Человек, как бритва – лягушку,
разрежет смерть
от подмышек до синевы лобка,
выбирая треск
из [в грудине её
собравшихся] воробьёв,
что тачают из воздуха двери,
в которые он войдёт —
мягкий и тихий,
белый, большой, как шар —
смерть рассмотреть, словно школьник
к линзе её припав,
как снегопад пропадая
[в жирной вдвойне] смоле.
Смерть исчезает, когда ты
идёшь в её животе
и удивлённо видит
то, как скользит коньком
человек с [её] жёлтым, надорванным
[выдохом света] ртом.