Она очнулась уже в замке, но не сразу это поняла. Помещение было заполнено сладкой и столь желанной прохладой. Конни поймала себя на мысли, что лежит с закрытыми глазами и блаженно улыбается, медленно вдыхая хрустально чистый воздух. Разомкнув веки, она готова была к тому, что придется долго привыкать к свету, но такой необходимости не возникло. Констанция приподнялась на локтях и растерянно огляделась по сторонам.
Она лежала на красивой кушетке с замысловатой боковой спинкой, обитой мягким зелёным бархатом, но другой мебели в просторном зале практически не было. Вероятно, это было одно из тех помещений, которые оказались не заполнены после ремонта. С другой стороны, вид из огромных витражных окон, поглотивших четверть всего пространства зала, заменял собою любые украшения и роскошные интерьеры. За стеклом на ветру шевелились кусты белых роз, а выложенные камнем тропинки вели сначала к сверкающему пруду, а затем и к границам сказочной самшитовой рощи. Одна из створок окна была распахнута настежь, исполняя, таким образом, ещё и роль двери. Констанция пошла к ней, и шаги её эхом отдавались в пустоте зала. Уже у самого выхода она услышала знакомые женские голоса.
– И от чего же ты пытаешься их оградить? От реальности? – усмехнулась одна из собеседниц, в которой Конни узнала Розу, с которой её познакомил Берт. – Или, может, ты надеешься, что они всю жизнь просидят в стенах замка и никогда не поймут, какие мы странные?
– Ох, было бы неплохо… – магическим блюзовым голосом отозвалась Севилла Сапфир. – Нет, конечно, я не хочу ничего от них скрывать, но людям с материка лучше подавать информацию аккуратными диетическими порциями. Это же гораздо разумнее, не находишь?
– Как бы так не вышло, чтобы наследники сочли это оскорблением, – предупредила Роза, и среди их беседы отчётливо послышался звон посуды. Конни решительно шагнула за порог и выглянула на улицу.
За углом оказалась красивая застеклённая веранда. Снаружи она визуально сливалась с фасадом того помещения, откуда только что вышла Констанция, но внутри они были разделены. Это казалось девушке весьма нетривиальным архитектурным решением. Она сразу представила, как в зале, оставшемся позади, можно было бы устроить праздник с танцами, а пространство веранды отвести под фуршет. Ей всегда нравилось, когда люди ели и танцевали в отдельных зонах, а на улице можно было бы отдыхать, дышать свежим, наполненным древесными и цветочными ароматами, воздухом. Не то чтобы Конни сильно любила подобные мероприятия, но в последние годы в жизни остро не хватало чего-то такого, похожего на картинку из фильмов про счастливых и красивых людей. Особенной изюминкой в личном жизненном опыте госпожи Маршан было то, что она в свои неполные двадцать семь лет успела прикоснуться и к роскоши, и к бедности, причём состояния эти время от времени чередовались. Она не была избалована богатством, прекрасно осознавая, каким мимолётным может быть успех, но и ни капли не боялась его. Возможно, именно из-за этого её запросто принимали за «свою» и простые люди, и манерные европейские буржуа.
За стеклом веранды были отчётливо видны силуэты беседовавших Розы и Севиллы. Попутно они сервировали стол, раскладывая приборы и расставляя тарелки. В центре созданной ими композиции стояла изящная хрустальная ваза с жёлтыми тюльпанами. Двери веранды тоже были открыты настежь, но усилившийся чуть прохладный ветер то и дело норовил захлопнуть их, поэтому госпожа Сапфир предусмотрительно придержала их двумя садовыми стульями.
– Констанция! – улыбнулась домоправительница, увидев Конни, направляющуюся к ним. – Очнулись, наконец-то…
– Да, – кивнула девушка, – видимо, я плохо переношу духоту…
– А я считаю, что Севилла не должна была спроваживать вас на прогулку в такой жаркий день, да ещё и после столь долгого путешествия, – осуждающе покачала головой Роза. Её огненные рыжие локоны были собраны в неряшливый, но очень милый хвост на затылке, а одета она была в простое белое платье с цветочным рисунком, всем своим видом заметно контрастируя с элегантной и аристократичной госпожой Сапфир. Тем не менее, общались они на равных, будучи, судя по всему, давними знакомыми.
– Соглашусь, сейчас это уже не кажется мне такой уж хорошей идеей, – пожала плечами домоправительница, – но вы хоть мельком взглянули на Линсильву. Это тоже результат!
– И на труп госпожи Совиньи заодно, – хмыкнула Роза саркастично. – Отличное первое впечатление от острова, не правда ли?
– Вы не кажетесь сильно расстроенной, – заметила Конни. – Просто мне сначала показалось, что вы знали нотариуса…
– Да, мы все знали Исидору, – так же, не выражая излишней скорби, за Розу ответила Севилла и плеснула в стакан воды из графина. – Жуткая трагедия, весьма неприятная. Но лично меня больше беспокоит смерть бедняжки Роуэн…
– А это нормально, что мы различаем их по степени важности? – нахмурилась Роза, а затем тяжело вздохнула и обратилась к Конни печально. – Мне жаль, что вы застали все эти события. На самом деле, в Линсильве живут очень добрые и приветливые люди, и честные в большинстве своём. Немногие здесь будут стенать от горя из-за смерти Исидоры. Она была сложной женщиной. Скорее, местных пугает то, сколько смертей выпало на долю нашего городка в последний месяц. И самоубийство госпожи нотариуса лишь усугубит это напряжение…
– А что конкретно случилось? Комиссар Варга говорил, что умерли ещё две молодых женщины, – поинтересовалась Констанция осторожно и тут же огляделась по сторонам в поисках недостающих гостей. – А где он, кстати? И Берт…
– Комиссар вернулся в город, а Берт сейчас с Виолеттой, – пояснила Севилла. – Он отнёс ей розовых бессмертников и теперь предпринимает бессмысленные попытки убедить её присоединиться к нам.
– Почему бессмысленные?
– Она не выйдет на веранду, пока не начнётся гроза, – улыбнулась Роза. И действительно – в воздухе витало предвкушение бури. Ветер становился всё более резким, пригоняя к острову облака, а жара постепенно ослабевала. Смешиваясь между собой, тёплые и холодные воздушные потоки формировали комфортные, но и тревожные ощущения. – …а Севилла уверена, что гроза начнётся не раньше восьми вечера. Вот они и препираются. Одна не может допустить, чтобы её грело солнышко, а другая терпеть не может опозданий к ужину. Как правило, госпожа Сапфир сдаётся первой!
– Иногда лучше сохранить силы, дорогая моя, чтобы приберечь их для более подходящего случая! – фыркнула Севилла и выпила воды из своего стаканчика. – Например, когда придёт время принимать гостей. Уж тогда я не отступлюсь, поверь мне!
– И всё же, – возвращаясь к изначальной теме разговора, вступила Конни, – что случилось с теми женщинами?
– Нет никакого смысла от них это скрывать, – обменявшись с домоправительницей тревожными взглядами, вновь озвучила свою позицию Роза. – Констанция, поймите Севиллу правильно. Она ни в коем случае не намеревалась ввести вас в заблуждение или обмануть, а, скорее, оградить от некоторых вещей, которые с непривычки могут показаться приезжему человеку странными.
– Да, я так и поняла. С другой стороны, хоть это и ужасно, но ничего странного в смерти нет. Это вполне естественно, а на материке случается даже в разы чаще…
– О, нет. Дело не в смерти, а в нашем острове в целом, – поспешила объяснить Роза. – Общество у нас построено не так, как в других странах. Мы живём и верим по-другому, у нас своеобразные традиции и вообще…
– Комиссар Варга говорил что-то про полицейскую реформу и островной совет, – вспомнила Конни. – Это из той же оперы, как я понимаю?
– Ох, ещё же про совет надо рассказать… – устало вздохнула Севилла и, откинувшись на спинку стула, нервно потёрла виски. Внезапно на веранде стемнело – над замком нависла тёмно-серая грозовая туча. – Констанция, зачем вы себя мучаете? Вы же только приехали, а уже забиваете голову! Почему бы вам просто не порадоваться богатству и жизни в фамильном гнезде какое-то время? Симеон приедет завтра-послезавтра и проведёт с вами скучные обучающие беседы, а пока можно и отдохнуть немного…
– Я была бы вовсе не против, если бы сегодня мне не подпортил впечатления вид женщины, мозги которой оказались размазаны по репродукции картины моего отца, – возразила Конни спокойно. – Я не особенно верю в знаки судьбы, госпожа Сапфир, но это, знаете ли, произвело на меня некоторое впечатление. Сложновато будет это теперь игнорировать.
– Ужас… – живо представив себе описанную ситуацию, с горечью выпалила Роза и тоже налила себе воды, надеясь приглушить подступающую тошноту.
– Итак…островной совет? – поторопила её Конни.
– Это основной управляющий орган на Сен Линсей. Что-то вроде парламента, но проще и понятнее. Островной совет состоит из представителей нескольких аристократических фамилий, каждая из которых имеет родственное отношение к святому Линсею, – пояснила Роза. – Ди Граны возглавляют совет, как признанная основная родовая линия, но у нашего покровителя были ещё дочери и пара внуков, родившихся при его жизни. Их родовые линии так же имеют свой вес в общественной жизни острова.
– И сколько сейчас человек состоят в совете?
– Около тридцати в целом, но активное участие принимают лишь десять-пятнадцать.
– То есть власть на острове сосредоточена в руках буржуазии?
– Вроде того, – кивнула Роза, подумав немного. – Хотя фактически власть на острове держит семья Ди Гран, потому что по старым законам только их слово можно считать решающим в любом споре.
– Ты её сейчас запутаешь, – предупредила госпожа Сапфир, но Конни была не из тех, кого легко запутать. Она быстро соображала.
– Я так понимаю, до недавнего времени Август Ди Гран возглавлял островной совет, – произнесла она вдумчиво и неторопливо, дабы не спугнуть сформировавшуюся мысль. – А кто же во главе сейчас?
– Хм-м…Амандин Тенебрис, я полагаю? – Роза с сомнением посмотрела на Севиллу. Та уверенно кивнула.
– Именно так, – подтвердила домоправительница и поспешила продолжить, разъясняя детали, – Амандин – матриархат рода Тенебрисов, одного из древнейших на острове. После смерти Августа именно Амандин взяла инициативу в свои руки, поскольку Виолетта совершенно не желает принимать участие в дискуссиях и обсуждениях решений островного совета. Тенебрисы очень богаты и влиятельны, им принадлежит несколько угольных шахт на материке, также они, как и вы, являются совладельцами местных виноделен. Живут они в Калимонтеме, крупнейшем городе на Сен Линсее, что расположен в северной его части.
– Эта женщина утвердила реформу?
– Да, вероятнее всего.
– И в чем была её суть?
– Сокращение бюджета островной полиции и комиссариата, – Севилла подчёркнуто безразлично пожала плечами. – Раньше молодых офицеров полиции отправляли на обучение на материк, а теперь этого не делают. Зарплаты и льготы тоже сильно ужали.
– Многие уволились, – Роза печально вздохнула и нахмурилась, – а неопытная молодёжь страшно раздражает тех, кто ещё остался. Комиссар Варга вон весь багровый от злости ходит!
– Милая Роза, комиссару Варга палец покажи, и он взбесится, – фыркнула Сапфир пренебрежительно. – Ему бы нервишки подлечить не мешало, и полицейская реформа тут ни при чём…
– Вы правы, – Конни невольно усмехнулась, вспоминая поведение комиссара, но быстро собралась с мыслями, – тем не менее, всё это не кажется мне хорошей идеей. Я имею в виду сокращения и упразднение квот на обучение новых сотрудников. Но погодите-ка, разве такой беспорядок может настать всего за один месяц? Августа не стало четыре недели назад, если я не ошибаюсь…
– В последние два года он сильно болел, – пояснила Роза, – и, вероятно, Амандин воспользовалась этим, чтобы продавить свои идеи. Полагаю, она хотела как лучше…
– Констанция, не забивайте себе голову этим раньше времени. Или вы увлечены политикой и административной деятельностью, как некоторые увлекаются яхтенным спортом и танцами?
– Я увлечена своей новой жизнью, мадам, – Конни улыбнулась и одарила своих собеседниц на удивление тёплым и спокойным взглядом для человека, успевшего за этот день повидать так много. – Вы говорите, что местные жители почитают наследников святого Линсея, чтят свои традиции и живут своей особой островной культурой, рьяно оберегая её, но при этом требуете от меня не вникать в это? Не слишком разумно, как по мне. Роза права – вы должны дать нам максимум информации, ввести в курс дела и ничего не упускать, иначе нам здесь нелегко придётся. Конечно, вы можете пока пощадить разум Берта в вопросах политики и административной деятельности, но за меня беспокоиться не стоит. Уж в чём я разбираюсь, так это в скучных собраниях и кулуарных интригах…
– Это чистая правда, дамы! – подтвердил Берт, появляясь на веранде в сопровождении Виолетты, чёрной тенью шедшей чуть позади. – Конни училась в Сорбонне на одном из самых занудных факультетов в мире, хотя могла бы изучать искусство!
– Вы совершили чудо, Адальберт! – всплеснула руками Севилла, поднимаясь со своего стула. Очевидно, она имела в виду удавшуюся с первого раза попытку Маршана повлиять на нелюдимую родственницу. – Как вам это удалось? Раскройте ваш секрет!
– Таков мой волшебный дар, – пожал плечами парень и уверенным шагом направился к столу, занимая место между Розой и Констанцией. У последней он тут же поинтересовался, как она себя чувствует.
– Не выдумывайте, – застывая на пороге между домом и верандой, произнесла Виолетта апатично. – Я предупреждала, что не спущусь, пока не начнётся гроза. И я сдержала своё слово.
– Что ты говоришь? Но ведь никакой грозы ещё не… – раскатистый гром оборвал на полуслове надменную речь Севиллы, указывая на явную победу её племянницы. Виолетта одарила присутствующих долгим и пристальным взглядом, который у неё, судя по всему, заменял злорадствующую улыбку, ибо кукольное лицо девушки оставалось всё таким же неподвижным и бесстрастным. Затем она медленно проплыла к столу и под шум первых капель дождя, постукивающих по стёклам, заняла своё место по правую руку от Констанции. Домоправительнице попросту ничего не оставалось, кроме как признать своё поражение и присоединиться к трапезе.
На веранде стремительно темнело по мере того, как чёрная грозовая туча расползалась по небу над островом, поэтому теперь основным источником освещения стали три подвесных фонаря под потолком. Они распространяли пятна жёлтого электрического света исключительно на стол и на тех, кто за ним сидел, очерчивая границу между этим тёплым уголком и всем остальным миром, медленно погружавшимся в захлёбывающуюся дождём тьму. Хоть двери теперь и были закрыты, но от них всё равно ещё немного сквозило, и редкие капли настойчиво пробивались внутрь веранды, желая присоединиться к светской беседе собравшихся особ.
Эта трапеза была заметно менее официальной, чем обед в теневой столовой. Лаконичная и элегантная русская сервировка, когда каждое блюдо подаётся индивидуальными порциями, сменилась на демократичную французскую. На столе стояли разноцветные пиалы со свежими салатами, горячим картофелем и бататом с лениво расползающимися по ним шелковистыми кусочками сливочного масла, а на широкой плоской тарелке веером были разложены тонкие ломтики бекона и разномастных колбас, небрежно присыпанные оливками.
Виолетта почти ничего не ела в то время, как Маршаны уплетали одну порцию за другой с какой-то особой жадностью, но не забывая при этом активно поддерживать беседу. В основном за столом обсуждалось знакомство Берта с Розой, а также объяснялась суть общества «дамы цветов» для несведущей Констанции. Тема смерти нотариуса и других женщин старательно обходилась стороной, дабы не портить впечатление от этого приятного, хоть и дождливого, вечера.
– Так вы хорошо разбираетесь в народной медицине? – спросила Конни у Розы, допивая очередной бокал гранатового вина. Воздух на веранде становился влажным и душноватым, но открыть окно означало бы впустить в их идеальный вечер шум нарастающей грозы, резкий ветер и потоки воды. У многих за столом блестели лица от проступившей испарины, но никого это особо не смущало.
– Да, но и вполовину не так хорошо, как Виолетта, – отвечала Роза с улыбкой. Упомянутая юная госпожа Ди Гран ничего на это не сказала, продолжая лениво ковырять кусок батата вилкой. – Она скромна, – усмехнулась рыжая нимфа, продолжая свою мысль, – но очень умна. Август даже хотел отправить её учиться на материк, но Ви совершенно не выносит больших скоплений людей, поэтому она учится в Университете Линсильвы заочно.
– Правда? И что же ты изучаешь, Виолетта? – не теряя надежду расковырять толстый панцирь двоюродной тетушки, поинтересовался Берт. На веранде повисла долгая пауза в ожидании ответа от девушки и, словно подыгрывая намерениям Маршана, Роза и Севилла так же замолчали, не желая говорить за неё.
– Фармакогнозию и токсикологию, в основном, – наконец, Виолетта сдалась и посмотрела на парня с выражением глубочайшей усталости и внутреннего преодоления. Это была самая отчётливая и яркая эмоция сей апатичной особы за этот день. Берт явно добился некоторых успехов и оттого, видимо, так сияла теперь его широкая улыбка.
– Как интересно! – воскликнул он воодушевлённо.
– На самом деле не очень, – призналась Роза с усмешкой. – Ви изучает лекарства и яды на основе органики, растений в том числе. Странные зелья, которые она варит в своей лаборатории, пугают даже её преподавателей и семейного врача. Так что, если вы слишком сильно увлечётесь стремлением вытащить её из зоны комфорта, Виолетта вполне может вас отравить так, что ни одна экспертиза этого не докажет.
– Прежде чем вы что-то ещё скажете, – неожиданно бодро отреагировала на эти слова юная Ди Гран, – предупрежу вас сразу, Берт: пока вы светите лицом и общаетесь с людьми вместо меня, я нисколько не заинтересована в вашей смерти. С другой стороны, в словах Розы всё же есть небезосновательный посыл. Я не люблю, когда меня дёргают по пустякам.
– Вот как, – хмыкнул Маршан, – буду иметь в виду…
– О каких ужасах вы говорите! – возмутилась Севилла. – Да ещё и за столом! Мало вам что ли жутких историй и смертей?
– Вы боитесь темы смерти так, словно этот разговор приблизит вашу, – отозвалась Виолетта и почти улыбнулась. Госпожа Сапфир раздражённо поджала губы и метнула в племянницу ястребиный взгляд.
– Нет, милая, но это может испортить мне настроение и приблизить её для кого-то из вас! – шикнула она и тут же отругала саму себя. – Ох! Ну, вот опять! Я более не желаю слышать угроз, разговоров о ядах и убийствах в стенах этого дома! По крайней мере, пока мы все более-менее не отдохнём. Тема закрыта!
– О чём вы тогда предлагаете поговорить? – спросила Конни.
– Мы находимся в таком живописном месте, так почему бы не побеседовать об искусстве? Вам с Адальбертом эта тема должна быть близка, – пожала плечами домоправительница. Берт разлил по бокалам женщин остатки вина, осторожно поглядывая на сестру. Ему важно было уловить её настроение, чтобы понять, стоит ли поддерживать инициативу Севиллы. Так или иначе, любой разговор об искусстве в присутствии Маршанов привёл бы к расспросам об их отце, а тут было очень важно понимать, как это отразится на расположении духа Констанции. Сейчас она казалась достаточно умиротворённой и приветливой – вполне неплохой старт.
– Берту эта тема ближе, чем мне, – спокойно проговорила она. – Я не сильна в искусствоведении. Оказывается, не все дети наследуют таланты своих родителей…
– Конни у нас весьма прагматичная личность, – согласился брат. – А ещё сметливая и внимательная. И это замечательно, как по мне. Нет ничего, что ускользнуло бы от её зоркого взгляда. Если родители теряли что-то, она всегда это находила. Приходилось ей разыскивать и меня…причем неоднократно!
– Боюсь, это как раз характеризует не меня, а тебя, Берт, – Конни рассмеялась. Роза подхватила её смех негромким хихиканьем, и Севилла тоже заметно подобрела.
– Наверняка вас часто просят рассказать об отце, – упомянула она с пониманием и небрежно смахнула пот со лба. На веранде было влажно и жарко, как в теплице, но за окнами дождь лил стеной, размазывая пейзаж до неузнаваемости. Яркая голубоватая вспышка молнии на долю секунды осветила их уютный островок, а затем дополнила вечер раскатистым ударом грома.
– Да, постоянно. И это утомляет, – призналась Конни честно, – но, с другой стороны, мы не можем запретить людям интересоваться. Личность знаменитости всегда кажется им непостижимой и манящей загадкой…
– …хотя в сущности это был человек. Такой же как вы и я, – дополнил Берт уверенно, – из плоти и крови. Многих это почему-то удивляет.
– А каким он был лично для вас?
– Замечательным и заботливым, – кратко изложила Конни и взглянула на брата. Он согласился, и больше они ничего говорить об этом не стали. Остальные дамы не настаивали и клещами не вытягивали из них больше историй, чем окончательно расположили к себе наследников. Вечер подходил к концу, а гроза становилась всё более пугающей. Теперь молнии сверкали чаще, а удары грома раздавались с меньшим от них разрывом. Тарелки и пиалы на столе опустели. От вина многих тянуло в сон, но только не Конни. Ей одной удалось за день вздремнуть аж дважды, поэтому она была бодра и энергична, несмотря на волшебный усыпляющий коктейль из винной дымки в голове и ритмичного шума дождя за окном.
– Роза, ты, конечно же, остаёшься, – констатировала госпожа Сапфир, поднимаясь из-за стола. – Я велю Иве постелить свежее бельё в той гостевой, где ты обычно останавливаешься…
– Зачем ты будешь гонять бедную девочку на ночь глядя? – отмахнулась гостья.
– Дай мне плед с подушкой и я как-нибудь переживу эту ночь…
– Ох уж эти твои деревенские манеры, – беззлобно фыркнула Севилла, вполне готовая сдаться. Роза широко улыбнулась и, подойдя к домоправительнице, по-дружески обняла её за плечи.
– А ты ожидала от меня аристократизма, милая Севилла? Откуда ж ему взяться? – промурлыкала рыжая нимфа и чмокнула женщину в щеку. – Не трогай Иву, не переживай и не носись со мной, как будто я какая-нибудь дочка Тенебрисов! Твоего общества и гостеприимства мне более чем достаточно!
– Ладно-ладно! – протянула Севилла, отстраняя от себя чуть захмелевшую Розу.
– Но теперь наследники подумают, что я плохая хозяйка, и наймут кого-то получше. Надеюсь, тогда ты поймёшь всю важность чистой заправленной постели…
– Каков смысл в чистой заправленной постели, если разделить её не с кем? – звонко рассмеялась красавица в ответ и театрально развела руками. Берт изумлённо вскинул брови, не переставая при это улыбаться так, словно улыбку эту ему к лицу пришили. Их с Розой взгляды встретились, и оба почему-то тут же громко расхохотались.
Ещё немного они невнятно шутили, а затем все двинулись по своим направлениям: Севилла с Виолеттой и Розой в западную часть дома, Берт – в восточную, а Конни – в южную. Уже во внутреннем дворике, где вода столбом заливала магнолии и розовые кусты, собираясь разойтись по сторонам, брат и сестра ненадолго остановились под крышей, чтобы пожелать друг другу спокойной ночи.
– Тебе правда нравится идея жить так далеко ото всех? У меня такое чувство там, в моей части дома, словно я оказался на необитаемом острове. Что ещё хуже – остров этот напичкан старинными портретами, тёмными коридорами и скрипучими полами…
– Ты что, боишься? – усмехнулась Конни. – Кого? Привидений или одиночества?
– Не знаю, – нахмурился парень. – Всего и сразу. Нет, я не трясусь от ужаса, и спать с включённым светом тоже не собираюсь. Просто мне не по себе от этих одиноких старых стен…
– Зато у тебя есть возможность о многом подумать в тишине и уединении. Относись к этому философски, Берт, – предложила девушка. – А перед сном представь что-нибудь красивое и приятное…
– Например?
– Например, нашу рыжую гостью, – улыбнулась Констанция и смерила братца ехидным взглядом. – Да-да, дружок. А ты думал, я ничего не заметила?
– И что же ты такое заметила, позволь спросить? – усмехнулся Берт, но его сверкающие в пасмурном полумраке глаза выдали его с потрохами.
– Искры, господин Маршан! – драматично воскликнула Конни, направляясь к входу в свою часть дома. – Искры, от которых разгорится пожар! – и была такова.
Берт ещё некоторое время стоял под крышей, слушая шум падающих крупных капель дождя, и смотрел куда-то в пространство. Ему становилось холодно, но идти к себе он не спешил. Сегодня началась его новая жизнь. Ещё пару дней назад он представлял её себе в ярких красках, заранее радуясь роскоши и финансовой независимости. Ему хотелось влюбиться в красотку (а делать это он умел почти профессионально), покутить и купить, например, яхту или дорогой итальянский костюм, а потом, возможно, что-нибудь зарисовать, но всё оказалось совсем иным. Словно там, в тумане, их и впрямь застал некий потусторонних дух, поглотил в себя и перенёс в это иное измерение.
Здесь была и роскошь, и красавица, и приключения, но ни один из этих пунктов не походил на его приземлённые фантазии, почерпанные в большинстве своём из каталогов и глянцевых журналов. Роскошь была не в яхтах и модных клубах, а в огромном старинном замке и его пугающей таинственности. Красавица меньше всего походила на бледную фотомодель, затянутую в тесное дизайнерское тряпьё. Ну а венцом всего этого было, безусловно, приключение…
…приключение, которое самым неожиданным образом началось сразу с убийства.
Берт нервно выдохнул и поёжился. В глубине души он больше переживал не о том, сможет ли после всего увиденного его сестра спать спокойно. Знал, что сможет. А наутро ещё и запишет свои сны в блокнотик, как делает всегда с тех пор, как её к этому приучил отец ещё в детстве. Гораздо больше его волновало то, как уверенно и стремительно Констанция рванула в этот поток событий, жадно впитывая их и поглощая всю поступающую информацию. Интуиция подсказывала Берту – кан-кан странностей острова Сен Линсей только начинается. И им с Конни в ближайшее время предстоит в этом танце от души сплясать…
– Берт, – словно в довершение этой мысли рядом послышался приятный девичий голос. Парень ничего не замечал вокруг, поэтому появление Розы рядом с ним под крышей оказалось для него неожиданностью, не говоря уже о том, что он разминулся с ней всего пять минут назад.
– Простите, я думал, вы уже отправились в гостевую, – извинился он нервно. Девушка нежно улыбнулась и кивнула.
– Да, но я увидела вас в окно и вспомнила, что забыла пожелать вам спокойной ночи!..
– О, что ж…спокойной ночи, Роза, – поспешил отреагировать юноша, вновь чувствуя, как кровь приливает к лицу от одного только звука её голоса.
– …и задать один вопрос, – игнорируя его слова, добавила девушка уверенно.
– Какой? – чувствуя, как запершило в горле, нервно переспросил Маршан. Каким образом он не заметил, что расстояние между ними заметно сократилось, он не мог никак взять в толк. Роза стояла так близко, что теперь он даже при скудном освещении уличного фонаря мог рассмотреть её веснушки и коричневые вкрапления на изумрудно-зелёной радужке глаз.
– Вы легкомысленный и необязательный человек? Только отвечайте предельно честно, пожалуйста, – потребовала она. И, как бы не хотелось ему сейчас солгать, назвавшись благородным рыцарем и человеком чести, Берт этого делать не стал, а из уважения к гостье и этой околдовавшей его красоте, ещё и хорошенько подумал над ответом.
– Скорее да, чем нет, – прерывая затянувшуюся паузу, выдохнул он и попытался улыбнуться, но получилось очень плохо. Теперь он напоминал жертву неудачной подтяжки лица с этой жуткой перекошенной гримасой. Ладони его вновь вспотели, а возможности утереть их незаметно явно не было. Роза сощурилась, внимательно всматриваясь в глаза своему собеседнику, и сделала последний шаг ему навстречу. Внезапно взгляд её просветлел и как будто расцвёл.
– Хорошо. Это именно то, что надо… – шепнула она и, положив свою невесомую тёплую руку парню на грудь, припала своими алыми губами к его губам. Поймав этот поцелуй, Берт отчего-то ухватился за этот миг с такой жадностью, словно он мог стать для него последним в жизни. Он прижимал Розу к себе одной рукой, одновременно держа её за подбородок другой, и с упоением вдыхал её запах, такой же многогранный и сложный, как букеты цветов, трав и масел в её магазинчике. Ему хотелось сделать больше, хотелось впечатлить её, заставить её остаться, но он мыслил так быстро и так хаотично, что и сам не поспевал за своими идеями. На секунду они прервались, чтобы вдохнуть немного воздуха, и в этот момент Маршану показалось, будто он просыпается ото сна. Не дав ему очнуться от этого странного видения, Роза осторожно провела пальцами по его лицу и губам, а затем вновь поцеловала его, но уже коротко и, скорее, слегка поддразнивая.
– Я должна объясниться? – спросила она, и горячий воздух между ними чуть задрожал от её смеха. Берт туго соображал и со скрипом пытался отвлечься от адского пламени и танцующих картинок в своей голове, чтобы поддержать этот разговор.
– …должна объясниться?… – эхом отозвался он. Ладони его теперь лежали у неё на талии, постепенно разогреваясь добела. Кровь бежала в жилах с бешеной скоростью, делая всё тело напряжённым и тугим, словно натянутая струна.
– На этом острове слишком много серьёзных людей, – Роза театрально вздохнула и чуть надула губы, при этом с интересом разглядывая подбородок и скулы своего разгорячённого собеседника. Старуха Гвиневра была совершенно права – наследник Ди Грана оказался настоящим красавцем, каких Розе не доводилось встречать никогда прежде. Он напоминал ей образ со старинных церковных фресок своим прямым носом и выразительными светлыми глазами. Это казалось ей странным и завлекающим одновременно. Её манило к нему совершенно непостижимым образом, а скрывать это слишком долго она и не собиралась. Да и не смогла бы, наверное.
– Вот как? – оторвав её от созерцания, переспросил Берт. Роза кивнула и чуть отстранилась, не давая при этом себя отпустить.
– Это бывает невыносимо, – призналась она честно. – Или, быть может, всё дело в том, что я здесь почти всех знаю. Так или иначе, но лёгкости не хватает, как воздуха. Вы понимаете меня?
– Думаю, да.
– Это хорошо, – девушка расплылась в улыбке и положила обе руки на плечи Маршана, – тогда вы заходите ко мне в магазин почаще, ладно?
– Ладно, – не сдержав нервного смешка, ответил Берт. Роза вновь приблизилась к нему, но на этот раз лишь слегка коснулась губами его щеки и пожелала растерянному наследнику спокойной ночи. Через несколько минут её рыжая копна исчезла где-то в районе противоположной стороны внутреннего дворика.