Кира
Просыпаюсь с жуткой головной болью – зачем я вчера так перебрала? Оглядываюсь: я в своей кровати, но в одежде, только куртка валяется на полу. Как я вообще добралась до дома? Чёрт! Резко сажусь, и тут вспоминаю: в такси я поехала с Блонди, значит, это он меня привёз. Чёрт, выходит, родители его видели… или ещё хуже – братцы-близнецы. Ладно, плевать.
После душа переодеваюсь во что-то более уютное для дома и иду на кухню. Открываю холодильник, достаю молоко для хлопьев, закрываю дверцу – и чуть не подпрыгиваю от неожиданности.
– Вы что, придурки, тут делаете? Смерти моей хотите?
Передо мной стоят Тимур и Слава, мои братья-близнецы, будто вырезанные из одного идеального шаблона, только с разными глазами. Высокие шатены с такой спортивной фигурой, что на них буквально оборачиваются все вокруг. Но чему удивляться? Профессиональные хоккеисты, звёзды «Лос-Анджелес Кингз». Их ещё в восемнадцать задрафтовали, когда они учились в Штатах, и теперь они дома лишь на пару дней, потому что тренер дал выходной к дню рождения отца. Да и правда, заслужили. Тимур – капитан и нападающий, лучший в своей позиции, а Слава – основной вратарь, который может часами рассказывать, как круто быть незаменимым. И ведь каждый раз говорит это с такой гордостью, что я невольно улыбаюсь, даже если он меня этим бесит.
Тимур и Слава – два богатыря, два из ларца, одинаковы с лица. Один рост, одинаково широкие плечи, те самые сильные руки, в которых, кажется, спрятан весь мир. Когда они обнимают меня, это как щит, непрошибаемый и тёплый. Их лица всегда чуть небритые – лёгкая щетина, которая добавляет им какого-то голливудского шарма. И кожа у обоих этого ровного бронзового оттенка, словно вечное лето поселилось внутри них и даже не думает уходить. Различить их порой было бы просто невозможно, если бы не глаза.
Тимур унаследовал янтарные глаза нашего отца. В них столько глубины, что иногда мне кажется, они знают обо мне всё, даже то, чего я сама не понимаю. Его взгляд тёплый и спокойный, как позднее лето, когда солнце начинает садиться. Иногда мне кажется, он видит всех насквозь, но в этом нет ни доли осуждения, только доброта. А ещё в его радужке есть тёмные вкрапления, как звёзды на закате. Я всегда это обожала. Это делает Тимура ещё более особенным, если он, конечно, вообще может быть ещё более особенным.
У Славы глаза другие. Золотисто-карие, будто мёд растекся под солнечными лучами. Его взгляд всегда живой, озорной, и в нём всегда горит что-то задорное, словно в ответ на вечный вызов. Если Тимур смотрит на людей сдержанно, почти по-отечески, то у Славы всё иначе – в его взгляде мелькает то самое: «Ну что, купились?». И чаще всего это подкрепляется его фирменной хитрой усмешкой, которая выводит меня из себя, но в то же время не даёт сердиться слишком долго.
Оба с чёткими чертами лица, словно сошли с обложки спортивного журнала. Чёрные волосы одинаково короткие, густые, всегда немного растрёпанные, как будто укладка для них – это просто встряхнуть головой. Но, знаете, им это идёт. Эти двое всегда в движении, и даже если они стоят, то создаётся ощущение, что они готовы сорваться и побежать за своей следующей победой.
Тимур серьёзен. Его брови часто чуть сведены, когда он размышляет или слушает, а улыбка – редкий подарок, который согревает сильнее, чем кажется. Его спокойствие всегда было для меня опорой, даже если он пытается скрыть, как переживает. Слава – его противоположность. Он смеётся чаще, шире, громче. Его энергия, кажется, может озарить целый стадион. Он из тех, кто всегда знает, как разрядить обстановку или поставить всех в тупик своей остротой.
Но вместе они – сила. Настоящая команда. Если они рядом, я знаю: мир может развалиться, но эти двое держат его вместе. Да, они всего на три года старше, но такое чувство, что вечные зануды вечно лезут в мою жизнь. Иногда хочется их убить, но чаще – обнять. Ну, в их объятиях ведь точно безопаснее всего.
Сегодня день рождения у отца, и вечером мои братья улетают. Слава богу! Хотя, вы не подумайте, я их люблю, просто… как сказать… их много. Остальные братья прибудут позже, но о них поговорим потом.
– Кто такой этот хмырь, который тебя вчера домой привёз? – говорит Тимур, сверкая глазами, словно я уже что-то натворила.
– Вы что, уже познакомились? – я тяжело вздыхаю, ставлю кружку на стол. Почему они все его так называют?
– А ну, выкладывай, Кнопка, не увиливай, – Тимур не отстаёт, сверлит меня своим тяжёлым взглядом. Да уж, будто он научился так смотреть специально, чтобы вызывать во мне чувство вины.
– Давай, радиостанция «Кира» выходит в эфир, рассказывай! – подхватывает Слава, ухмыляясь, как всегда, будто ему всё происходящее дико весело.
– Надоели, – бурчу я, вытаскивая коробку с хлопьями и наливая молоко. А эти двое стоят рядом, как привязанные, и ни на секунду не дают передышки.
В этот момент на кухню забегает Нюся, дочка Лёши, моего старшего брата. Тимур тут же бросается к племяннице и начинает зацеловывать её пухлые щёчки. Слышны громкие хохот и визг, а я украдкой надеюсь, что эта сцена отвлечёт их внимание от меня.
Нюся… Она просто наше маленькое чудо. Всего четыре года, а уже настоящая маленькая звезда в семье. У неё светлые волосы, словно солнечные лучи, которые Милана заплетает в аккуратные косички, хотя чаще всего они растрёпаны, потому что Нюся неугомонна. Её огромные золотисто-зелёные глаза – копия Лёшиных, только с каким-то особенным детским сиянием, будто она смотрит на мир и видит в нём только волшебство.
Когда она смеётся, её звонкий смех разливается по всему дому. Кажется, даже самые хмурые взрослые не могут остаться равнодушными. Нюся обожает задавать вопросы – тысячу в минуту, про всё на свете. И при этом у неё такая серьёзная мимика, что порой становится смешно: как будто она уже взрослая и знает ответы на все вопросы, но проверяет, знаем ли мы.
Я иногда смотрю на неё и думаю: как ей удаётся быть такой? Такой лёгкой, беззаботной, но при этом невероятно умной. Она может строить замки из конструктора с такой сосредоточенностью, будто уже проектирует что-то великое, как её отец. А через минуту она уже скачет по комнате, будто маленький щенок, и таскает за собой своих плюшевых зверей.
Когда она забегает на кухню, вся такая взъерошенная, с пухлыми щёчками, я просто не могу не улыбаться. Она поднимает настроение одной своей энергией. В ней есть какой-то особенный свет. Она – лучик тепла, который заставляет даже серые дни казаться ярче.
Но при всей своей доброте и открытости Нюся упрямая. Ох, ещё какая! Если она что-то решила, то её не переубедить. Она может с серьёзным видом заявить, что хочет стать космонавтом, потому что «там звёзды ближе», и ты уже понимаешь, что, возможно, она и правда однажды это сделает.
Глядя на неё, я думаю, что у Лёши и Миланы получилось не просто родить ребёнка, а создать какое-то маленькое чудо. Нюся – это смесь их лучшего: Лёшиной решительности и силы, Миланиной мягкости и обаяния. И я уверена, что она вырастет человеком, который точно сможет изменить этот мир.
Сам Лёша заходит следом, и, как всегда, его присутствие будто наполняет комнату уверенностью и спокойствием. Ему тридцать пять, но, честно говоря, выглядит он так, словно время решило обойти его стороной. Высокий, с широкими плечами, он сразу привлекает внимание, даже если сам этого не замечает. Чёрные волосы, идеально лежащие, будто он только что вышел из салона, и кожа с тем самым ровным золотистым оттенком, который мы все унаследовали от мамы.
Но главное, конечно, его глаза. Золотисто-зелёные, глубокие, с каким-то мягким, но пронзительным блеском, который невозможно игнорировать. Они всегда светятся спокойной уверенностью, как будто он знает ответы на все вопросы, даже если я сама всё ещё их ищу. А его улыбка? Едва заметная, чуть лукавая, но при этом такая тёплая, будто он может одной только улыбкой убедить, что всё будет хорошо. У него этот уровень самообладания, которым я просто восхищаюсь. Даже если мир рушится, Лёша стоит твёрдо, и это передаётся всем вокруг.
Его осанка, движения – всё в нём говорит о том, что он привык быть на высоте. Он архитектор, и это заметно: будто и в своей жизни он точно знает, как проложить правильный путь и построить что-то великое. Иногда он мне напоминает тех киногероев, которые спокойно заходят в комнату, и все сразу понимают, кто здесь главный. Вот только Лёша не актёр – он настоящий. И эта его уверенность, простая, спокойная, почти осязаемая, невольно заставляет всех равняться на него.
Но что больше всего меня трогает – это его мягкость. Под всей этой сдержанностью скрывается человек, который всегда готов поддержать, всегда знает, что сказать, и делает это так искренне, что я каждый раз удивляюсь, как он умудряется быть одновременно сильным и добрым. Смотришь на него и понимаешь: вот такой старший брат – настоящая редкость.
Он лучший архитектор, по моему скромному мнению, и это не просто потому, что он мой брат. Его проекты – настоящее искусство, каждое здание будто оживает под его руками. Теперь он в основном живёт в Англии, где ему поступает столько заказов, что, кажется, там его чуть ли не на руках носят. Честно, я не понимаю, что всех наших тянет за границу. Что, в России мало места для творчества? Может, он просто слишком привык к дождливому Лондону и его старинным улочкам?
А я вот точно знаю: никуда не уеду. Здесь мой дом, мои корни, и даже если я стану певицей (а это, между прочим, вполне возможно), то всё равно буду возвращаться сюда, потому что нигде не найдёшь такого ощущения родного тепла. Здесь каждый уголок связан с воспоминаниями, с семьёй, с тем, что делает меня собой. Нет, мне всё равно здесь ближе и роднее, чем где бы то ни было.
– Привет, парни, – он пожимает им руки, затем обнимает меня. – Как дела, Кнопка?
Слава мгновенно выдаёт:
– У Кнопки новый хмырь.
Боже, ну почему он такой болтун?
– Ах вот как? – Лёша немного отстраняется и смотрит на меня с неподдельным интересом. – Он будет на ужине?
– Нет! – слишком резко выпаливаю я, чувствуя, как начинает гореть лицо. – И он не хмырь! Он работает у Дениса Викторовича и просто подбросил меня домой.
– Даже скорее принёс, – вставляет Слава с ехидной улыбкой.
Закатываю глаза. Господи, как же с ними сложно. Ну почему моя семья – это не тихие домоседы, а вот такие вот всезнающие и слишком любопытные родственники?
Смотрю на свою чашку с хлопьями – всё, есть уже не хочется.
– Всё, отстаньте от меня, – говорю, резко вставая. – Я сама разберусь со своими мужиками. И с вами тоже.
Я беру за руку Нюсю, подмигиваю ей, и она весело хихикает. Дети в четыре года – просто чудо, никакой драмы. Почему с братьями так не может быть?
Как только я собираюсь улизнуть к себе, на кухню заходят мама и Милана.
Милана… Если честно, я иногда смотрю на неё и думаю: «Ну как можно быть такой?» Она из тех женщин, которые будто вышли из модного журнала, но при этом совершенно без усилий. Её длинные светлые волосы всегда лежат идеально, даже когда она только что проснулась. А её кожа – словно светится изнутри, будто у неё есть секрет, который она никому не рассказывает.
Её глаза – огромные, светло-голубые, как ясное небо в морозный день. Такие спокойные, но в то же время проницательные. Милана часто смотрит на нас так, будто видит всё насквозь, но не осуждает, а просто понимает. Это немного пугает, если честно, особенно когда ты пытаешься скрыть что-то от неё.
Она невероятно добрая. Милана из тех людей, которые умеют слушать. Даже если ты несёшь какую-то ерунду, она всё равно будет сидеть рядом, кивать и давать советы, от которых становится легче. Но при этом она не размазня. В ней есть стержень. Если нужно, она может быть жёсткой, особенно когда дело касается Лёши или Нюси. Ради них она готова на всё.
И вот в этом её секрет: Милана идеально уравновешивает Лёшу. Он иногда бывает слишком строгим, слишком серьёзным, а она сглаживает все углы своей мягкостью. Но при этом никто не смеет недооценивать её. Милана точно знает, чего хочет, и всегда добивается своего.
Я люблю наблюдать, когда она с Нюсей. В её движениях и словах столько тепла, что даже я иногда думаю: «Хочу быть такой мамой». Она не просто заботливая – она делает это как-то незаметно, ненавязчиво, но Нюся всегда знает, что мама рядом и всё под контролем.
А ещё Милана очень красивая. Настолько, что даже наши парни – Тимур и Слава – иногда за ней украдкой наблюдают, но при этом Лёша смотрит на неё так, что сразу понятно: это его. И только его. Она та женщина, на которую хочется равняться. И я рада, что Лёша нашёл такую, потому что, если честно, никто другой не смог бы так грамотно с ним справляться.
Мама, как всегда, выглядит великолепно. Словно время решило взять паузу в её случае, и возраст для неё – это всего лишь число. Я не шучу, иногда мне правда кажется, что она нашла какой-то секрет вечной молодости, но скрывает его от всех. Её кожа – гладкая, свежая, будто она только что вернулась с дорогого курорта, хотя я точно знаю, что её день был расписан до минуты.
Её глаза… Ох, эти глаза. Глубокие, серо-зелёные, с тем самым блеском, который делает её взгляд таким проницательным и немного пугающим. Кажется, она всегда знает, о чём ты думаешь, даже если ты не произнёс ни слова. Мама смотрит так, что сразу хочется держаться прямо и не врать – ведь она всё равно поймёт.
Она носит длинные волосы, хотя могла бы сделать любую модную стрижку и всё равно выглядеть безупречно. Её каштановые локоны всегда аккуратно уложены – не слишком нарочито, но идеально. Она как будто из тех женщин, у которых всё получается без усилий, даже если за кулисами кроется куча труда.
И стиль… Боже, как же я обожаю её чувство вкуса. Она может появиться в простой блузке и джинсах – и всё равно выглядит как будто собралась на красную дорожку. Всегда со вкусом, всегда утончённо. Даже в доме – никаких халатов и растянутых футболок, только уютные, стильные комплекты, которые подчёркивают её фигуру и делают её ещё более женственной.
Мама всегда была и остаётся центром нашей семьи. Она не просто красива, она сильна. У неё есть это редкое сочетание мягкости и решительности, которое делает её такой уникальной. Она может сдержанно улыбаться, слушая, как Тимур спорит со Славой, а потом спокойно сказать пару слов – и все тут же затихнут.
– Что тут у вас? – спрашивает она, осматривая нас с прищуром.
– У парней спросите, – отвечаю, кивнув в их сторону.
Мама поджимает губы и скрещивает руки на груди. Она-то не из тех, кого можно легко запутать.
– Вы чего опять сестру мучаете? – строго спрашивает она.
– Так это не мы! – Слава сразу начинает выкручиваться, но мама только прищуривается, и он тут же умолкает.
Я едва удерживаюсь, чтобы не рассмеяться вслух.
– Вот-вот, слушайте маму, – вставляю я, чувствуя прилив облегчения. Наконец хоть кто-то встал на мою сторону.
Милана, жена Лёши, подходит ближе, касается моего плеча.
– Так что за кавалер? – мягко спрашивает Лёша, явно стараясь не давить. – Расскажи, если хочешь, мы тебя не осуждаем.
Ещё как осуждают, про себя думаю я. Иду к плите, подальше от их пристальных взглядов.
– Никакой это не кавалер, – пробурчала я. – Просто сотрудник моего начальника. Подвёз меня, потому что у меня не было другого способа добраться домой.
За спиной слышу, как Тимур хмыкает:
– Если бы это был просто коллега, он не нёс бы тебя на руках, как принцессу.
– Принцессу? – Милана вскидывает бровь, явно заинтригованная.
Лёша еле сдерживает улыбку, а я уже чувствую, как мои щёки превращаются в два огонька.
– Ну, главное, что ты дома, – наконец заключает он. – Но, если это просто знакомый, так и скажи. А то мы тут гадаем.
– Да нечего гадать! – раздражённо махаю рукой. – Серьёзно, хватит! Раздули из этого какую-то Санта-Барбару.
Лёша прищуривается, но отходит в сторону, обнимая жену.
– Ладно. Но если он снова принесёт тебя на руках, будет пара вопросов, – бросает он с полуулыбкой.
– Забили, – бурчу я и снова беру чашку с хлопьями. Они уже растаяли, как и моя надежда спокойно начать утро.
***
Наступил вечер, и всё было готово к ужину. В столовой накрыли шикарный стол – у нас она достаточно большая, чтобы разместить всех гостей. Сегодня мы отмечаем не только в кругу семьи, отец пригласил своих влиятельных клиентов, друзей и даже Амира с Денисом Викторовичем.
Я уже полностью подготовилась, чтобы встречать гостей вместе с родителями – у нас это традиция. Хотя сама я такие мероприятия не особо люблю, но выглядела на все сто. На мне было лёгкое жёлтое атласное платье с коротким подолом в форме бутонного колокольчика, с тонкими бретельками. Волосы я собрала наверх, а в ушах – серьги-гвоздики в виде ромашек с кулоном из того же комплекта. Лёгкий макияж и карамельный блеск на губах дополняли образ. Я обожаю этот блеск, он реально пахнет карамелью, и иногда даже самой хочется попробовать. Диме вкус блеска не нравился, но что он понимает? Ну, ладно, я отвлеклась.
Гости начали прибывать – не так уж много, но все влиятельные и слегка пафосные, каждый пришёл со своей половинкой. Это значило, что начальник появится с Дианой, а меня это только радовало: хоть кто-то будет на этом вечере приятный для общения (Милана – не в счёт, всё-таки она моя невестка, а по-настоящему посплетничать с ней всё равно не выйдет).
И вот, я вижу Дениса Викторовича с его прекрасной невестой Дианой, они смотрятся просто идеально. Отец и мать поприветствовали их, провели в столовую, так как они были последними ожидаемыми гостями. Я хотела последовать за ними, но вдруг застыла на месте. В дверях появился он. Блонди. Было бы наивно надеяться, что он не придёт, но, если честно, я его ждала. В своём чёрном костюме, который сидел на нём так, будто был сшит на заказ, он выглядел просто безупречно. Боже, как же он меня раздражает своей идеальностью. Чёртов хмырь.
– Привет, Искорка, – шепнул он, проходя мимо меня в столовую, а я продолжила смотреть ему вслед.
И всё? Ничего больше? Ну вы видели?
– Кира, может, рот прикроешь, а то муха залетит, – вывел меня из ступора Паша, со своей фирменной ухмылкой. Вот зараза, конечно же, он не упустил возможности подколоть меня. Почему меня окружают такие самодовольные, саркастичные мужчины, да ещё и такие чертовски красивые?
– Всё, пошли уже, – сказала я, подхватив Пашу под руку и направляясь вместе с ним в столовую.
Паша помогает мне сесть, отодвигая стул. Все гости уже заняли свои места, и мне остаётся только крайний стул в самом конце, но хотя бы рядом с Дианой, что немного радует. Паша возвращается и садится на стул возле стены, рядом с парой охранников. Вообще, у нас принято, что охрана и персонал вроде нянь могут находиться практически везде: хоть в гостиной на диване, хоть здесь, в столовой. Так что Паша и Блонди решили посидеть здесь, и я, начав ёрзать на стуле, сразу же чувствую на себе взгляд Блонди. Кто-то мог бы подумать, что он смотрит на Диану – ведь она рядом, – но я не дура. Я знаю, когда мужчина смотрит именно на тебя. Понимаете?
Обожаю нашу негласную игру «убей взглядом, если сможешь» – и я, как оказалось, профи, да и он тоже не отстаёт. Я не отвожу взгляда, пока меня не окликает отец, и тут я замечаю, что уголок его губ слегка приподнялся. Ему, видимо, кажется, что я должна сдаться первой и отвести взгляд. Чёрта с два!
– Да, пап?
– Руслан сказал, что слышал, как ты поёшь в одном заведении, – и тут я вынуждена прервать игру, переводя взгляд на Руслана. Этот красавчик – молодой и перспективный предприниматель, владелец нескольких автосалонов. Его отец работает с моим, крупная рыба в своём бизнесе. И вот теперь этот идиот решил рассказать отцу, что я пела где-то публично. Не поймите неправильно, отец не против, если я иногда хожу в клубы или бары, но он не выносит, когда я пою. Считает это напрасной тратой времени и отвлечением от «настоящей цели». Думаю, вы понимаете, о какой цели речь? Ну, и прекрасно. Я тяжело сглатываю и оправдываюсь:
– Да ничего серьёзного, просто участвовала в конкурсе, ради забавы. Не переживай, я просто так это сделала, – начинаю нервничать и чувствуя себя как дура.
– Кира, а может, вы споёте нам сегодня? – его голос бархатистый, слишком уверенный. – Было бы приятно снова услышать ваш потрясающий голос.
Я чувствую, как по спине пробегает холодок. В горле мгновенно пересыхает, и я рефлекторно начинаю вытирать ладони о подол платья. Глупо, но это единственное, что я могу сейчас сделать, чтобы удержаться в рамках. Мой взгляд нервно скользит к отцу.
– Конечно, она споёт. – Его голос звучит спокойно, но янтарные глаза потемнели, выдавая раздражение. – После ужина, – добавляет он, и в этой фразе ясно читается подтекст: потом поговорим.
Словно между нами заискрила невидимая молния. Я слышу, как сердце начинает бешено колотиться. Отец добрый человек, но, если что-то не соответствует его представлению о правильном, его недовольство буквально повисает в воздухе.
– Ну что ж, – выдавливаю я, заставляя себя не показывать нервозность. – Можете выбрать любую песню.
Руслан снова улыбается, будто всё идёт идеально по его плану:
– Хорошо, я подумаю.
Я киваю, стараясь держать себя в руках, но внутри всё кипит. После ужина мне точно не поздоровится.
Егор
Когда я зашёл в дом вслед за Дианой и Денисом, то сразу начал искать взглядом Искорку, услышав её голос. Мой взгляд встретился с её, и на мгновение я остановился, но быстро вспомнил, что её родные вокруг, и решил, что проявлять интерес к ней при них – не лучшая идея. Братья уже ясно дали понять, что будут следить за каждым моим движением. Поэтому я лишь коротко поздоровался и прошёл мимо.
Скажите, грубо? Да. Согласен. Сам понимаю, что это неправильно, но других вариантов у меня сейчас просто нет. Разозлить её братьев? Нет уж, мои яйца мне пока ещё нужны.
Как только она села за стол, наша игра во взгляды возобновилась. Чëрт возьми, что с этой девчонкой? Она доводит меня до состояния, в котором я сам себя не узнаю. Ни она, ни я не собираемся уступать – мы оба это чувствуем. Но тут её зовёт отец, и я понимаю, что этот раунд за мной. Но она явно не планировала отводить глаза, и её упорство только подстёгивает меня.
А потом… этот Руслан. Кто он вообще такой? Какой-то выскочка, который осмелился сделать ей комплимент. Да, Искорка действительно спела так, что захватило дух, но слышать его слова в её адрес… Нет, это словно наждаком по нервам.
Но стоит признать, она и правда была невероятна. Её голос – как что-то неземное. До сих пор помню, как он проникал в самое сердце, будто пробираясь сквозь все стены, заставляя мурашки бежать по коже. Она пела, а я не мог оторвать от неё глаз. В этот момент весь мир будто исчез, осталась только она – её голос, её образ, её магия.
Искорка. Настоящая сирена. Её песня завораживала, как древнее заклинание, от которого невозможно было укрыться. Я буквально почувствовал, как эта мелодия тянет меня к ней, словно тонкую ниточку завязали на моём запястье и аккуратно ведут вперёд.
Я даже не заметил, как оказался в центре зала, весь под гипнозом её музыки. Просто шёл на этот голос, на её свет, не раздумывая, забыв обо всём. Точно знал одно: в тот момент я бы пошёл за ней куда угодно.
***
Когда ужин закончился, все плавно переместились в гостиную. Я почти сразу заметил, как этот Руслан направился к Искорке. Словно на замедленной съёмке, он подошёл, обнял её за талию и начал что-то нашёптывать ей на ухо. Меня накрыло мгновенно. Внутри всё закипело, будто кто-то повернул вентиль на максимум.
Это просто разрывает меня изнутри. Знаете, почему? Потому что он как раз тот самый тип, который подходит ей идеально. Весь из себя – успешный, уверенный, гладко выбритый и, судя по всему, мастер комплиментов. А я? Я точно не её сорт. Не её вкус. Девушка, как она, никогда не выберет такого, как я. Но… я хочу, чтобы выбрала. Хочу, чтобы она была рядом. Это желание засело внутри и никуда не уходит.
Смотрю на неё – она улыбается ему. И всё, меня будто током бьёт. Голова идёт кругом. Я даже не могу толком понять, что со мной происходит. Её улыбка – это как солнечный луч, который освещает всё вокруг, но при этом я чувствую себя в тени. Она будит во мне такие эмоции, которые, чёрт возьми, я и не знал, что способен испытывать.
И тут она подходит ближе к камину, вся такая грациозная, и оборачивается к гостям. Голос мягкий, но уверенный:
– Дорогие гости, как вы помните, Руслан попросил меня спеть. Он не смог выбрать песню, поэтому дал это право мне. Я хочу исполнить для вас «Halo» – Beyoncé.
Она начинает петь, и я больше ничего не слышу, кроме её голоса. Боже, вы слышите? Это не просто пение – это будто она вкладывает всю себя в каждую строчку, в каждую ноту. Меня окутывает эта музыка, и мурашки пробегают по всему телу. Она меня замурашила. Можно так сказать? Да плевать, это правда. Она поёт с такой нежностью и страстью, что кажется, будто это не для всех, а только для меня. Только для меня.
Но я знаю, что это иллюзия. Взгляните на лицо Руслана. Он явно думает то же самое. Я вижу, как он пожирает её взглядом, и у меня сжимается всё внутри.
Пока я борюсь с собой, замечаю, как по бокам от меня материализуются Тимур и Слава. И не только они – ещё парочка их друзей. Эти двое стоят, скрестив руки, как какие-то охранники. Что они там себе надумали? Решили всем коллективом разнести меня за то, что я смотрю на их сестру?
Слава, конечно, не теряет времени и первым открывает рот, его улыбка больше похожа на вызов:
– Ну что, Егор, Кнопка впечатляет, да?
Я бросаю на него короткий взгляд, но молчу. В голове только её голос, её глаза, её улыбка – словно всё вокруг потускнело, а она одна в центре света.
– Она тебе нравится? – Тимур, напротив, смотрит строго, будто пытается насквозь просканировать.
– Какая разница, – говорю сухо, хотя голос выдаёт больше, чем хотелось бы. А взгляд… ну, он снова сам возвращается к ней, к этой чёртовой Искорке, которая, как магнит, притягивает всё моё внимание.
– Можешь не отвечать, по тебе и так всё понятно, – вдруг вмешивается незнакомый парень. Улыбка у него уверенная, почти наглая. – Если ты настроен серьёзно, тогда дерзай. Если нет – держись подальше.
Это уже перебор. Я поворачиваюсь к нему, с явным раздражением в голосе:
– А ты кто такой?
Он даже не моргает, отвечает спокойно, будто всё под контролем:
– Я её брат. Олег.
Брат? Блин, серьёзно? Сколько их тут вообще?
– Так вас что, трое? – не сдерживаюсь, криво усмехаюсь. – Защита у неё, конечно, впечатляющая.
Слава ловит мой взгляд и ухмыляется ещё шире:
– Вообще-то, нас пятеро, мужик.
Пятеро. Пять. Братьев. Сказать, что я охренел, – ничего не сказать. Теперь всё встало на свои места. Эта её дерзость, её сила, её умение держать удар – оно всё от них. От этого целого взвода защитников, готовых броситься на любого, кто рискнёт подойти слишком близко.
Я перевожу взгляд на Искорку. Она как ни в чём не бывало беседует с кем-то, а на губах играет лёгкая улыбка. Ни малейшего намёка на всю эту драму, которая разыгрывается буквально в трёх метрах от неё. И знаете, что? Это делает её ещё прекраснее.
Но теперь понятно одно: если я действительно хочу быть с ней, мне придётся доказать этим парням, что я достоин. И нет, они явно не те, кого можно обойти хитростью.
***
Вечер уже практически на исходе, а этот тип всё ещё крутится вокруг Искорки. Моей Искорки? Да, моей. Чёрт возьми, я даже не знаю, когда это стало настолько очевидным для меня, но с этим уже не поспоришь. Кажется, если он не отойдёт от неё прямо сейчас, я серьёзно сломаю ему руки. И плевать, кто он такой.
Весь вечер мои глаза будто приклеены к ней. Я даже не замечаю остальных, вся комната для меня – это просто фон, на котором она сияет ярче всех. Её смех, её движения, даже эти лёгкие, почти неуловимые жесты – она завораживает до дрожи. Уже собираюсь пересечь зал и наконец перехватить её внимание, но тут этот Руслан, к счастью, отваливает сам. Слава тебе, Господи.
Искорка замечает, как я приближаюсь. Её взгляд цепляет меня на полпути – лёгкое недоумение мелькает в этих глазах, как проблеск молнии. Но оно тут же сменяется знакомой дерзкой улыбкой. Улыбкой, от которой у меня словно ток проходит по всему телу. В глазах вспыхивает вызов – чистый, смелый, неподдельный. Я уже знаю, что это игра, но чертовски хочу сыграть.
Останавливаюсь рядом, достаточно близко, чтобы чувствовать тепло её присутствия. Она смотрит на меня из-под длинных ресниц, будто выжидает. Наклоняюсь чуть ближе, и голос становится ниже, почти интимным:
– Так и будешь меня игнорировать, Искорка?
Её реакция не заставляет себя ждать. Она вскидывает подбородок – этот её жест, который одновременно и раздражает, и сводит с ума. Её губы трогает лёгкая полуулыбка, а голос звучит лениво и даже слегка насмешливо:
– Я не привыкла уделять много внимания тем, кто сам не решается на шаг.
Вот это удар под дых. Она делает это специально, держит свою неприступность как оружие. Словно я для неё – просто один из тех, кто приходит и уходит, не задерживаясь в её мире. Но я-то знаю, что это не так.
Она подносит бокал к губам, делает небольшой глоток, и всё это с таким ледяным спокойствием, что я почти теряю равновесие. Почти. Её глаза, прищуренные, словно прикидывают мои слабые места, но в них горит что-то большее, что-то, что она сама пытается скрыть.
Я выпрямляюсь, бросая ей свою самую самоуверенную улыбку, и, не сводя взгляда, говорю:
– Мне нравятся твои игры, Искорка.
На последних словах я наклоняюсь, плавно забираю у неё бокал и, слегка склонив голову, добавляю:
– На сегодня хватит.
На её лице мелькает удивление, но она быстро прячет его за равнодушием. Только я-то вижу, что её зацепило.
Это только начало.
Кира
Что? Вы слышали это? Ему нравится моя игра? То есть, я ему нравлюсь? Нет, что за бред. Хотя… Чувствуете, как между нами постоянно летают искры? Этот дух соперничества, никто из нас не хочет уступать – и мне это так чертовски нравится. С ума сойти, мне ведь правда нравится этот блондин. Да, всё, я призналась. Довольны?
Все гости почти разошлись, и тут я замечаю папу, который подходит ко мне. О, нет. Я знаю этот взгляд. Он всегда так начинает, когда что-то не так. Когда мои дела катятся вниз.
– Кира, – его голос звучит твёрдо, как всегда, немного устало. – Ты, конечно, сегодня прекрасно спела, но ты помнишь наш уговор?
Я тяжело вздыхаю, пытаясь скрыть нервозность. В этот момент мне так хочется просто исчезнуть.
– Да, папа, – я говорю это как механическая фраза, которую мы с ним уже произнесли тысячу раз. Она, как старая пластинка, застряла в памяти, не давая мне ни шанса на отдых.
– Ты заканчиваешь учёбу и приходишь работать в мою фирму, – мы с ним повторяем это синхронно, будто по писаному. Ненавижу этот момент, когда слова звучат, как приговор.
– Пап, это была всего лишь песня. Ничего особенного.
Он смотрит на меня так, как всегда, его глаза – стальные, почти хладнокровные.
– Музыка тебя отвлекает, и ты это знаешь, – его голос, несмотря на усталость, не теряет своей силы. Это снова тот взгляд – не просто строгий, а такой, который проникает внутрь, ломая все барьеры. Я чувствую, как его разочарование проникает мне прямо в душу. Я просто хочу петь. Почему это так сложно понять? Почему это так тяжело для него?
– Папа, разве ты не хочешь, чтобы я была счастлива? Я ведь и так пошла учиться, как ты хотел. Почему ты не можешь понять, что музыка – это единственное, что меня радует? – Голос начинает срывать, слёзы накатили, но я держу их, как могу.
– Мы это уже обсуждали, – его слова железные, не поддаются сомнению. – Разговор закрыт. Ты будешь делать так, как я сказал. Я дал тебе всё: работу, крышу над головой, я оплатил твою учёбу.
– Я не просила тебя этого делать! Разве ты не понимаешь? – слёзы уже на самом краю. Я кричу, но уже не могу себя остановить.
– Кира, – его голос теперь холоден и твёрд, как лёд, – Разговор закрыт.
Тогда я не выдерживаю. Всё, что я до сих пор сдерживала, вырывается наружу, и я чувствую, как всё внутри меня рушится.
– Я уеду отсюда, – эти слова звучат, как выдох, полный боли. Я едва сдерживаю слёзы, но они всё равно срываются. – Похоже, для тебя я – просто последний шанс сбагрить свою фирму, а мальчики высказывались сразу, а я молчала. Но мне уже всё равно. Я устала! Я больше не могу! И мне это не нужно!
Я поворачиваюсь и бегу к себе, не оглядываясь. Слышу, как братья пытаются меня остановить, но мне плевать. Всё равно. Я уезжаю из этого дома. Сразу. Сегодня.
Забежав в свою комнату, я захлопнула дверь с такой силой, что она содрогнулась, и в какой-то момент даже показалось, что она вот-вот развалится. Мои руки двигались как в тумане, но я всё равно поспешно рвала одежду из шкафа, бросая её на пол, не обращая внимания на беспорядок.
Слёзы лились безудержно, а горечь и разочарование сжигали изнутри, отрезая меня от всего. Я так и не могла остановиться – тяжело сдерживаемый рыданий было слишком много, и я не могла найти в себе сил остановить их. Хотелось кричать, проклинать, вырваться из этого всего, но только голос предательски дрожал, а силы таяли.
И вдруг я почувствовала крепкие руки, обвившие меня сзади, будто они были частью меня, неотделимы. Мне не нужно было оглядываться, чтобы понять, кто это. Я узнаю этот древесный, немного терпкий запах – только Олег мог пахнуть так. Мой старший брат, всегда рядом, мой настоящий защитник.
– Эй, Кнопка, – тихо произнес он, притягивая меня к себе, как, будто не давая мне развалиться на куски.
Я не смогла ничего ответить. Вместо слов просто уткнулась ему в плечо, ощущая, как вся тяжесть из меня понемногу уходит. Его присутствие – оно как будто успокаивало, как приют, в который можно скрыться от всего этого ада.
Вслед за ним я почувствовала, как вокруг меня образуются уже восемь пар рук. Мои братья. Они здесь, как всегда, когда мне нужно. Они – моя семья. Моя опора. Мой тихий, защищённый берег.
– Может, вы уже прекратите свои «гейские обнимашки»? – пытаюсь подшутить, чтобы хоть как-то скрыть своё смущение. Парни начинают смеяться, но никто не отстраняется. Никто не уходит. – Ну всё, мне уже нечем дышать, – жалуюсь, едва сдерживая улыбку, будто не могу вырваться из их объятий. – Парни!
– Всё, успокоилась? – Тимур поднимает брови, его взгляд внимательно и настороженно изучает меня.
– Нет.
– Кнопка, не торопись с решением, не уезжай прямо сейчас, – Лёша, самый спокойный из всех, уговаривает меня, словно пытаясь найти тот единственный правильный момент, когда всё наладится.
– Нет, я уеду.
– Тогда хотя бы переночуй дома, а уедешь утром. Хочешь, я найду тебе квартиру, или можешь переехать ко мне? – Олег смотрит на меня с такой настойчивостью, что мне становится тяжело от его заботы.
– Нет, Олежка, не хочу вас с Машей притеснять, – качаю головой, пытаясь удержать слёзы, но благодарность к нему просто переполняет.
Олег живёт с Машей, девушкой, с которой он встретился в одной из галерей в Петербурге. Маша – это тот тип, который сразу привлекает взгляд в толпе. Её светлые волосы, немного волнистые, свободно падают по плечам, создавая мягкий контраст с её бледной кожей. Глаза – огромные, зелёные, с золотистым отливом, как у кошки, и в них читается такая внутренняя сила, что трудно отвести взгляд. Она высокая, с тонкой талией и грациозной осанкой, словно будто всегда движется в каком-то внутреннем танце. Её черты лица – чуть резкие, но не вульгарные, с тонкими скулами и высоким подбородком, который всегда слегка поднимался, как будто Маша несла в себе какой-то невидимый титул. Её стиль всегда элегантный и немного загадочный – в её одежде есть что-то изысканное, но при этом всегда подчеркивающее её уверенность и независимость.
Олег, конечно, не мог не заметить такую девушку. С первого взгляда он понял, что это она, и его ухаживания были так красивы и искренни, что, Маша не устояла. Его забота и внимание, как тонкие жесты, постепенно растопили её сердце. Они вместе переехали сюда, и кажется, что это было судьбоносно. Да, у нас с братьями крепкий генофонд: братья все красавцы, и Олег – не исключение. Его высокий рост, скульптурные черты лица, угольный цвет волос, зелёные глаза и уверенность в каждом движении, с которыми он всегда походил на героя какого-то романа, – всё это сразу привлекает внимание. Но если вам нравится Олег, то у него есть «копия» – Артём. Да, наш отец мечтал о девочке, поэтому, видно, усердно работал над этим, и получилось.
Вы, наверное, задаетесь вопросом, где сейчас Артём? Ну что ж, он уже несколько лет не общается с нашим отцом. История с ним началась, когда ему исполнилось восемнадцать. Артём всегда был по-своему умным и независимым, и, видимо, пришел тот момент, когда он не мог больше сидеть под гнётом отцовского давления. Он попытался доказать, что папина компания – это не идеал, не тот оплот, который она пыталась казаться. И как он это сделал? Взломал сеть фирмы, установил троян и даже оставил картинку, которая должна была продемонстрировать уязвимость. Это был его протест, его попытка сделать так, чтобы папа понял: с ним нельзя просто манипулировать. Конечно, папа взбесился. Это была не просто ссора, а настоящая трагедия, которая стала началом долгого, болезненного разрыва между ними. И после этого Артём уехал в Штаты, получил приглашение работать в Google, и, кажется, именно там, в этой другой жизни, он наконец-то нашёл себя.
А вот папа, вместо того чтобы как-то наладить отношения, отправил Тимура и Славу учиться туда же, в надежде, что они поддержат друг друга. Все эти годы он не переставал верить, что таким образом можно что-то изменить, но вот только ничего не изменилось.
Иногда мне кажется, что я тоже стою на пути Артёма, и мои мечты, мои стремления – всё это лишь раздражает нашего отца. Я не могу понять, почему он не видит, что я не такая, как он. Но, может быть, я ошибаюсь?
***
Всю ночь я не могла уснуть. Мысли не давали покоя, а каждая клеточка тела ощущала бурю. Возможно, я погорячилась, но сейчас я не готова отступить. Это был мой первый настоящий шаг, когда я решилась заступиться за себя. Могу ли я гордиться этим? Не знаю, но это важно. Маленький, но решающий шаг к собственному пути.
Учёба – не вопрос. До диплома осталось несколько месяцев, и было бы глупо всё бросить сейчас. Работу свою тоже оставлю – как-никак, нужно заработать на первое время. Но вот что делать дальше? Как жить, если мир вокруг меня требует одного, а я хочу другого? Но одно я знаю точно – пора покидать родительский дом. Это не просто решение, это настоящая потребность. Я больше не могу подчиняться чужим ожиданиям.
Может, вы считаете меня глупой? Возможно. Но я устала от жизни по чьему-то сценарию, устала жить в рамках, которые кто-то придумал для меня. Хочу сама выбирать, как мне быть, кем мне стать.
Лежала в темноте, поглощенная мыслями, пока на улице не поднялся сильный ветер. За окном старая ветка периодически стучала по стеклу, и её настойчивый ритм окончательно выбил меня из равновесия. Я вскочила с кровати, раздражённая до предела, будто в этот момент готова была сломать всё вокруг. Но тут же остановила себя. Знаю, так нельзя. Нужно успокоиться.
Я подошла к окну, надеясь, что, увидев ветку, смогу немного унять нервное напряжение. Но вместо неё заметила, как в стекло с лёгким звоном влетел маленький камушек. Открыв окно, я встретила взгляд – Блонди.
Егор
Я не мог уснуть. В голове крутится та сцена у Искорки. Она реально сказала, что уходит? Куда она, черт возьми, собирается? Похоже, с этим её «Храбрецом» она всё-таки рассталась – это хоть какая-то отдушина. Мгновенно появляется план. Я её к себе затащу. Но не подумайте, не так, как вы подумали. Она сама этого захочет. Подумали, что я совсем спятил? Абсолютно.
Вот почему я сейчас мчусь по ночному городу на своём мотоцикле в пять утра. Звучит как полный бред, правда? Но в этот момент я чувствую, что всё в порядке, хотя, если честно, внутри уже какое-то ощущение, будто я на грани. А кошмары, кстати, не мучают – это уже прогресс. Приезжаю и сразу начинаю думать: как попасть внутрь, если там охрана? Логично. Значит, через забор. Дон Жуан, мать его.
Кидаю камешки в окно, стою, надеюсь, что не ошибся с выбором. Представляете, если это окажется окно её братьев? Я просто представил их лица, когда они увидят меня, стоящего под их окном, в пять утра. К счастью, вижу, как она открывает окно. И слышу её шепот:
– Боже, что ты тут делаешь?
– Искорка, выходи, – говорю, как можно тише, чтобы никто не услышал.
Она закатывает глаза и закрывает окно. Это можно считать «Сейчас выйду» или «Пошёл к чёрту, Блонди»? Жду, скрываясь в кустах у забора. Вот она выходит и смотрит по сторонам. Когда она подходит к месту, где я только что стоял, я хватаю её под локоть и мягко, но решительно, прижимаю её к кирпичной стене, закрывая рот рукой, чтобы не закричала. Похож на маньяка, не хватает только хлороформа. Вижу её янтарные глаза, и в этот момент всё, что я хотел, вылетает из головы. Твою мать, соберись, Егор!
– Я уберу руку, а ты не кричи, – тихо говорю, будто это всё, что я могу ей пообещать в этот момент.
Она тяжело дышит, и я ловлю взгляд на её груди, которая под курткой яростно поднимается и опускается. Что это? Страх? Или то же самое, что я сейчас чувствую? Это всё расплывается, но, кажется, я знаю, что именно у неё в голове. Она кивает, и я убираю руку.
– Ты чокнутый, Блонди? Что ты тут делаешь? – её голос трещит от напряжения, но она не кричит. Она шипит, как кошка
– Как ты? – отвечаю вопросом на вопрос, не замечая её раздражения.
Она стоит и смотрит мне в глаза, долго и тяжело. Я не понимаю, что она видит во мне, но её взгляд заставляет моё сердце биться быстрее.
– Лучше всех, – отвечает она, гордо и стойко, хотя я знаю, что она сейчас совсем не такая сильная, как пытается казаться.
– Я так и думал, – прохожу пальцем по её щеке. Чувствую, как её дыхание резко замирает, и это ощущение, как огонь, поджигает меня.
– Чего ты хочешь? – её голос дрожит, и мне становится ясно, что она не так уж спокойна.
– Помочь, – говорю тихо, хотя понимаю, что ей не нужно помощи. Ей нужно больше, чем просто помощь.
– Что, квартиру мне найдёшь? Продюсером станешь? – усмехается она, как будто и не переживает. Но я знаю: это маска. Она всё равно не может быть так спокойна.
– У меня есть две свободные комнаты, – говорю я, и её взгляд меняет оттенок. Она приподнимает одну бровь, и в этом движении так много дерзости и привлекательности, что я едва сдерживаюсь, чтобы не расплыться в улыбке. Она даже в этой нелепой шапке, слишком большой куртке и мягких штанах с монстрами выглядит как чёртово искушение. Она сама себе, и эта уникальность сводит меня с ума.
– Да, – говорю я, словно это не что-то сложное, но внутри меня всё переворачивается.
– Я согласна, – она произносит эти слова спокойно, и мне даже в голову не приходит, что это может быть лёгким решением. Но на самом деле это оказалось проще, чем я ожидал.
– Хорошо, – произношу я, хотя мой голос звучит уже куда более хрипло, чем мне хотелось бы. Чёрт, что с нами происходит? Я наклоняюсь ближе, и наши губы почти соприкасаются. Я вижу, как она сглатывает, её дыхание прерывается, и я понимаю, что она чувствует то же самое. Но пока нет. Я не могу. Не сейчас.
– Дай свой номер, – вытаскиваю телефон, не отстраняясь ни на миллиметр. Её взгляд – растерянный, немного ошарашенный. Это мне нравится. Она ещё не успела оправиться от того, что происходит. Я снова улыбаюсь, когда она берёт телефон, но прежде чем я отстраняюсь, задерживаю её взгляд, давая понять, что никуда не уезжаю.
– Сегодня я полностью в твоём распоряжении, – добавляю я, стараясь, чтобы она поняла, как серьёзно я настроен. – Соберёшь вещи – позвонишь или напишешь, и я сразу приеду.
Она кивает, и её лицо становится мягче, будто что-то начало ломаться внутри неё. И я чувствую, как этот барьер между нами, по сути, исчезает.
– Хорошо, – говорит она тихо, без её обычной колючести. И это по-настоящему сбивает меня с толку.
Я еле сдерживаю себя, чтобы не наклониться к ней ещё раз, не провести пальцем по её волосам. Но вместо этого просто смотрю ей в глаза чуть дольше, чем нужно, давая понять: теперь я не просто играю. Я больше не могу быть просто сторонним наблюдателем.
– Жду твоего звонка, Искорка, – говорю, не отводя взгляда, и ухожу, оставляя её одну с мыслями, которые она, возможно, до конца не осознаёт.
Кира
Стою, смотрю ему вслед, и сердце колотится так, как будто я только что пробежала марафон. Этот странный блонди, с его бесцеремонной уверенностью… Он просто взял и предложил мне переехать к себе! Как будто это нормально – приглашать девушку, с которой едва знаком, переселиться в свою квартиру. Но что удивительно, я не чувствую страха или даже малейших сомнений. Внутри меня растёт что-то совершенно другое, почти неприличное. Это не просто желание – это предвкушение. Лёгкое, игривое, с ноткой вызова. Можете это понять?
Захожу обратно в дом, стараясь не шуметь. Родители, наверное, всё ещё спят, по крайней мере, в доме царит тишина. Я резко захлопываю дверь своей комнаты и, прислонившись к ней, с трудом осознаю, что всё это реально. Ещё вчера я была готова уехать куда угодно – лишь бы вырваться. И вот теперь у меня есть план, конкретное место… у него. Да, это похоже на безумие, не так ли?
Мой телефон тихо вибрирует от входящего сообщения.
Не известный номер, [28.05 06:20]
Искорка, запиши мой номер.
P.S. Блонди.
Искорка, [28.05 06:21]
Блонди, ты ещё не уехал?
Блонди-хмырь, [28.05 06:22]
Нет.
Искорка, [28.05 06:22]
Подожди пару минут и поедем вместе.
Блонди-хмырь, [28.05 06:22]
Хорошо.
Сердце снова колотится. Быстро бросаю телефон на кровать и начинаю собираться. Каждый шаг, словно в замедленной съёмке. Первым в рюкзак отправляется нижнее бельё, за ним толстовка, пижама, несколько футболок, рабочая одежда. С каждым собранным предметом мне кажется, что я собираю не только вещи, но и себя – как будто, вырвавшись, я вдруг начинаю собирать свои части обратно, по частям. Когда заталкиваю в рюкзак последний свитер, в голове звенит осознание: это действительно решено. Это не просто спонтанное решение, не шаг, о котором я потом буду сожалеть. Это выбор.
Одеваю джинсы, кроссовки, накидываю поверх футболки толстовку и куртку. Набираю его номер. Однократный гудок, и он тут же отвечает, как будто ждал.
– Готова? – его голос в трубке, такой тёплый и уверенный, что невольно создаётся ощущение, что он где-то рядом.
– Готова, – отвечаю, удивляясь, как уверенно это звучит. Я не узнаю себя.
– Хорошо, я около ворот.
Выходя на улицу, я останавливаюсь и не могу оторвать взгляда от его мотоцикла. Улыбаюсь – странное чувство, но мне кажется, что это начало чего-то совершенно нового. Не могу объяснить, что именно, но что-то в этом моменте так… живое.
– Мотоцикл, серьезно? – спрашиваю, не скрывая удивления.
– А что тебя смущает? – он спешивается, и его руки, уверенные и быстрые, надевают на меня шлем. Аккуратно застёгивает ремешок, и в этот момент я ловлю его взгляд – его глаза, голубые как бескрайнее небо, словно тянут меня в бездну. Что со мной? Почему это всё кажется таким… неправильным и в то же время манящим? Кажется, я действительно теряю контроль.
Он садится на своё «Ночное сияние» – отсылку к «Грому» из «Как приручить дракона» сразу поняли? Да, я люблю мультфильмы со страшными, странными персонажами. Если хотите проверить меня на знание страшных мультфильмов – бросайте вызов, я готова! Устроим квиз, и посмотрим, кто лучше знает тёмную сторону мультипликации. Струсили? Я так и думала.
Блонди кивает, приглашая меня сесть позади, и, когда я устраиваюсь, он объясняет, куда ставить ноги. Честно говоря, я немного нервничаю: впервые еду на такой штуке, так что можно сказать, что это мой первый раз с Блонди. Немного пошло получилось? Плевать.
– Обними меня покрепче, Искорка. – говорит он, заводя двигатель. Рёв его «монстра» заставляет меня вздрогнуть от неожиданности, и я, как он и просил, крепче обхватываю его за талию. Накатывает чувство какой-то особой близости и… что-то даже пробуждается внутри, будто маленький электрический ток прошёл по всему телу. О, нет, серьёзно? Эти ощущения начинают пугать и завораживать одновременно.
Когда он трогается с места, ветер сразу обрушивается на нас, проникая в кожу, в волосы, в саму душу. Это ощущение свободы – такое дикое, незнакомое и захватывающее – захватывает меня с головой. Мы мчимся по трассе, и с каждым метром мне хочется лететь ещё быстрее. Ветер, скорость, эта беспечная свобода – я вдруг ощущаю, как будто снова родилась. Как будто каждая секунда забирает с собой все мои сомнения и страхи, оставляя лишь восторг и возбуждение. Это ощущение нового, неизведанного, которого я ждала так долго.
Не знаю, как вам объяснить, но весь этот рёв двигателя, вибрации под ногами – всё это заставляет мои чувства буквально выстреливать наружу. Каждая клеточка тела просыпается, каждое нервное волокно пульсирует. Как будто кто-то нажал кнопку «перезагрузка», и я начинаю всё с чистого листа. И это… невероятно.
Я даже не заметила, как мы подъехали к роскошной высотке в центре города. Постойте, кто он такой, если живёт здесь? Слезаю с мотоцикла, снимаю шлем и осторожно передаю его ему. Он забирает шлем и кивает, молча приглашая следовать за ним. Мда, это вообще-то жутковато. Я правда собралась пожить у него? Немного странно осознавать это только сейчас.
Мы поднимаемся на самый верхний этаж, и он, без лишних усилий, одним движением проводит ключ-картой по считывателю. Легкий звуковой сигнал, и дверь открывается. Мы входим. Я сразу обвожу взглядом квартиру. Просторная, залитая светом, удивительно стильная – в спокойных пастельных тонах, без лишних деталей. Сначала я ошеломлена: ожидала чего-то совсем другого – мрачного, как в классической квартире холостяка. Тёмные стены, массивные кожаные кресла, минимальное освещение, без излишеств. Но нет, здесь всё дышит легкостью и спокойствием, даже уютом. Все эти простые, но красивые детали создают атмосферу, в которой можно дышать. Как будто я ошиблась в своих ожиданиях.
Он захлопывает дверь, и звук отдаётся в тишине квартиры, заставляя меня вздрогнуть. Я резко оборачиваюсь, и встречаю его взгляд. Он спокойный, уверенный, как всегда. Кивает и, словно, не замечая моего замешательства, говорит:
– Пойдём, я покажу тебе квартиру, ты можешь выбрать себе комнату.
И вот, я снова иду за ним. Абсурдность ситуации поражает меня – ещё пару дней назад я скорее выбежала бы отсюда, чем оказалась рядом с ним. А сейчас, как ни в чём не бывало, иду по его квартире, как если бы это было самое естественное дело на свете. Это забавно, не правда ли? Полгода назад он уже предлагал мне «квадратные метры» и своё общество. Тогда я даже не хотела слушать. Как смешно всё это теперь. Смешно и нелепо. Но плевать.
Мы идём по коридору, и справа открывается вид на стильную кухню, плавно перетекающую в гостиную. Всё здесь так минималистично, но с каким-то изысканным шармом. В середине зала Блонди останавливается и, не оборачиваясь, делает жест рукой вправо.
– Это моя комната, – он кивает в ту сторону, а потом указывает на дверь в противоположном конце. – А вот эта свободна. И ещё одна, – показывает на дверь слева позади меня. – Выбирай любую, все обставлены одинаково.
Я поджимаю губы, в голове прокручивая странный вопрос. Почему-то взгляд сам собой останавливается на комнате напротив его спальни, и, едва сдерживая любопытство, я не могу не задать вопрос:
– Зачем тебе одному такая просторная квартира? – спрашиваю я, не удержавшись.
Он отвечает, как будто это не требует разъяснений:
– Недвижимость – надёжное вложение.
Я вздрагиваю и хихикаю нервно, пытаясь скрыть напряжение в голосе:
– Говоришь, как мой начальник. – Я осознаю, как нелепо это звучит, но ведь правда, вся ситуация пугает меня. И даже смешит.
– Я выберу ту комнату, – киваю на дверь напротив его спальни, хотя ощущение внутреннего напряжения не покидает меня.
– Хорошо, – соглашается он, но в его голосе появляется лёгкий акцент. – Но нам нужно обсудить правила.
Я вдруг останавливаюсь, ощущая, как границы, которые он устанавливает, оказываются совершенно логичными, но почему-то не могу избавиться от лёгкого осадка в груди. Что-то не так, что-то напряжённое.
– Ты не заходишь в мою комнату, – говорит он, и его тон совершенно серьёзен.
Я не могу не ответить, пытаясь вернуть хоть немного контроля над ситуацией:
– А если мне вдруг что-то понадобится? – уточняю я, не успев скрыть в голосе недовольство.
– У тебя есть мой номер. Пиши, и я выйду, – отвечает он с холодной решительностью.
Я решаю не уступать:
– Ладно, тогда и ты не нарушаешь моих границ, – говорю, стоя на своём.
Он кивает, соглашаясь, и я чувствую, как напряжение немного ослабевает. Но вот теперь, когда я вроде бы всё проговорила, остаётся чувство неудовлетворённости – как будто этот разговор открывает больше вопросов, чем отвечает на них.
– Договорились. Ты голодна? – вдруг спрашивает он, и я понимаю, что разговор о правилах закончился.
– Да, – отвечаю, всё ещё не совсем понимая, как мне себя вести в этой ситуации.
– Тогда осмотрись пока, а я разогрею еду, – бросает он и направляется к кухне, не забывая добавить через плечо: – У тебя есть аллергия на что-то?
– На грейпфрут, но максимум – это сыпь, не смертельно, – отвечаю, стараясь расслабиться.
– Понял, – коротко отвечает он и исчезает за кухонной стойкой.
Я остаюсь стоять в центре квартиры, оглядывая пространство и пытаясь как-то собраться. Ощущение от нашей "беседы" – странное: с одной стороны, всё это кажется таким естественным, но с другой – чувство какого-то напряжения и комфорта одновременно не даёт мне покоя.
Егор
Я достаю пару контейнеров с едой из холодильника, включаю плиту и, мельком оглянувшись, замечаю, как Искорка выглядит немного растерянной, как будто не совсем понимает, куда её занесло. Внутри тихо ухмыляюсь: ну да, переехать к Блондику, с которым раньше явно избегала общения… Решение неожиданное, и это ясно как день. Похоже, она тоже это понимает, и ей не совсем комфортно в этой новой роли.
Пока еда разогревается, открываю шкафчик, достаю тарелки. Слышу её шаги – она появляется на кухне, прислоняется к дверному косяку и просто наблюдает. Вижу её отражение в стекле – взгляд оценивающий, с любопытством, но с оттенком… напряжения? Да, она явно ещё пытается понять, что будет дальше, что это за странная идея и что вообще из этого выйдет.
– Устраивайся, – киваю на стул у кухонного острова, стараясь добавить в голос лёгкости, чтобы разрядить атмосферу. – Приятного аппетита. Сегодня готовил не я, так что, думаю, тебе повезло, – говорю, пытаясь пошутить.
– Вижу, повезло, – отвечает она, садясь за стол и аккуратно подвигая тарелку. – Не думала, что когда-нибудь окажусь в твоей квартире. Знаешь, немного странное ощущение.
– Ты не одна, – отвечаю, чувствуя, как эта ситуация на самом деле необычная и для меня. – Я и сам не думал, что так будет. Но теперь ты здесь, и нужно просто устроиться нормально. Как только все вопросы решим, будем как хорошие соседи.
Она вздыхает, но кажется, постепенно расслабляется. Я замечаю, как её лицо становится мягче, как напряжение на его чертах немного уходит, и это почему-то даёт мне ощущение, что всё не так уж и плохо. Мы едим молча, и эта тишина удивительно тёплая. Это странное спокойствие – просто быть рядом, не нужно лишних слов, нужно просто дать ей время.
Когда я убираю посуду, она вдруг произносит:
– Спасибо тебе. Правда.
Я останавливаюсь, поворачиваюсь и, едва улыбнувшись, отвечаю:
– Не за что.
Вдохновение и закулисье творчества здесь: https://t.me/StarOfWords Подписывайтесь!