8

Ханна ощутила знакомую духоту питейного заведения еще до того, как дверь в «Браггин» распахнулась. Вслед за своим новым другом она прошла в темный кабачок и слегка разочарованно осмотрелась по сторонам. Коричневые цвета интерьера, помимо барной стойки здесь было всего два застеленных потертой клеенкой столика, на них вазочки с искусственными цветами и пепельницы. Вокруг столиков белые пластиковые стулья. За одним столом сидели несколько обветренных местных жителей, которые, вероятно, когда-то были рыбаками, а теперь больше всего напоминали давно уже махнувших на себя рукой людей. Стоявший у игрального автомата толстяк относился к тому же типу уставших от этой жизни бывших рыбаков. Посреди бара стояла женщина лет пятидесяти с лежащей у ее ног собакой и оживленно беседовала о чем-то с барменом. Судя по тону, речь шла о том, что ее весьма волновало. У слушавшего ее бармена вид был невообразимо скучный, как будто он слышал эту историю уже тысячи раз, как наверняка и обстояло дело. Лишь один из присутствующих здесь выпадал из типичного кабацкого пасьянса. За стойкой бара сидел темноволосый мужчина приблизительно одного с Ханной возраста, и многие, вероятно, назвали бы его слишком красивым или слишком аккуратным и ухоженным, чтобы зависать в подобном заведении с утра в среду. Мужчина читал книгу, Ханна разглядела, что перед ним на стойке стоит стакан колы. Деревенский дурачок поприветствовал бармена и, добавив к купюре Ханны еще несколько своих, взял себе пиво. О Ханне он уже успел позабыть и присоединился к компании разочаровавшихся в жизни бывших рыбаков. Ханна взгромоздилась на один из высоких барных стульев по соседству с любителем колы. Оторвавшись от книги, он обратился к ней по-английски:

– Туристка?

Ханна кивнула.

– Из Дании?

– Да, а что, так заметно?

– Просто догадался. Думаю, ты бы вполне могла сойти за исландку.

– Почему?

– Сложно сказать… Может быть, волосы. Или суровый взгляд.

Ханна посмотрела на него, суровости во взгляде у нее явно прибавилось – она ненавидела, когда ее анализировали мужчины, особенно те, с которыми она впервые встретилась. «Ты такая-то и такая-то». Как будто они действительно могут кого-то просчитать. Но с этим любителем колы дело обстояло несколько иначе – он не вызывал у нее раздражения. Мужчина махнул бармену, который, по-видимому, был весьма рад поводу отделаться от болтливой владелицы собаки. Скосив глаза на стакан своего нового собеседника, Ханна подавила в себе утреннее желание выпить красного.

– Пожалуйста, минеральную воду.

Получив бутылку минералки, она расплатилась и наполнила стакан. Мужчина с любопытством взглянул на нее.

– Почему из всех возможных мест на земле ты выбрала для отпуска именно это? В такое время года у нас редко бывает много туристов.

Ханна замялась. У нее не было ни малейшего желания обсуждать свой проект с кем-то еще из местных, рискуя услышать очередные плодотворные идеи. А может, как раз в них-то она и нуждается? В конце концов, вовсе не обязательно врать.

– Я приехала сюда писать книгу.

– Вот как? Стало быть, ты писательница?

Ханна услышала в его голосе нотки восхищения. Слегка приосанившись, она кивнула.

– Что за книгу?

Любитель колы захлопнул собственную книгу и сосредоточил все свое внимание на Ханне. Та сделала глоток воды с пузырьками, чувствуя, что не готова выступать в качестве автора детективов. С другой стороны, ей вовсе не хотелось рассказывать всю историю, почему с интеллектуальной литературы она решила переключиться на криминальные сюжеты. Она решила преподнести самую короткую версию:

– Вообще-то я пишу короткую прозу, но сейчас решила поэкспериментировать с криминалом.

Мужчина внимательно посмотрел на нее.

– Поэкспериментировать с криминалом? Тогда мне, наверное, следовало бы тебя арестовать.

Ханна вопросительно взглянула на него.

– Я местный участковый инспектор. Виктор.

Он протянул Ханне суровую руку закона, которую та пожала.

– Ханна.

Она кивком указала на его джинсы и хлопчатобумажную рубашку.

– Ты что, под прикрытием?

Виктор рассмеялся, чуть не подавившись колой.

– Трудно работать под прикрытием в деревне, где все тебя знают. Просто я еще не на службе.

Виктор взглянул на часы. Это не был рутинный привычный жест. Похоже, он действительно забыл о времени.

– Если ты собираешься совершить преступление и скрыться, советую сделать это в ближайшие тридцать две минуты.

– Ты что же, единственный полицейский в деревне?

Виктор кивнул. Ханна так и не поняла, считает ли он это тяжким бременем или же предметом гордости, возможно, и то и другое.

– А те преступления, которые происходят вне твоего рабочего времени, ты не расследуешь?

Ханна почуяла шанс зацепиться за какую-нибудь стимулирующую вдохновение криминологическую идею. Виктор добродушно ухмыльнулся:

– Разумеется, я пытаюсь отслеживать все, что происходит, но, если честно, происшествий у нас тут немного. К примеру, вчера какие-то юнцы украли из гаража ящик пива, а еще время от времени я задерживаю автомобили с разбитыми фарами. По большому счету, это все.

Ладно. Значит, в местной среде криминальный сюжет не отыщешь. Стиснув руки, Ханна с тоской посмотрела на полку с крепкими напитками. Чувствуя, что Виктор разглядывает ее, она обернулась к нему и показала на книгу:

– Что ты читаешь?

Виктор продемонстрировал ей обложку. Она прочла, старательно пытаясь копировать исландское произношение:

– «Ljóð 1980–1995»[14] Эйнар Мар Гудмундссон.

– Он получил литературную премию «Северного совета» за 1995 год.

Ханна с трудом справилась с возникшим у нее детским желанием выдать в ответ какую-нибудь фразу, где литературная премия «Северного совета» соседствовала бы с ее собственным именем.

– А-а, знаю. Помнится, когда я только начинала писать, меня здорово вдохновил его «Мятеж Франкенштейна».

Виктор с недоумением покрутил книжку в руках.

– Да? Не знаю этой вещи. Может, по-исландски она называется как-то по-другому?

– Наверняка. Чувствуется, по-исландски все называется по-другому.

Виктор с улыбкой прихлебнул колу.

– Как бы там ни было, но ты, должно быть, фантастический писатель, если тебя вдохновляют его произведения. Вот бы когда-нибудь почитать что-то из твоих книг.

Ханна так и не смогла понять, насколько эта мысль является комплиментом в ее адрес или же очередным свидетельством преклонения перед Эйнаром Маром. Ей представлялось, что в процентном отношении это составляет где-то пятьдесят на пятьдесят. Она попыталась вспомнить, когда последний раз получала пятьдесят процентов лестных отзывов от мужчины, но так и не смогла.

– Не знаю, понравится ли тебе. Это короткая проза. Впрочем, некоторые, быть может, назвали бы это лирикой.

– Интересно.

Ханна испытующе взглянула на собеседника:

– Скажи-ка, а что это за полицейский такой, который читает лирические стихи?

– А что это за писатель, который планирует преступление?

Виктор пристально посмотрел ей в глаза, она выдержала его взгляд.

– Я полагаю, что полицейский, который перед началом своего дежурства читает лирические стихи, мечтает о чем-то совсем ином.

Виктор так и не отвел глаза.

– И о чем же, по твоему мнению, он мечтает?

Ханна пожала плечами.

– Не знаю. О том, чтобы произошло что-то новое.

Виктор усмехнулся и покачал головой. Быстро сверившись с часами, он убрал книгу.

– О чем я действительно мечтаю, так это о еще большей тишине и покое.

У Ханны вновь забрезжил лучик надежды, что Виктор подарит ей ключик к детективному сюжету.

– А может, несмотря ни на что, твоя работа не такая уж тихая и спокойная?

Виктор заулыбался.

– Что мне нужно, так это отдохнуть от сидящих у нас дома двух маленьких детишек. За ними – и за двумя чужими – присматривает моя супруга. Я просто вынужден хотя бы ненадолго уходить из дома, иначе у меня возникнет желание арестовать всех четверых детей. А сажать детей в тюрьму за что бы то ни было – в корне неправильно.

Виктор грациозно соскочил с высокого стула и протянул ей руку. Надо сказать, довольно официально.

– Весьма приятно было познакомиться. Теперь ты знаешь, кому позвонить, если случайно столкнешься с убийством или с чем-то еще в этом роде.

Виктор опять улыбнулся. Ханне сложно было представить, чтобы он расследовал какое-то более тяжкое преступление, чем кражу рыбацкой лодки. Она кивнула.

– Повторяю, я охотно почитаю твои книги.

– Рада была познакомиться.

Ханна проводила Виктора взглядом до самых дверей бара, убедилась, что он вышел, и лишь тогда повернулась к бармену и с облегчением сказала:

– Виски с колой.


Тучи еще сильнее затянули небо, над горами нависла тьма; выйдя из бара и оказавшись на холодном ветру, со свистом проносящемся по деревенским улочкам, Ханна почувствовала, что она захмелела. Пора было возвращаться, а идей, вдохновляющих на создание детективного сюжета, у нее было даже меньше, чем когда она выходила из дома. Она пыталась выудить какие-то истории из пивших пиво посетителей, которые и вправду оказались разочаровавшимися в жизни бывшими рыбаками, однако, к сожалению, их познания в английском для поддержания беседы не выходили за рамки «cheers». Бросив взгляд на горы, Ханна ощутила приступ упрямого оптимизма. Отлично, пусть это придет к ней не откуда-то извне, пусть она сама все придумает! Она точно знает: там, внутри нее, это есть. Решено – домой, открыть бутылку вина, сесть за компьютер. Написать хоть что-то. Она прибавила темп, тяжелыми шагами пробираясь по темной проселочной дороге в сторону дома.


На полпути домой, а мысленно – уже вернувшись, она заметила компанию играющих в футбол мальчишек или, пожалуй, юношей. Семнадцати-восемнадцатилетних. Краснощекие, слишком уж легко одетые для пронзительно-холодного ноябрьского дня, они носились по площадке, больше всего напоминающей распаханное поле. Единственными объектами могли служить лишь пара стоящих друг напротив друга ворот и ярчайшая лампа-прожектор, которая позволяла им видеть мяч в спустившихся на округу сумерках. Ханна не помнила, чтобы по дороге сюда ей на глаза попадалось футбольное поле. На фоне пустошей, гор и бесконечно огромного темно-серого неба юноши выглядели гораздо моложе, чем были на самом деле. Она остановилась и стала увлеченно наблюдать за тем, как они носятся по природному стадиону – сосредоточенные, вопящие, неистовые. Целиком поглощенные игрой. Но вот кто-то из них промазал, и мяч укатился далеко за ворота почти к самым ногам Ханны. Один из ребят побежал за мячом. Остальные наблюдали за ним, какой-то парень крикнул ему что-то по-исландски. Слова отнесло ветром, но Ханна почувствовала, что речь шла о ней – не похоже было, чтобы они привыкли к зрителям. Два парня ухмыльнулись. Побежавший за мячом юноша был уже совсем близко. Ханна сделала два поспешных шага, чтобы успеть раньше, и слегка пнула мяч в его сторону. Молодой человек остановился, посмотрел на нее и улыбнулся.

– Спасибо.

На какое-то мгновение они замерли, разглядывая друг друга, как будто собирались что-то сказать, но не знали что. Затем парень снова улыбнулся и повел мяч обратно в сторону своих приятелей и прерванной игры. Ханна вдруг поняла, почему этот пронзительный, упрямый взгляд юноши показался ей знакомым. Это был племянник Эллы Тор. Она развернулась и покинула возобновившийся футбольный матч с таким ощущением, что, быть может, в Хусафьордуре все-таки подчас случается всякая всячина. В этот момент начался сильнейший ливень. Ханна попыталась было убежать от секущих лицо дождевых струй, но в конце концов вынуждена была сдаться. Последнюю часть своего пути по погрузившейся во тьму проселочной дороге ей пришлось преодолевать чуть ли не вплавь. Когда она подошла к дому, Элла ждала ее на крыльце с полотенцем и кофейником свежесваренного кофе.

Загрузка...