Землянки грубы;
и вульгарны – обратите внимание на любой плакат, на котором изображена женщина – она выглядит так, будто предлагает себя (обычно – неумело). Им можно посочувствовать: в течение тысячелетней истории Земли женщины были изгоями, социальными уродами – как таджики на стройке.
Феминистически настроенные дамы ещё хуже – в своей борьбе они используют самые мерзкие мужские стратегии поведения. Умным мужчинам противно с ними общаться во многом из-за того, что они применяют такие паттерны реагирования, которые мы давно переросли: жесть в общении, жёсткость, доскональное следование правилам в организации бизнес-процессов и так далее.
Особую ненависть вызывает идея гендерного квотирования: искусственное наполнение представительных органов недоразвитыми в социокультурном плане существами с неотточенным интеллектом, не видящими развитие ситуации даже на шаг вперёд, закручивает спираль популистского пике. Таджики справились бы с решением стратегических вопросов не хуже этих женщин, умных и образованных среди них не меньше. Почему же таджиков не квотируют, а женщин – квотируют? Почему не квотируют инвалидов, геев, зоофилов, вегенов, трансвеститов?
Вымораживает подчёркнутое нежелание получать помощь из-за того, что они – женщины, особенно если красивые и не дают нам вдоволь любоваться своей красотой. И оторопь берёт от одной мысли о квантовом блокчейне, объединившем женщин всех миров в борьбе с мужчинами.
Всё можно было бы простить землянкам, можно было бы им покориться, если бы они не были так грубы. За их тягой к стекляшкам, цветам и музыке скрывается чёрствость к мужскому чувству. Они не хотят признать, что мы подчас чувствуем этот мир тоньше, так же прячась за стеной железок и машинок. Они не хотят понять главное, что определяет прекрасное в нашей любови к ним и к этому миру, что дает нам волю – если нужно – жертвовать чувством к ним ради сохранения красоты этого мира. Это ответственность. Вот поэтому они так грубы к нам, землянки. И то, что кажется нашим мужчинам манящим в сексе, «архаичная страсть», есть лишь проявление грубости, которое нас заводит и оставляет через секунду после того, как мы кончили.
То ли дело женщины дзетийские! От них невозможно утаить истинные чувства и намерения. В отличие от землянок, они никогда не будут требовать обоснование для твоих просьб, если ощущают, что помыслы твои чисты и ты действуешь в общих интересах. Если твои многоходовки сложны и с первого взгляда кажутся нелогичными и противоречащими их ценностям, дзетийка не будет пытаться их анализировать (о, какое же это счастье – не объяснять по три часа, почему ты собираешься делать всё именно так, а не иначе!) – она доверится своему ощущению и поможет тебе, если будет уверена, что этика стоит во главе твоего решения. Утаить от них злые помыслы невозможно: с их точки зрения, мы настолько просто устроены, что все как на ладони.
Возможно, поэтому в настоящей войне между мужчинами и Фемдомом многие дзетийские женщины сохраняли нейтралитет, что было редким исключением (по разным оценкам, в женский блокчейн было включено от 70 до 95% всех женщин во всех мирах). Они чувствовали нашу ответственность за судьбу Мультиверса, который медленно, но верно двигался к точке Омега6. Точке, за которой следовали и смерть нашего Мира, и бесконечное счастье существ, живущих в мирах, моделируемых за мгновение до этой смерти. Фемдом боролся за счастье, мы боролись за прогноз.
Как любит дзетийская женщина? О, я вам расскажу! До сих пор непонятно, почему мне выпало такое счастье. В общем, когда я показал ей уже практически готовую рукопись этой книги, совершенно лишённый надежды на исполнение заветного желания, она внезапно согласилась. Если бы это произошло со мной раньше, книга не была бы написана – всё увиденное мной теперь требует переосмысления, на которое не хватит жизни. Если в двух словах, я был не прав в своих чувствах, да и чувств никаких, похоже, и не было, они появились только сейчас.
Наша ежедневная тяжёлая работа рука об руку: от глубокого открытого космоса до допотопных операционных, где я пытался врачевать бигменские тела, а она – Dasein, – вылилась в настоящую дружбу. Хочется верить, что это произошло между нами именно благодаря дружбе, а не из-за… ревности к землянкам!
Дзетийки очень нежны. Их не то что нельзя шлёпнуть по попе или крикнуть им в порыве чувств «ещё, ещё, ну же, сучка!» – даже кончиками пальцев касаться их тела нужно предельно аккуратно. Если она раздета, полупрозрачна и думает о тебе, тело легко повредить даже нежной лаской. Наши руки тяжелы и несовершенны. Понять, что ты действуешь неуклюже, довольно просто: места неаккуратных касаний мгновенно приобретают более тёмный цвет, и взаимное чувство становится слабее. Нужно оговориться, что в повседневной жизни дзетийки так не раскрываются и могут быть ох какими жёсткими, их тела легко перестраиваются.
Возникающее в любови с дзетийской женщиной чувство – это не страсть, не ответственность за неё, не желание жить с ней вечно и иметь от неё детей. Для него нет описания в качестве понятного для нашей префронтальной коры квалиа. Это чувство рождается в истинном резонансе (точнее – в интерференции) Dasein7, и только нашим Dasein принадлежит. Кора головного мозга ловит лишь его отголоски, как стоящий за стеной консерватории слышит аплодисменты, но не может насладиться игрой виртуоза.
Есть ли физический контакт? О да!!! Она всегда сверху – иначе можно раздавить. На тебя будто спускается полупрозрачное облачко, и нужно лежать очень спокойно, не шелохнувшись, не пытаться целовать. Она сама всё сделает. С ней ты расслабляешься, как умеют разве что буддистские монахи, фокусируешься на пустотности, из которой начинает тянуться нить резонанса ваших двух Dasein, которые сейчас – вместе, и никого больше нет. Только ты и она, и она тебя любит.
А вот ты её?..
Очень сложно, практически невозможно уловить эту магию, попасть в такт и не выпорхнуть из пустотной полости счастья, где лишь ты и она.
Самое неприятное, что может с вами произойти, – это появление мыслей о землянках. Хотя дзетийские женщины утверждают, что им от этих мыслей просто жутко некомфортно (как если во время акта любови ты обделаешься и выпустишь на белоснежную простыню «тяжёлую фракцию»), я полагаю, что элемент ревности всё же присутствует. Одна мысль об обычной земной бабе – и всё закончится и больше никогда не начнётся. Мой вам совет: к любови с дзетийской дамой нужно длительно готовиться, применяя техники осознанности (mindfulness), нужно научиться не думать о том, что хочется видеть в женщине, ассимилировать и растворить воспоминания о предыдущих половых актах.
Вполне возможно, после одного эпизода любови с девушкой дзетийской вы потеряете всякий интерес к земному бабью. Будете смотреть на тех, кем восхищались, как на аляповатые говорящие куклы – даже не из «плоти и крови», а из кондовой биомассы.
Любящая дзетийская девушка не покушается на твой мир (ты не теряешь в этой любови себя), но и не отдаётся тебе – вначале ты ощущаешь лишь резонанс, в котором рождаются новые грани реальности, новые краски и новые ноты, возникает интерференция, в которой вы творите музыку и пишете картины. Понятное только вам восхитительное искусство раскрывает новые слои Мультиверса, в которых вы чувствуете друг друга так, что были и будете вместе вечно. Туда можно вернуться в любой момент.
Рассказ был бы не полон без физиологического компонента, подробности которого я обещал ей скрыть от читателей. Но моя мужская сущность бунтует! Вот что-что, а минет землянки точно делают лучше. Почему я смею говорить столь резко об этом фрагменте сказочной истории? Да потому что после того, как всё закончилось, она мне сказала, что «просто тренировалась на мне делать минет, как землянки, ведь минет – это боевое искусство, а раз это боевое искусство, то дзетийские женщины-пираты непременно должны его освоить не хуже землянок».