– Аккуратно сними ногу со сцепления и одновременно нажми на педаль акселератора другой ногой.
Грузовик накренился вперёд, повалив две бочки с маслом, поставленные, чтобы отметить курс движения.
– Ой, простите, – жизнерадостно пропела Бриди.
Лейтенант на пассажирском сиденье глубоко вздохнул и схватился за ручной тормоз, чтобы остановить машину, прежде чем юная водительница нанесёт ей ещё больший ущерб.
– Эта работа должна оплачиваться как опасная, – проворчал он. – По мне, так учить вас, девчонок, водить грузовик – куда хуже, чем управлять кораблём в восьмибалльный шторм.
Сзади Флора и Майри цеплялись за край скамейки и старались справиться со смехом и волнением.
– Хорошо, давай заново. Вспомни, как это сделали твои подруги. Медленно и аккуратно. Я сказал, МЕДЛЕННО!
На этот раз, громко заревев, грузовик рванул к сборным баракам у края плаца и свернул как раз вовремя, чтобы не задавить коменданта лагеря, который вышел понаблюдать за происходящим.
– Ой, кажется, я разобралась с этой штукой с двойным выключением сцепления, – высказалась Бриди, перекрикивая рёв мотора, и наступила обеими ногами на педали. – Просто дайте мне ещё раз попробовать!
Лейтенант вновь вздохнул. Предстоял новый долгий день.
– Давайте сделаем перерыв, – сказал он и повернулся к Флоре и Майри. – Вы двое можете пойти и сообщить, что сдали, – заверил он, расписался в нижней части двух бланков и передал их девушкам. – Отдайте их офицеру за столом. Он сообщит вам, что делать дальше. А теперь, – сказал он, упираясь рукой в приборную панель и снова поворачиваясь к Бриди, – попробуем ещё раз…
В крошечной стальной палатке было темно, самодельный стол стоял у маленького окна, сквозь квадрат которого проникал зимний свет. Флоре и Майри потребовалось несколько минут, чтобы глаза привыкли к такому освещению. Девушки подошли к столу, протянули бланки дежурному за столом. Не сказав ни слова, он заполнил бланки и, лишь закончив, поднял глаза на девушек.
– Мисс Гордон, мисс Маклауд. Идите в восьмую палатку. Там вам выдадут униформу. Вам будут поручены водительские обязанности на повседневной основе и оказание первой помощи при необходимости. Добро пожаловать в Рены!
Выходя обратно на свет и моргая, Майри улыбнулась Флоре:
– Мы это сделали!
Они посмотрели на плац, где Бриди, кажется, успешно продвигалась вперёд, объезжая бочки с маслом и уже не разбрасывая их по сторонам.
– Похоже, скоро она к нам присоединится. А нам, видимо, сюда, – подметила Майри и указала на блестящие палатки у края маленькой бухты.
Услышав гудок, они обернулись. В лагерь въехала машина, и человек в униформе махал им рукой, чтобы привлечь их внимание.
– Алек! – воскликнула Флора, и её лицо засияло, как солнечный свет на воде.
Он выбежал из машины и рванул к ним, раскинув руки.
– Флора, Майри, вы теперь Рены? Какая чудесная новость! Я рад, что встретил вас, потому что мне тоже есть что вам рассказать. Меня распределили сюда, я помогаю сдавать порт в эксплуатацию. Ещё нам нужен хороший связист, и я предложил Руарида, потому что он знает местность и залив как свои пять пальцев. Пока это ещё неясно, но я надеюсь, его сюда переведут.
Ощущение надежды нахлынуло с такой силой, что Флора не могла вымолвить ни слова. Алек улыбнулся ей.
– Это будет что-то! Мы все вновь соберёмся вместе, прямо как в старые добрые времена! Может, его даже отпустят домой на Рождество.
– Это будет настоящее чудо, – ответила Флора, наконец справившись с собой. – Если Руарид будет рядом. И ты тоже, Алекс. Какое же счастье, что вы не пострадали, когда подорвался «Нельсон»!
Её лицо, казалось, светилось на фоне серой воды и неба над ней. Алек разглядывал носки своих ботинок, внезапно смутившись и не ощущая обычной уверенности в себе. Потом поднял на неё глаза и сказал, набравшись смелости:
– На Хогманай в зале будут танцы. Вы придёте? Могу заехать за вами, если хотите.[4]
Флора замялась.
– Диана тоже придёт? – спросила она, надеясь, что её голос звучит непринуждённо и жизнерадостно. Алек вновь опустил взгляд, чуть покраснел и покачал головой.
– Увы, должен вам сообщить, что мисс Кингсли-Скотт разорвала нашу помолвку. Она встретила в Лондоне, видимо, кого-то получше простого младшего лейтенанта из захолустья.
Флора заправила выбившуюся светлую прядь обратно в косу.
– Мне очень жаль.
Слова были ложью – она ощутила острое облегчение и даже сама удивилась силе этого облегчения, но объяснила это себе тем, что Алек, конечно, заслужил более теплого отношения. Они с Майри переглянулись, и Майри кивнула.
– Танцы – это замечательно. Спасибо. И, Алек… – Флора осеклась, подбирая слова; на неё вновь нахлынули чувства. – Спасибо, что предложил перевести сюда Руарида. Будет чудесно, если вы оба останетесь здесь, в безопасности.
Он отдал им честь, повернулся на каблуках и направился к своему командиру, лишь один раз обернувшись и через плечо взглянув на девушек, переходивших на другую сторону лагеря, чтобы забрать свою униформу.
Зал быстро заполнялся – мужчины заходили в бар на пару пинт, шумно здоровались, хлопали товарищей по спине. Некоторые были знакомы Флоре по лагерю, но большинство – незнакомцы, тоже служившие на кораблях.
Алек, как всегда галантный, заехал за Флорой, Майри и Бриди и привёз их сюда, так что погода не испортила их тщательно уложенные причёски и как следует выглаженные юбки. Он принёс им стулья, заказал напитки, представил своим друзьям-офицерам. В дальнем конце зала начал готовиться небольшой оркестр, над шумом голосов зазвучали ноты скрипки.
Флора просияла, увидев брата, входившего в зал под руку с девушкой. Так вот где он пропадал! Должно быть, они пришли из гостиницы, где располагалась таверна, недавно получившая новое название «Банка варенья» и очень популярная у военно-морского персонала. Упомянутые банки из-под варенья были задействованы, когда в гостинице закончились стаканы, и солдаты с моряками, жаждавшие пива, стали вместо них подставлять всё, что попадалось под руку.
Руарид рассказал ей, что одному особенно предприимчивому младшему лейтенанту удалось уговорить мисс Кэмерон, почтальона, расстаться с большущей банкой из-под конфет, пустовавшей с тех пор, как сахар был нормирован. В банку входило несколько пинт пива – отличный вариант для того, кому не досталось другого сосуда!
Когда Руарид и его спутница приблизились, Алек не спеша поднялся и явно с достоинством пожал ему руку.
– Привет, Алек, Майри, Бриди, – Руарид кивнул девушкам. – Это Венди. А это моя сестра Флора. Венди тоже в рядах Ренов.
– Рада знакомству, – просияла Венди. – Я много о тебе слышала.
Флора задумалась, когда они нашли время для таких разговоров. Руарид в последнее время был очень занят на сигнальной станции на холме за фермой Турне, в любое время суток передавая информацию маневрировавшим кораблям.
– Венди – метеоролог, – пояснил он. – Она снимает показания приборов на сигнальной станции. Вот где мы и познакомились.
Флора улыбнулась. Теперь всё стало ясно. Заиграл оркестр, и Алек протянул руку Флоре.
– Не откажете мне в первом танце, мисс Гордон?
– Буду счастлива, лейтенант Маккензи-Грант, – согласилась Флора и рассмеялась, смущённая таким официозом.
Они вышли в середину зала, где уже кружились пары. Флора улыбнулась Майри и Бриди, танцевавшим с офицерами. Проследив за её взглядом, Алек наклонился к её уху и прошептал:
– Отлично! Теперь мне не придётся приглашать и их. Я хотел бы танцевать только с тобой.
Флора надеялась, что её щёки горят от жары и танцев в душном зале. В последнее время она слишком много думала об Алеке, высматривала его в лагере, привозя и отвозя пассажиров и надеясь, что однажды ей доведётся ехать с ним. Ей тоже не хотелось танцевать ни с кем другим. Он чуть крепче сжал её руку, и танец унёс их.
Шум стучал в обитую железом крышу зала; вечер заканчивался, наступала ночь. Музыка остановилась, стало слышно, как тикают стрелки часов, приближая новый год, и все начали громкий обратный отсчёт. А потом захлопали в ладоши, начали смеяться, обниматься, целоваться, и волынщик заиграл «Auld Lang Syne».[5]
– Хорошего Нового Года, – прошептала Флора Алеку.
Не говоря ни слова, он прижал ее к себе. Замерев в его объятиях среди ликующих голосов на мгновение она представила, что они одни, что они оказались на острове тишины в бескрайнем море звуков.
– Вы только посмотрите! – заревел кто-то за дверью, и гости вывалились из шумного зала в морозную ночь. За берегом, в темноте озера, вспыхивали огни всех пришвартованных там кораблей. Это длилось недолго – они не могли рисковать выдать своё расположение даже в канун Нового года. Но зрелище было потрясающим. Руарид перевел их сообщение, хотя оно не нуждалось в расшифровке: «С Новым Годом».
Оркестр продолжил играть, и некоторые весельчаки вновь стали танцевать, не жалея ног. Остальные потихоньку начали расходиться.
– Хочешь побыть тут ещё? – спросил Алек Флору. Она покачала головой.
– Не могу. Я обещала папе вернуться. Я знаю, он будет ждать, так что лучше мне идти домой.
– Тогда вперёд, я тебя отвезу! Стану его первым гостем в новом году!
Флора рассмеялась.
– Он будет рад! Но у тебя нет ни пирога, ни виски, ни угля – так себе гость![6]
– По пути заедем ко мне и кое-что возьмём. Надо как следует подготовиться, чтобы принести удачу в домик смотрителя. Вперёд!
Руарид, Бриди и Майри предпочли продолжить веселье, которое было ещё в разгаре, так что Флора и Алек сели в его машину и помчались по пустой дороге к поместью Ардтуат.
Несмотря на то, что ворота, ведущие в особняк, редко закрывались, они, величественные и суровые, показывали, что он – не чета белоснежным домикам по соседству. Высокие сосны обрамляли подъезд, заслоняя ночное небо своими тёмными вершинами, скрывая особняк от посторонних взглядов.
Подъезжая, Алек заглушил двигатель, взглянул на окна. Тёмные, они показались Флоре задумчивыми.
– Лучше не будить родителей, если они уже в постели, – прошептал он.
Они прокрались из окутанной прозрачным ночным воздухом прихожей в тепло огромной кухни. Услышав негромкую музыку, Алек прижал палец к губам и сделал Флоре знак следовать за ним. Ей было неловко идти в комнаты, неловко находиться рядом с ним и чувствовать, как меняются их отношения. Он просто излучал уверенность в себе, следуя по своему большому дому, а она чувствовала, что богато украшенные стены и тяжелая антикварная мебель давят на неё со всех сторон. Но она глубоко вздохнула и взяла себя в руки. Дверь из зелёного сукна захлопнулась за ней с мягким стуком.
Он толкнул дверь библиотеки, и мелодия «Ноктюрна» Дебюсси зазвучала громче. Мать Алека слушала граммофон, сидя в кресле у догорающего камина, скрестив руки на коленях и прислонившись к подголовнику кресла.
– Привет, мам, – тихо сказал Алек.
Она повернулась к ним, и её отстранённый – и печальный – взгляд при виде сына сменился радостным.
– Алек? И Флора с тобой, как чудесно!
– Счастливого Нового Года, леди Хелен, – сказала Флора, чувствуя, что вторглась в интимное пространство.
В свете камина она заметила несколько серебряных прядей, блестевших в элегантной, как всегда, укладке леди Хелен. В ее тёмных глазах читалось одиночество, и это удивило Флору. Разве ей могло быть одиноко теперь, когда её муж вернулся в поместье Ардтуат?
– И вам, милые. Как потанцевали?
– Было весело, спасибо, – вежливо ответила Флора.
– Папа уже в кровати? – спросил Алек. Мать кивнула.
– Он устал. Он был так занят в Лондоне с самого Рождества, заканчивал дела, – объяснила она и повернулась к Флоре. – Твой папа, конечно, знает, что мой муж решил остаться в Ардтуате – какое облегчение для всех нас! Лондон – большая мишень для немцев. И как хорошо, когда все мои мужчины рядом. Хоть какая-то радость в эти дни войны.
Алек подошёл к матери, наклонился и поцеловал её в щёку.
– Я везу Флору домой. Но мы подумали, будет хорошо заехать сюда, взять кусочек пирога, может быть, немного виски, и поздравить Йена.
– Отличная мысль. Пирог в кладовой, берите сколько нужно.
Пластинка доиграла, игла слабо потрескивала, и мать Алека потянулась, чтобы выключить ее. Сверху послышались тяжёлые шаги. Услышав этот звук, леди Хелен на мгновение застыла. Затем поднялась и тихо сказала:
– Не беспокой отца, Алек. Ты знаешь, каким он может быть. Да и мне пора в кровать. Спокойной ночи, Флора.
Помедлив, она подошла к небольшому столику, где на серебряном подносе стояли бутылки и стаканы. Взяв бутылку виски, продолжила:
– Вот, порадуйте Йена. Он так нам помог, взяв на себя всю дополнительную работу. Бог знает, как бы мы без него справились.
Флора шёпотом поблагодарила леди Хелен, которая затем тихо провела их обратно на кухню и мягко закрыла за ними дверь. Они услышали, как она поднялась наверх, услышали грубый, резкий голос сэра Чарльза и её мягкие, успокаивавшие ответы.
Алек отрезал большой кусок фруктового пирога и положил в плетёную корзину, взял кусок угля из ведра рядом с плитой, завернул в газету и положил рядом. Флора поставила рядом с пирогом бутылку виски и кивнула, когда Алек молча указал на дверь.
Они вышли на улицу, и пар их дыхания белыми облаками повис в холодном ночном воздухе. Сев в машину, Алек отпустил ручной тормоз и поехал под сенью тёмных сосен, запустив двигатель, лишь когда они почти добрались до дороги.
Выехав из-под деревьев и повернув на север, оба ахнули от удивления. Темнота ночного неба была словно задрапирована световыми занавесками, которые вздымались и вздымались над далёким горизонтом. Алек подъехал к обочине дороги.
– Прямо на праздник!
Глаза Флоры заблестели, когда небо сменило свет с зелёного на серебристый и обратно. Даже затемнение не властно над северным сиянием.
Глядя на северный горизонт, она взяла Алека за руку, и он крепко сжал её пальцы. Они молча стояли, глядя на небо. Неземное сияние окутывало пейзаж, превращая знакомые холмы в таинственный потусторонний мир, окружавший воды озера, в глубинах которого танцевали полосы света. Наконец они начали тускнеть, становясь все бледнее, а потом небо вновь почернело, и последние отблески сияния погрузились в темнеющую воду. Алек посмотрел на Флору, наблюдавшую, как гаснут зеленоватые всполохи.
– Ты пойдёшь со мной гулять? Когда у нас обоих снова будет выходной? Можем пройтись к заливу Файрмор или Слагган, если захочешь. Помнишь, мы гуляли там с твоим папой несколько лет назад?
Она кивнула.
– Кажется, это был август перед тем, как ты впервые отправился в новую школу. Руарид упал в ручей и весь промок. Мы разложили его вещи на камне, чтобы они просохли. А потом всё равно пошли купаться. День был тёплый, так что ничего страшного не случилось.
– Ну, в это время года плавать мы не станем, это я тебе гарантирую. Но можем устроить пикник, если хорошо завернём еду, – пообещал он, затем немного помолчал, что-то обдумывая, и спросил: – Ты всё ещё хранишь фарфоровую лошадку?
– Конечно, – ответила Флора. – Она стоит на каминной полке.
Больше никаких слов не требовалось. Столько лет спустя она помнила до мельчайших подробностей день, когда пошла собирать сосновые шишки, чтобы развести в лесу костёр. Она услышала шум, сдавленный всхлип, доносившийся из конюшни, и, заглянув туда, увидела, что Алек сидит в стойле пони, прислонившись спиной к грубым доскам и закрыв лицо руками. На следующий день он должен был отправиться в новую школу на юге – местная средняя уже не годилась для сына хозяина особняка.
Она подошла ближе. Белый пони просунул свою широкую морду в дверь, словно пытаясь успокоить рыдающего мальчика. Флора молча села рядом с Алеком, положила руку ему на плечо. Он поднял голову, тыльной стороной ладони провёл по грязному лицу, чтобы стереть слёзы, смущённый и сердитый оттого, что его заметили.
– Всё уже не будет как раньше, да? – прошептал он, и в его голосе звучала боль. – Всё изменится.
– Может быть, что-то изменится. Но это навсегда останется здесь, – сказала она, указывая на вид за дверью конюшни. – Озеро и холмы. И мы всегда будем здесь. И Руарид, и пони, и я.
Он кивнул, тяжело сглотнул и расправил плечи.
– Пожалуйста, не говори никому, что видела меня.
Она ничего не ответила, просто взяла его руку и крепко сжала.
Он встал, стряхнул солому с куртки и печально улыбнулся.
– Увидимся на Рождество?
Она кивнула.
– Время быстро пролетит, вот увидишь.
Когда Алек вернулся на каникулы, произошедшие с ним перемены действительно были заметны. Он стал увереннее, весело болтал о своих новых школьных друзьях, испытаниях и невзгодах, связанных с латынью и французским, желании попасть в команду регби. Никто из них никогда не упоминал о встрече в конюшне. Но в то рождественское утро, когда Флора пошла за ветками для костра, она обнаружила на пороге небольшую груду не слишком аккуратно завёрнутых подарков. Там был деревянный рыболовный крючок, над которым Алек потел на уроках столярного мастерства – для Йена, и симпатичный перочинный нож с роговой ручкой – для Руарида. А для Флоры – маленькая белая фарфоровая лошадка с длинной гривой, которой она с тех пор дорожила.
Алек поднес её руку к губам и нежно поцеловал, прежде чем притянуть Флору к себе и поцеловать ещё нежнее. Потом со вздохом, полным радости и сожаления, завел машину.
– Лучше отвезу тебя домой, пока Йен не начал искать тебя с дробовиком. Не хотел бы я попасть под его прицел.
Она тихонько рассмеялась.
– Думаю, что ты, наверное, единственный человек, в которого он не стал бы стрелять. Он тебе доверяет.
– А ты, Флора? Ты мне тоже доверяешь?
Она заглянула в чернильно-чёрные глубины его глаз. И ответила:
– Конечно, Алек. Я всегда тебе доверяла.