее в небольшой кабинет с отдельным входом. Полицейский участок. Ханна решила, что все здесь напоминает ей унылый офис риелтора из плохого американского фильма. В золотом сечении помещения стоял письменный стол из какого-то неопределенного вида дешевого дерева, на нем – пыльный стационарный компьютер, сваленные в беспорядке стопки бумаг и коврик для мышки с фотографией двух детей. По всей видимости, Виктора. У стола примостилось офисное кресло из кожзаменителя на четырех крохотных колесиках, а рядом – книжный шкаф с торчащими из него красными скоросшивателями. На стене висели карта местности и почти пустая доска объявлений. В общем и целом вся обстановка здесь производила, прямо скажем, отнюдь не лучшее впечатление.
– Какой уютный кабинетик, – соврала Ханна и засунула руки в карманы пальто, пытаясь принять самый беспечный вид.
– Так чем я могу помочь?
Сразу к делу? Что ж, ладно-ладно. Виктор стоял, скрестив на груди руки.
– Я тут кое-что подумала насчет Тора. Когда он получил тот удар по затылку – до или после смерти?
Бровь Виктора поползла вверх. Ага! Значит, он не заметил шишку. Бровь приняла прежнее положение.
– Я уже говорил тебе, что не могу давать комментарии по делу.
– Может, он ударился, когда упал в воду?
Виктор неловко переминался с ноги на ногу, явно желая задать какой-то вопрос, но не решаясь на это по причине своей неосведомленности. Ханна решила ему помочь:
– Справа за ухом у него кровоточащая ранка и шишка. Может, он стукнулся головой о камень, когда падал в море, а может, уже позже, плавая мертвым в воде, поранился о какое-нибудь бревно, лодку или что-то в этом роде.
Ханна выдержала паузу. Внимательно посмотрела на Виктора, тот стоял, кусая губы. Красивый мужчина. Но вот какой он полицейский? За те секунды, пока длилось молчание, оба успели успокоиться, после чего Ханна снова заговорила:
– А может, кто-то ударил Тора сзади по голове, и он упал в воду и утонул.
Виктор опять изменил позу, однако не стал комментировать ее теорию. Но Ханна не унималась:
– Ты как думаешь?
Виктор напряг скрещенные на груди руки, как будто это была смирительная рубашка.
– Думаю, тебе стоит прекратить разыгрывать из себя частного детектива и позволить мне самому делать свою работу.
– Ты что же, делал свою работу, когда позволил выставить на обозрение всей деревни труп мужчины, которого, быть может, убили? Каждый, включая и возможного убийцу, вполне мог сделать с ним что-то, чтобы уничтожить улики.
Ханна распалялась все больше и больше, радуясь, что время от времени ей все же доводилось видеть отрывки из тягомотных британских детективных сериалов. Виктор нахмурился. Вполне очевидно, что дело это крайне необычное, и если говорить о протоколе, то он уже успел его нарушить.
– Я уже говорил, что жду судмедэксперта. Он уже скоро будет здесь.
– А почему вы с ним встречаетесь не в доме семьи Тора?
Заметно было, что сказанное Ханной задевает его профессиональную гордостью. Виктор потер лоб.
– Я не хотел их лишний раз нервировать. Ну, а теперь тебе пора.
Как будто сбросив с себя пресловутую смирительную рубаху, он помахал рукой ей на прощанье. Лоб его покрылся капельками пота. Ханна, между тем, и не думала уходить.
– Послушай, я вовсе не думаю критиковать твою работу, просто хочу помочь. Может, если обменяться информацией, нам легче будет понять, что же на самом деле произошло?
Виктор хмыкнул, то ли неуверенно, то ли высокомерно, и изобразил на лице терпеливую улыбку.
– Прошу прощения, но лишь из-за того, что ты заметила ранку на трупе Тора, я не собираюсь делиться с тобой чем бы то ни было. Я абсолютно серьезно советую тебе держаться подальше от всего этого. Нет, советую – неверное слово. Я приказываю тебе не соваться в это дело. Возвращайся к своей писанине и позволь мне выполнять мою работу.
Виктор открыл дверь и кивком головы указал на выход. Но Ханна не сдавалась:
– Ты говорил, это Эгир вытащил его из воды?
Виктор устало вздохнул.
– Больше никаких комментариев.
– Но разве это не странно? Я имею в виду, что именно отец обнаружил своего сына утонувшим. Он что, его искал?
Виктор не ответил. Лишь бровь его сперва поднялась, а затем опустилась. Ага, так значит, Виктор не спрашивал Эгира о том, что он там делал, когда нашел собственного сына.
– Прошло всего-навсего шесть часов. Родители все еще не отошли от горя. Да ты сама их видела.
Шесть часов. Разумеется, Ханна не была специалистом в области криминологии, однако, по ее мнению, шесть часов – это была целая вечность. За это время возможный убийца способен был несколько раз уничтожить все свои следы. Разумеется, если какое-то преступление вообще имело место. Она решила попытаться снова:
– Но ты, должно быть, все же разговаривал с ними. Установил, как Тор провел свои последние часы?
Виктор снова вздохнул, в его намерения явно не входило продолжать этот разговор. Быть может, он хотел тем самым показать, что не так уж плохо справляется со своей работой. Ханна попыталась надавить:
– Видимо, у тебя все же были подозрения, что речь идет о криминале, коль скоро ты говорил о смерти Тора как о «деле». И в доме у них ты был не ради того, чтобы оказать уважение и разделить скорбь с его родителями. Ты побывал там, чтобы поступить так, как поступил бы на твоем месте любой хороший полицейский: поговорить с родными и друзьями и попытаться составить себе представление обо всех обстоятельствах случившегося.
– Никто не сказал ничего полезного.
Ага! Стало быть, Виктор падок на лесть. Ханна добавила масла в огонь:
– А ты проницательный. Тебе же наверняка удалось выяснить то, чего я не смогла.
Трюк подействовал. Чуть помедлив, Виктор закрыл дверь и повернулся к ней. Взгляд его стал доверительным.
– Тор не умел плавать. Все в деревне это знали. У него была водобоязнь, и он никогда бы не смог стать рыбаком. Для отца это было огромным разочарованием.
– А сам Эгир рыбак?
Виктор кивнул.
– Тор никогда не подходил к воде. Это большая проблема, когда живешь у моря и за счет моря, как все мы тут.
– Но вчера вечером он все же подошел?
Виктор снова утвердительно наклонил голову.
– Он был пьян, здорово поругался со своим другом Йонни и от него отправился в сторону дома. Йонни был последним, кто видел его в живых.
Ханна задумалась.
– А этот Йонни, он как? Полагаю, здорово убивается?
Прежде чем продолжать, Виктор слегка помялся, по-видимому взвешивая все «за» и «против». Затем, решившись, поднял на Ханну свои лучистые, цвета северного сияния, голубые глаза.
– Со вчерашнего вечера Йонни исчез.
В этот момент раздался стук в дверь.
Не дожидаясь разрешения, в кабинет заглянула какая-то женщина. Она не видела Ханну и обратилась прямо к Виктору:
– Læknirinn er kominn[18].
Виктор кивнул. Удерживая дверь за ручку, женщина, будто впервые видя, придирчиво оглядела Ханну с ног до головы. Бог знает, кого она в ней увидела? Не первой свежести спившуюся писательницу, любовную соперницу, иностранку? Ханна также попыталась рассмотреть женщину. Ей показалось, что та увидела в ней нечто четвертое. Вот только что?
– Моя жена Маргрет.
Маргрет резко, почти по-военному, выбросила руку вперед для приветствия. Ханна приняла ее ладонь в свою, рука у Маргрет оказалась нежной и в то же время твердой. Как морда только что родившегося теленка.
– Ханна.
Маргрет слегка пожала ладонь Ханны. Сестринское приветствие или же какое-то предупреждение? Ханна внимательно рассматривала Маргрет. Да, с женой Виктору явно повезло. Маргрет едва ли могла появиться на обложке какого-то модного журнала – для этого она была не слишком броской и слегка угловатой. К счастью. Ханне был ненавистен господствующий ныне идеал женщины, эдакой «фу-ты ну-ты сладенькой дерзкой красотки», когда худеньким женщинам с огромной грудью и чрезмерным макияжем воспевают дифирамбы за поедание ими низкоуглеводных булочек и следование моде до и после родов. Маргрет была другой. Темные волосы, заплетенные в спускающуюся по спине толстую косу, высокие скулы, обрамляющие яркие карие глаза, взгляд которых по своей требовательной настойчивости в точности повторял взгляд Ханны. Маргрет была высокой, хотя и несколькими сантиметрами ниже Ханны, тело ее выглядело сильным и гибким, как будто состоящим из постоянно переливающейся вулканической лавы.
– Извини, но теперь мне надо идти, да и тебе тоже пора.
Виктор снова сделал жест, свидетельствующий, что ее визит закончен, однако Ханна никак не могла упустить возможность встретиться с врачом, которому предстояло производить вскрытие тела. С присущей ей изобретательностью она сделала вид, что готова на компромисс:
– Могу я воспользоваться вашим туалетом? Мне действительно очень, очень нужно.
Черт! Ханна огляделась. Выдержанная в кремовых тонах ванная комната, крючки с фигурками диснеевских персонажей, на которых висят детские полотенца с капюшонами, красный пластиковый табурет наполовину задвинут под умывальник. Она облокотилась на подоконник и взглянула в окно. Вот дерьмо! План был вовсе не таков. Ее проводили в туалет, так и не представив предварительно врачу. Виктор и доктор прыгнули в автомобиль и покатили в сторону дома Тора. Ханна задумалась. Ей нужно во что бы то ни стало держаться на шаг впереди всех в расследовании, получить те сведения, которыми еще не обладает Виктор. Сделать его зависимым от нее. Так и не воспользовавшись туалетом, она спустила воду, открыла и закрыла кран рукомойника и вышла. На кухне она обнаружила Маргрет, та сидела на кухонном столе и курила сигарету, выпуская дым в открытое окно. Вокруг нее в беспорядке громоздилась грязная детская посуда, по-видимому, оставшаяся после обеда, на полу лежала изготовленная из дерева, сломанная железная дорога.
– Прекрасно знаю, что мне не следует курить – рак легких у детей и все такое. Но это единственное удовольствие, которое я себе позволяю.
Маргрет сделала глубокую затяжку и выдохнула, наполнив кухню облаком табачного дыма. Ханна снова посмотрела на нее. Совсем не похожа на исландскую версию Мэри Поппинс. Скорее какой-то персонаж из фильма режиссеров французской новой волны. Не Годара, нет. Она выглядела в гораздо большей степени утомленной суровой повседневностью жизни. Быть может, Трюффо. Да-да, она вполне могла быть героиней фильма Трюффо «Женщина напротив»[19].
– Можно мне тоже?
Ханна показала на пачку сигарет. Маргрет слегка удивленно кивнула, но тут же улыбнулась, как будто была довольна, что не придется грешить в одиночку. Ханна прикурила и облокотилась о переплет окна.
– Ну и как же тебя угораздило стать няней?
– А почему бы и нет?
Ханну поразил моментальный ответ. Что ж, ладно. Почему бы и нет? Вот так, просто. Почему бы и нет?
– Могла выбирать: либо это, либо работа в баре.
– Я бы, наверное, предпочла работать в баре.
– Может, у тебя алкоголизм?
Маргрет прямо, без тени иронии посмотрела в глаза Ханне. Ханна внезапно ощутила странную потребность быть искренней с этой незнакомой женщиной – да и с самой собой.
– Вообще-то да, что есть то есть.
– Ну и что, чувствуешь себя от этого счастливее?
Ханна на мгновение задумалась.
– Ненадолго.
Маргрет кивнула, как будто прекрасно понимала, что в этом нет ничего необычного или постыдного. Она взглянула в окно, как будто стараясь высмотреть что-то вполне определенное. Похоже, так и не увидела.
– Ужасно жаль Тора.
Ханна сделала глубокую затяжку и насторожилась.
– Ты хорошо его знала?
Маргрет неопределенно пожала плечами, что могло означать как «да», так и «нет», потушила сигарету и прикрыла окно. У Ханны возникло такое чувство, будто хозяйка дома что-то недоговаривает.
Ханна увидела, что Маргрет начала очищать посуду от остатков еды и складывать ее в посудомоечную машину.
– Мне нужно немного убраться, пока дети не проснулись.
Ханна тоже потушила сигарету.
– Извини, не хочу больше отнимать у тебя время. Я только хотела кое о чем спросить: ты знаешь, где живет Йонни?
Женщина-вулкан повернулась к ней:
– Не стоит тебе соваться во все это. У нас в деревне есть свои тайны, которые лучше оставить в покое.
Ханна почувствовала, что прямо сейчас умрет от любопытства.
– Что ты имеешь в виду?
Маргрет сделала вид, что очень занята – отскребает остатки еды от тарелки, которую еще надо было сполоснуть в мойке.
– Мне действительно нужно поскорее это закончить.
– Но у тебя ведь есть адрес Йонни?
Маргрет на мгновение прервала свое занятие:
– Говорю же тебе, будешь совать свой нос куда не надо, его тебе просто-напросто отрежут.
Но унять Ханну было нелегко:
– Уверена, он снова отрастет. И все же будь так добра, скажи, где живет Йонни?