Скоморохов вели на пир к великому князю Ярославу Ярославовичу. Затейников было четверо, трое взрослых и один совсем молодой парнишка.
– Откуда прибыли, весельники? – приветливо спросил князь Ярослав, предпочитая не использовать слово «скоморохи», которое так не нравилось церкви.
– Из Пскова мы, князь великий! – нараспев начал Михей-медопей.
Словно по команде скоморохи начали своё представление. Наряженная мужиком девица похабно запела непристойную частушку, в которой надругались над самим князем. Все заулыбались, включая самого князя.
– А ты, пугало ряженое, князя не высмеивай, я, Аркаша-распиваша, за князя голову оторву.
В это время Михей-медопей, вышагивая, как цапля, и при этом дудя в рожок, подкрался к ним и отвесил пинок Забаве-усатой.
Представление веселило гостей, и они стали кидать объедки Четвертаку, который ходил рядом со столами.
– Что нового в Пскове? – спросил великий князь.
Ярославу Ярославовичу было почти тридцать пять лет. Конечно же он понимал, что представление, которое устраивали скоморохи, создано для отвода глаз. Михей-медопей в своё время стоял с ним плечом к плечу во время Неврюевой рати почти пятнадцать лет назад. Теперь Михей верно служил князю, странствуя по княжеским и боярским пирам и собирая нужную информацию. Если Михей-медопей пришёл во Владимир ближе к осени, значит, новости срочные.
– А во Пскове пёс литовский на кобылу налетел. – Сказав это, Михей ухватил Забаву за шкирку и принялся изображать непотребные действия.
– Князь, – обратился громогласно к Ярославу Ярославовичу священник, сидящий за столом, – ты взгляни, как эти поганые тебя позорят! Смотри, какое действие в твоём присутствии творят! Прикажи их выгнать вон!
Скоморохи словно не слышали духовное лицо и продолжали непотребства. Аркаша-распиваша начал жонглировать костями, которые насобирал Четвертак.
– Вот пока князья и бояре жрут и пьют, я их объедки в небо запущу! – кричал Аркаша, периодически роняя кости. Их тут же ловил Четвертак и принимался обсасывать.
Забава-усатая стала изображать попытку отобрать кости у Четвертака, при этом иногда замахиваясь на Михея-медопея, который по-прежнему изображал непотребства за её спиной.
– Не смей жрать то, что благородные губы князя трогали, пёс помойный! Может, его кто отравить вздумал, а ты полижешь и подохнешь, как пёс, которому они предназначались! – кричала Забава.
По всей видимости, под псом она подразумевала князя, хотя могла иметь в виду и четвероногих созданий, которым потом сносили объедки.
Ярослав Ярославович делал вид, что ему очень смешно, и он просто не может не смеяться. На самом деле князь получил очень важные сведения и теперь после пира хотел встретиться с Михеем, чтобы узнать подробности.
Когда пир закончился и скоморохов, сытых и обласканных гостями, погнали прочь, князь велел высечь Михея.
– А вот этого срамника, – сказал Ярослав, указывая на Михея, – отведите да высеките, чтобы знал, как в присутствии князя срамными делами утешаться!
– Спасибо, князь! – весело отвечал Михей-медопей. – По мне, так лучше чтобы высекли и накормили, чем чтобы сдох и похоронили!
Разговор у Ярослава Ярославовича с Михеем произошёл после того, как немолодой дружинник привёл скомороха к конюшне, куда абсолютно случайно зашёл князь и где, опять же, абсолютно случайно никого не оказалось.
– Мишка, что в Пскове?
– Беда, князь! – ответил Михей-медопей. Он словно преобразился, и теперь это был не скоморох, а ратник, прошедший нелёгкий путь. – Псковичи Довмонта князем хотят выбрать.
– Так ведь он латинянин!
– Ему креститься предлагают.
– Не очень весело. А как так вообще могло получиться?
– Кто-то ему сильно помогает. Думаю, боярин Пересвет, он у него останавливался. Прогонят псковичи сына твоего Святослава. Больно молод он, а им нужен князь, чтобы мог войско на поле боя возглавить.
– Думаешь, литовец примет крещение?
– Думаю, примет. У него особого выбора нет. Дома ему с Войшелком тягаться не с руки.
– Ну, коли прогонят, тогда я им напомню, кто на Руси князь. Ты продолжай своё дело. Не много у меня таких, как ты. Береги себя, Миша. И что это за Четвертак? Новенького взял?
– Да. Сирота он, прибился к нам. Парень хороший, потихоньку обучаем. Пока он всего не понимает, но голова у него работает.