Отпускало медленно, по крупицам возвращая обратно в себя. Все же ничто так не приводит в чувство, как горячая ванна с ароматными маслами, вымытые до шелковистого блеска волосы и блаженное расслабление. Нежиться пару часов и не ждать подвоха – давно со мной подобного не случалось…
Из едва теплой уже воды я выбралась душистой и со сморщенной кожей на кончиках пальцев. Платье из гардероба Рады пришлось мне впору: облегающее сверху и свободное внизу, нежного кремового оттенка. Явившиеся слуги почтительно поклонились «леди Иосифине» и принялись за уборку в ванной.
– Как-как они тебя назвали? – хихикнула я по дороге оттуда.
– Без ножа по больному режешь, – закатила глаза Рада. – Выбора не было… Это дочка лорда из западного королевства. Она внезапно осознала единение с Высшими Силами и ушла служить в их храм, отказавшись от имени и титула. Ей не надо, а нам пригодилось. Его высочеству не положено брать в секретари сомнительных девиц с улицы. Так что теперь я леди, а мой новообретенный отец счастлив, что принц ему обязан.
– Удачно сложилось… Но разве дочек лордов не готовят с детства на выданье?
– О, по легенде я дерзкая, независимая, жажду учебы и свершений, а не рожать отпрысков во благо продолжения знатного рода. Папенька, святой человек, отнесся с пониманием и отправил во дворец служить императорской семье.
– С Германом-то сработалась? Поладили, справляешься?
– Вполне! Обязанности новые и я боялась рутины, но с ним не соскучишься. По части этикета иногда промахиваюсь, зато он ценит мое… кхм… неординарное мышление.
– Да, его высочество и скука – понятия несовместимые. – Вспомнились погром в кабаке и захватывающая экскурсия по дворцу. – А сокращенно тебя как величают? Йося?
– Это не этикетно, – скорчила Рада довольную гримасу. – К счастью, для Германа я по-прежнему «Радость».
Выигрышное прозвище. И он не путается, и она гарантировано откликается…
Комната, до которой мы дошли, была непривычно просторной, с лепниной на стенах и высоком потолке, подсвечником в углу размером с дерево и обшитой бархатом мебелью. Не спальня, а сплошное элегантное великолепие.
– Будет твоя, – по-хозяйски сказала Рада.
Усадила меня за будуар перед трехстворчатым зеркалом и, встав сзади, расправила мне влажные волосы. Пропущенные сквозь ее тонкие пальцы, они красиво рассыпались по плечам и спине. Мое отражение было призрачно-бледным, если не считать припухшего носа. Глаза на осунувшемся лице казались огромными и лихорадочно блестели. Пугаться особо нечего, но и привлекательным считать тоже. Сразу видно – жизнь помотала…
– Герман переживал за тебя, – Рада взяла гребень с широкими зубцами, коснулась им моих волос, больше поглаживая, нежели расчесывая, – а я надеялась, что однажды встретимся.
– Встретились, – выдохнула я, все еще до конца не веря. – Кстати, почему вы приехали именно сюда?..
– Это восточная императорская резиденция. Но на ее территории много чего есть.
Вот те раз. Выяснилось внезапно!
После водных процедур кумарило, напряжение спадало, прикосновения мягкого гребня распутывали прядь за прядью. Я рассматривала уже не свое отражение, а ее. Плавные методичные движения, изящный наклон головы, длинную шею, каскад уложенных локонов. Иронично, месяц назад я привела Раду в покои младшего принца в чем попало и помогала устроиться. Поменялись местами.
– Сборы в дорогу не были быстрыми, и нас везли окольными путями, перестраховываясь. – Она невесомо перебирала гребнем мои волосы у лопаток, поднимаясь все выше. – Местные лорды не в восторге от решения императора отправить в их королевство своего сына и считают это не «поддержкой», а дополнительным контролем.
– Ну, они правы… А что сам Герман?
– Он бесится из-за того, что отослали из дворца, и одновременно боится подвести отца. Старается соответствовать, хоть и делает вид, что нет.
Гребень заскользил по шее, тронув зубцами нежную кожу, погружая в безмятежное состояние на грани транса. Не хотелось ни думать, ни говорить. Просто наслаждаться моментом.
– Так гораздо лучше. – Удовлетворенно глядя на меня через отражение, Рада заложила непослушную прядь мне за ухо. – Раз ты не голодна, отдыхай. Моя комната слева через две двери, займусь там кое-какими документами для его высочества.
– Кое-какими?
– Совершенно неинтересными, всякие формальные письма, – отмахнулась она и добавила с лукавой улыбкой: – Интересное у тебя в верхнем ящике прикроватной тумбы. Можешь почитать…
Умеет навести интригу! Как только Рада вышла, я тотчас полезла в ящик и, вытащив оттуда худую непримечательную папку, устроилась поперек здоровенной кровати под кружевным балдахином. Крайне занимательное чтиво – не иначе как из личного императорского архива. Копия заключения жреца-артефактора, сделанная новоиспеченным секретарем, судя свежей насыщенности чернил и знакомому почерку.
Речь велась о клятой реликвии, свадебном подарке первого императора Иоана своей избраннице Смиле. Это была самая древняя и потому ценная цацка из западного королевства, которым он правил до того, как завоевать прочие и создать Империю. Жрец верно определил, что ожерелье «является спящим артефактом», но ошибался в том, что оно давно утратило силу. Активировать надо уметь! Из верных предположений – маги в старину создавали такие для совместного управления светом и тьмой. Похожие реликвии находили неоднократно, однако их судьба неизвестна. А как же выкопанный у залива ошейник, наградивший Анелию и Германа проклятием? Любопытно, что их не убило мгновенно, как несчастную Лалу. Губительная магия въелась в ауру и точила изнутри, а после перекидывания «половины» проклятия с брата на сестру та протянула целых десять лет. Встроенная в артефакт защита очень криво сработала. Дело в том, что они были детьми, и коснулись его одновременно? Или причина в другом?
Еще любопытнее, почему неактивированная, ни на кого не надетая реликвия вздумала защищаться. Умыкнувший ее с раскопок Юстин что-то намудрил? Исследовательского запала ему не занимать, и тема объединения двух магий интересовала давно. Вдобавок он тайно поддерживал Велизара, для которого эти артефакты на вес золота. Метод создания утрачен, для них было бы заманчиво восстановить ее по опытному образцу. Научись Культ делать свои реликвии, не пришлось бы рыскать по всей Империи. Ограбление столичного хранилища и попытки починить испорченный по недосмотру экземпляр выглядят отчаянными мерами. Подобных артефактов осталось ничтожно мало или вообще всего два.
Я взволнованно коснулась шеи. Чтение бумаг всколыхнуло волну непозабытых ощущений. Казалось, ожерелье снова на мне, давит и душит. Пальцы нашли подтверждение тому, что это вздор, сбившееся дыхание выровнялось.
Зачем император преподнес его невесте? Тоже мне ценитель древностей! Мог найти украшение новее, дороже и красивше. Тут серебро, и драгоценных камней не инкрустировано. Неужели реликвия была нужна Смиле, чтобы колдовать через нее двойную магию? Так не наколдовала, ресурс не растрачен. И вряд ли император стал бы дарить ожерелье публично, зная, что оно будет использовано для чар, которые сам же запретил. С чего он решил, что подарок подойдет будущей супруге. Усмотрел некий символизм? Смила была не просто могущественной прорицательницей, а переходящей?! Держала свою истинную суть в секрете?.. Поди пойми, с тех пор триста лет минуло. В те времена маги массово скрывали свой дар, их безжалостно истребляли, пока Иоан не изменил закон. Кажется, они прожили вместе до его глубокой старости, а вот что со Смилой стало дальше… Следовало лучше изучать историю!
Жрец в своем заключении дотошно разбирал узор на ожерелье и резюмировал, что оно позволяло установить с кем-то магическую связь через сильную эмоциональную близость. Спасибо за своевременную информацию… По итогу он предположил, что Смила хотела пробудить эту энергию, поскольку у нее были проблемы с зачатием наследника. Бред какой! Во-первых, реликвия – не артефакт плодородности, во-вторых, Иоан – не маг. Что правда: у них родился поздний и единственный сын, зато род он продолжил очень ответственно. А мать помогла ему сохранить власть пророчеством про особенную императорскую кровь, ставшее подспорьем на века. Мол, лишь их потомки способны мирно править пятью королевствами. Восточный наместник со своим желанием обрести независимость ставит эту легенду под угрозу. Если его королевство отделится, то сказочке про единую Империю конец, а если их возьмутся удерживать насильно, то новая война тоже пойдет вразрез с напророченным. Поэтому к ним не применяют силу открыто, чем он и пользуется, вступая в заговор с Культом.
Закрыв папку, я вернула ее в ящик. Ну, Рада… Она не только надеялась, что однажды встретимся, но и припрятала для меня гостинцев. Или, подслушав наш с Германом разговор о реликвиях, заинтересовалась тем, что же такое умыкнула из столичного хранилища.
За окном вечерело, слуги принесли ужин, наведалась стража – проверить, на месте ли я. По сути, обычный арест сменился домашним. В покоях принца в разы приятнее, чем в камере, но предъявленные обвинения никуда не делись. Северин, чтоб его нечестивые духи подрали, прав: даже венценосные персоны не могут отпускать преступников, руководствуясь исключительно своими желаниями. Помиловать – право императора, а не его родичей. Остается уповать на смягчение приговора. Главное, что проверки удалось избежать, и казнь мне не грозит…
Герман явился ближе к ночи. Сразу догадалась, что это он – по громкому хлопку двери. Слуги, стражи и маги из охраны себе подобного не позволяли. Я высунулась из комнаты в коридор и, убедившись в своей правоте, вышла в гостиную. Младший принц приложился к графину – с водой, что для него нетипично – и жадно ею булькал. Завидев меня, со стуком и плеском вернул хрустальный сосуд на стол.
– М-да, прелесть. – Его губы изогнулись в выразительной ухмылке. – Я много в какое дерьмо влипал, но ты побила мои рекорды! Поразила так поразила…
Набрав полные легкие воздуха, я выдавила улыбку, не зная, принимать ли услышанное за комплимент.
– Выглядишь гораздо лучше, – отметил Герман и с неподдельной заботой спросил: – Ты как?
– Чувствую себя тоже гораздо лучше…
Задержанное дыхание теснило грудь, почти причиняя боль.
– Все хорошо, выдохни, – не стал он томить. – Твой арест отменяется.
– Совсем? – засомневалась я, ведь услышанное звучало уж слишком хорошо. – Каким образом тебе это удалось?
– Я очень часто нарушаю правила и умею отмазываться. В твоем случае пришлось, конечно, попотеть. И нарычать на Дария.
– В качестве метода убеждения?
– Нет, потому что он идиот. Берут в верховные архимаги кого попало… – Герман утомленно поморщился. – Подозревать в связи с Культом ту, кто прикрыла меня от их нападения и спасла жизнь. Логика на высоте!
Стало досадно. Почему я не привела этот аргумент на допросе? В голове была каша, очевидно…
Я шумно выдохнула в воцарившейся тишине. За дверью зашевелились стражи, ну или их любопытные уши.
– Идем ко мне, – он кивнул в коридор, уточнив: – расскажу подробнее.
Его комната оказалась рядом с комнатой Рады, насколько прибранная и необжитая, что было ясно: принц только въехал и вряд ли проходил в нее дальше порога. Я села в бархатное кресло причудливой формы, он – на край идеально застеленной кровати и продолжил:
– Я им кучу всего припомнил: что ты первая кинулась защищать от взбесившихся волкодавов свиту моей несостоявшейся невесты, рискуя собой, и нашла меня, когда я удрал из дворца, уговорив вернуться. Между прочим, они это знали, но не собирались принимать во внимание, сыщики великие. А версия, что шпионский архибиблиотекарь решил от тебя избавиться из-за устроенной тобой зачистки логова адептов? Нелепее некуда!
– В тайной службе сказали, что отринули предположение, будто я подвернулась ему случайно.
– Ясное дело, подкараулил. Чтобы ты меня выманила ночью одного к фонтану: той запиской, которую он заставил тебя написать.
– Точно, записка… – Я беззвучно простонала. – Напрочь про нее забыла.
– Вот сейчас обидно стало. – Герман наигранно положил руку на сердце. – В общем, из-за совокупности неучтенных ими ранее фактов они все быстренько перерасследовали и сняли с тебя обвинения.
– А склад?..
– Мы выпили на императорском приеме и поспорили – натыришь ты из тайной службы артефактов или нет. Ты выиграла, а им жирный минус за дырявую защиту.
– Это шутка? – опешила я.
– Я-то думал, хоть ты ее оценишь… Забудь про склад. Ты и так о нем не помнишь, поэтому не признала вину. Дева после покушения, битвы с нечестивым духом и большой потери крови не в ответе за свои спонтанные действия, вызванные страхом, душевным раздраем и прочим, наличие чего не смогли отрицать ни целитель, ни менталист.
– Тянет на послабление в наказании. Но спускать мне это…
– Зачем им со мной ссориться, – со значением произнес он, – когда можно не ссориться.
Действительно… Уверена, выскажи я те же аргументы на допросе, меня бы попросту не стали слушать. Где слово принца, а где мое.
– Ах да, – Герман щелкнул пальцами, словно вспомнил что-то незначительное, – я перевел тебя к себе в личную охрану.
Мои глаза округлились. Наверное, еще никогда я ни на кого не таращилась столь изумленно. Он в своем уме?..
– Знаю, ты не хотела, но других вариантов не было. Там у Надзора на тебя были какие-то планы, пусть идут лесом. Слать их туда допустимо, обвинений они тебе не выкатили. Будешь со мной.
– Сомнительно, – высказалась я, – и небезопасно. Держать в охране магичку, на которую охотится Культ.
– Меня они тоже хотят убить, – фыркнул он, – так что с точки зрения безопасности все замечательно. Вдруг при случае будут целиться в тебя, а не в меня?
– Отличный расчет. Надежный, как нерушимая крепость.
– Не за что.
– Спасибо, – опомнилась я. Меня вытащили из глубокой задницы и лезть с замечаниями по меньшей мере неуместно. – Честно говоря, думала, мне конец.
– Здравствуй, – хохотнул Герман и в ответ на мое замешательство пояснил: – Ну раз мы в обратном порядке разговор ведем…
Я весело усмехнулась, но с грустными мыслями. Вот бы и прошлое отматывалось назад!
– Если бы я догадывался, что ты не по своей воле уехала из дворца, предпринял бы что-нибудь раньше.
– Полагал, я сбежала?
– Поначалу – что адепты тебя умыкнули и ты мертва. Но твоя сестра не выглядела траурно. Нет, не сказала мне, куда ты делась. Из нее попробуй чего вытяни… А потом я понял, что ты всегда вела себя так, словно не намерена задерживаться во дворце.
– У меня были причины, – голос дрогнул, – основателю Культа нужна моя смерть, а я…
Ключ к открытию границ, и мне известно, почему адепты припасли для его высочества проклятие. Ужасно хотелось об этом рассказать. А еще сильнее – что в принце Давиде недоубитый Юстин! Но и первое, и второе запечатано клятвой. Горло сжимало невидимой рукой от одного лишь намерения раскрыть рот.
– Я не стану задавать вопросов, – Герман сочувственно вздохнул, – тебя уже наспрашивали. Отправляйся спать, денек у тебя был тот еще.
Как и предыдущие…
В моей спальне было светло, подсвечник казался гигантским факелом, а мгла за окном – густой, хотя ее пронизывали огни уличных фонарей. Оставленная Радой в шкафу ночная сорочка приятно льнула к коже, подчеркивая изгибы тела. Не так уж я исхудала, контуры вполне соблазнительные. Что до просвечивающих нижних ребер – никто не идеален… Зато талия теперь тоньше, утягивать нечего.
Я погасила многочисленные свечи, окунув комнату в темноту. На широкой кровати легко поместилось бы три, а то и четыре меня. Подушки хрустели от чистоты, пуховый матрас и мягкая перина погружали в свои расслабляющие объятия. Сон не шел. Усталость никак не могла взять верх над взвинченными нервами: глаза слипались, а внутри колотило. Должно было постепенно отпускать, ведь моей свободе больше ничего не угрожает. На условия Надзора я соглашалась на словах, задокументированных обязательств нет. Келлар не похож на того, кто мстительно переназначит мне проверку, да и сцепиться с принцем не пойдет новаторским подходам на пользу.
Но все это утешало слабо. Угроза жизни никуда не делась, а у Велизара полно поводов отринуть свои странные понятия о чести и отыграться сполна. Сдается мне, разозлила я его сильно. Очень и очень сильно. Чтобы он, и оставил это безнаказанным… С тем же успехом можно мечтать научиться перемещаться по Империи щелчком пальцев! Навестить бы восточные храмы по поводу легенды о той переходящей и Мору в Пустошах. Реликвию Велизару я, считай, отдала, покушаться на Германа и чинить запасную не горит. Вероятно, ему будет безопаснее без меня. Или нет? Точно знала одно: спать сегодня в пустой кровати я не хочу.
Я выскользнула в коридор. Налево и на ощупь до нужной двери. Разбужу?.. Думаю, мне это простят. Пол холодил босые ступни, одиночество давило. Я тихо поскреблась. Открыли быстро, выпустив за порог скудную полоску света. Все-таки не разбудила.
– О… – Рада распахнула дверь шире. Стояла в накинутом на сорочку пестром восточном халате и смотрела с легким прищуром. – Что-то случилось?
– Не хочется спать одной, – сказала я как есть. – Можно к тебе?
Она посторонилась, позволяя мне пройти. Ее комната мало отличалась от моей. Засилье бархата, монстр-подсвечник с единственной горящей на последнем издыхании свечой и вместительная кровать: разобранная, со смятым одеялом.
– Извини, что не зашла вечером, – виновато произнесла Рада, забираясь в постель, – заработалась допоздна.
Тоже старается соответствовать. Почетная должность и опыта никакого. Но она справится, ей все по плечу. Самое охраняемое в Империи хранилище обнесла, и других талантов у нее полно.
Я легла рядом – лицом к Раде, утонув в соседней подушке, и призналась:
– После нашего разговора у здания тайной службы я передумала сбегать из дворца. Или собиралась передумать. Не успела…
– Сочувствую и очень огорчена, что так вышло.
– Да. Затевать побег было ошибкой.
Отвергла помощь и поплатилась. Застали врасплох, а подставилась я собственноручно. Пойми Герман сразу, что моя пропажа – похищение, подключился бы к поискам. И Северин бы не разобиделся.
– Обошлось.
– Я слышала, – улыбнулась Рада. – Была права, что Герману следует дать шанс.
– Как-то часто ты оказываешься права, – буркнула я и придвинулась поближе. – Помнишь, я обещала, что постараюсь установить связь с Дариной, чтобы вы пообщались? У меня недавно получилось проявить ее дух, надеюсь, сумею повторить.
– Это стало бы лучшим подарком. А она… как выглядит?
Остаток фразы – проглоченный полушепот. Рада не видела сестру с шести лет. Той тогда было семь. Год отправки из семьи в Академию.
– На вид того возраста, в котором погибла. Дарина не сильно менялась лицом с годами. Такая же, только… старше.
– Я плохо помню, как она выглядела, – прошептала Рада. – Приняла тебя за сестру и не заподозрила ничего. Хотя глаза… У Даринки ведь не зеленые. Но я не могла вспомнить, какие у нее были глаза. И я совсем не помню, какая у нее была шея. Забыла. Наверное, я и не обращала внимания…
– Темно-серые, с зеленоватым оттенком. А шея… Длинная, да. Тонкая. Когда Дарина убирала волосы наверх, становилась трогательно беззащитной. Пальцы у нее были изящные, движения тоже. Колдовала, как танцевала. Выросла бы красавицей. А я не защитила ее от Культа…
– Не кори себя, вам и пятнадцати лет не исполнилось на тот момент.
– Я себя-то не смогла защитить, даже сейчас.
По щекам покатились слезы, обжигающе горячие.
– Если дело не получается провернуть в одиночку, – с уверенными интонациями сказала Рада, – значит, необходима толковая команда. Не представляешь, сколько человек мне порой требовалось задействовать, чтобы заказ выгорел. Это только казалось, что я одна такая – разведала, пробралась, стыри… победила. А вот и нет.
– Я со всеми испортила отношения. – На губах было солено и влажно. – В первую очередь с теми, кто рвался помогать.
Северин во враги записал, и Келлар не обрадуется срыву договоренностей. Про тайную службу в целом вообще молчу. Бьюсь об заклад, меня там считают бесстыдной девкой, известно чем заарканившей принца, и способной на любую подлость. На помощь можно не рассчитывать.
– Ты обязательно с этим разберешься. – Рада провела ладонью по моей щеке. Слезы лились и лились, нескончаемым потоком. Словно прорвало! – Просто не сегодня. Не бойся.
– Засыпать?..
– Разве это страшно?
– В детстве я боялась, – зачем-то поделилась я. – Мне иногда снился кошмар.
– Расскажи какой.
– Невнятный, но страшный. Жуткие фигуры, пепел и туман. Тени, темнота. Смотришь и тонешь.
– Наша темнота обычная, и я не дам тебе утонуть.
Свеча вздрогнула догорающим пламенем и погасла. Наступившая темнота была обычной. Мирной и незыблемо спокойной. Слезы иссякли. Я перевернула мокрую подушку, уткнулась в нее носом. На плечо легла рука, убаюкивающе приобняв. Впервые за долгое время я уснула безмятежно, без давящей тяжести на сердце.
Старый кошмар не навестил, но…
В бессознательной пустоте вырисовались знакомые стены крепости адептов, чадящая масляная лампа на подоконнике и Ксанта, которая восседала на нем, свесив ноги наружу. Возле нее стояла Сидония, пуская в темное окно дым из трубки.
– Я же говорила, – процедила она сквозь зубы, – что этим и кончится.
– Мне ты зачем об этом рассказываешь? – устало спросила Ксанта.
– А кому еще? Ему? Пожалуй, воздержусь.
– И правда, в третий раз повторять будет лишним.
– Вот зараза, зря тебя не прибила до отъезда! – Явно не на подругу рявкнула. – Может, и контур реликвии не перестроился бы с концами.
– Чего уж теперь… – философски изрекла Ксанта. – Завязывай. Много и адресно энергию направляешь с прямым обращением, а у нее дар раскрылся. Она увидит.
– Пусть смотрит. – Сидония глубоко затянулась, выплюнув вместе с дымом: – Не успеет соскучиться.
Он растаял, а следом и картинка. Я вскочила, распахнув глаза. Спружинившая кровать, утренний свет в окне, комната Рады… Сама она суетилась за столом одетая, перебирая бумаги. Отвлеклась, обеспокоенно спросив:
– Кошмар?
– Почти…
Видение! Или воображение расшалилось? Сомневаюсь. Логично, что прорицательский дар улавливает адресно направленную энергию. Рада, Герман и Северин «снились», как раз обращаясь ко мне.
– Послушай, – я взволнованно облизала губы, – было такое, чтобы ты сидела во дворце у круглого фонтана из белого камня, водила над водой пальцами и говорила: «Как жаль, что ты все-таки уехала?»
– Вроде было… А что?
А то, что увиденному стоит верить! Если магический контур ожерелья Смилы перестроился с концами под меня, то использовать его на ком-то еще не выйдет, у переходящих особенная энергетическая структура. Для Культа оно превратилось в бесполезную цацку. А вторая реликвия чинится смертью Германа.
Выходит, в его охране мне самое место…