– Уинифред кажется очень разумной девочкой, – заметила я.
– Да, она такая, – искренне согласилась старуха, – порой мне кажется, она знает слишком много для своего возраста. И это ей во вред.
– Слишком много? – переспросила я.
Бабушка Мэхен вздохнула и добавила:
– Это я виновата. Не нужно было позволять ей заниматься с сумасшедшим учителем.
На последних словах ее голос упал до шепота.
– Сумасшедший учитель? – вновь переспросила я, уверенная, что туман вокруг таинственного незнакомца наконец-то рассеется.
– Господи, мэм, не произносите его имени, ради всего святого! – пылко запротестовала она.
– Ну, миссис Мэхен, – мягко сказала я, – надеюсь, вы, в отличие от местных крестьян, здравомыслящая женщина и небылицам не верите?
– Не то чтобы я была суеверна, мэм, но в конце жизни понимаешь, что есть люди и вещи, с которыми лучше не иметь дела.
– Поздно вечером на перевале я видела, как Уинифред разговаривает с одним странным субъектом. Такой сутулый, с крючковатым носом, высокий старик. Это вы его называете сумасшедшим учителем? – спросила я, понизив голос из уважения к ее обеспокоенности.
– Да уж наверное его, – вздохнула миссис Мэхен. – Мисс Уинифред уж так его любит, и мне это не нравится, потому как у него голова набита всякой всячиной, а как разумно обойтись со своими знаниями – он понятия не имеет. Конечно, ничего дурного он девочке не сделает. Он любит ее как отец и научил всему, что она знает.
– Так он действительно учитель?
– Это точно, мэм, и когда-то он был куда как хорош. У нас тут много умников, которые мечтали выучить детей по книжкам, чтобы те знали больше родителей. Вот они и отправляли мальчишек и девчонок к нему. Он умный, прочитал, наверное, все книги на свете. И он был добрым и хорошим наставником.
– Так он преподает в школе? – спросила я.
– Нет, мэм, уже нет. Вы, должно быть, заметили, что он человек со странностями? Ну вот, у нас пошли слухи, что он приносит несчастье. В деревне ведь как? Один сболтнет, другой переиначит, вот и стали все его сторониться, забирать от него детей. Он обиделся, закрыл школу и даже уехал из наших мест. Но потом вернулся и с тех пор никого, кроме мисс Уинифред, уже не учил. Его уговаривали снова открыть школу, но без толку. Сам отец Оуэн не смог его убедить.
– Чем же он зарабатывает себе на жизнь?
Старуха Мэхен замерла и прислушалась, чтобы убедиться, что рядом, кроме меня, никого нет. Затем она наклонилась ко мне, инстинктивно зная, где я сижу, и жарко зашептала:
– С тех пор он ведет странную жизнь! Живет в бедном доме на перевале Крохан. Вы, должно быть, его видели. Про него много чего болтают. Мол, по ночам видели, как он складывает камни в котелок, в такой, как висит у нас над очагом, мы в нем картошку варим.
Я посмотрела на котелок, а она продолжила рассказ:
– Один парень это увидел. Он так перепугался, что бежал без оглядки до самого дома, а утром вся округа об этом узнала. Учитель сумасшедший, конечно. Бродит по ночам, когда все добрые христиане спят, стоит на коленях у реки, как будто молится луне и звездам или рыбам. Говорят, завел себе шляпу, как у звездочета, на посмешище людям. И что же это, подобающее поведение для разумного человека?
– Возможно, у него есть свои причины так поступать, – предположила я. – Ученые часто действуют непонятно для окружающих.
– Ох, не к добру это все, – настороженным шепотом сказала старуха, – у нас считают, что он поклоняется дьяволу. А откуда иначе у него золото и серебро? Он то и дело исчезает, будто уходит в холмы или пещеры, и возвращается с золотом, которое где-то прячет. И главное – он не тратит деньги.
Я обдумала рассказ старухи, тщетно пытаясь найти всему объяснение, но в конце концов решила, что невежественные крестьяне просто привирают ради красного словца. Кое в чем их рассказы подтверждали мои собственные наблюдения, но, разумеется, я хотела обо всем узнать наверняка.
– Главное, – сказала я, – подходящий ли он товарищ для Уинифред? Мне кажется, что такой мечтательный и бесприютный человек не может оказать хорошего влияния на ребенка.
– Может быть, может быть, – задумалась старуха, – только не говорите этого мисс Уинифред, она встанет на его защиту. Каждый день учитель приходит сюда заниматься с ней. Он постоянно говорит ей, что учиться никогда не поздно. Даже если тебе столько же лет, сколько старому дубу у ворот.
Миссис Мэхен погрузилась в глубокие раздумья, а потом сказала, беспокойно понизив голос:
– А хуже всего, мэм, что он дарит ей всякие безделушки. Я бы никогда об этом не узнала, но слух у меня острый, благодарение Господу, хоть я и слепая. И я слышу, как он говорит, а потом звякает металл, как будто колокольчик звенит.
– А потом? – спросила я.
– Я спросила у мисс Уинифред, что происходит, а она ведь честная как белый день и никогда ничего не утаит. Ну она мне и рассказала, что он дарит ей настоящее золото. Я велела ей бросить все в огонь. Вдруг это золото фей, которое растает и принесет несчастье.
– И что сказала Уинифред?
– Она обозвала меня злой старухой и велела держать язык за зубами. Да, мэм, так все и было! – старуха украдкой вздохнула. – Я знаю, что она на самом деле так не думает!
Я вспомнила изящный браслет, но решила не говорить об этом своей собеседнице.
– После того разговора, мэм, – добавила она, – Уинифред все ему рассказала, и он так разозлился, что я чуть с ума не сошла от страха. Он набросился на меня, угрожал, бушевал так, что чуть не разрушил замок. Мисс Уинифред выбранила его за дурной нрав, топала на него ножкой, и он скоро стал кротким, как ягненок. Девочка вертит им как хочет, словно наложила на него какое-то заклятье. Он слова не смеет сказать ей поперек.
– Какое странное дитя! – воскликнула я.
– А какой она еще может стать с таким-то воспитанием? – старуха Мэхен чуть не плакала. – Я все думаю, разве может честный человек дарить такие подарки? Я не говорю, что он их крадет, мэм, нет. Я боюсь, что такие вещи можно взять только у нечистого или у маленького народца[10].
– Но ведь он хороший человек, разве нет?
– Я о нем ничего дурного не слыхала, кроме того, о чем толкую, – ответила бабушка Мэхен, – но мы же знаем, что дьявол может принять даже облик светлого ангела, а раз это так, то что мешает старому греховоднику продать душу и тело дьяволу?
– У вас есть какие-нибудь доказательства? – спросила я.
– Нет, мэм, как такое можно доказать?
– Тогда давайте пока считать, что он хороший человек.
– Может, вы и правы, – согласилась миссис Мэхен, – да простит меня Бог, что я дурно говорю о ближнем. Но мне тревожно за мисс Уинифред. Не следует ей принимать такие дорогие подозрительные подарки. Может быть, эти побрякушки и не от лукавого, но тогда уж точно от маленького народца, и это тоже дурно.
– Похоже, феи остались только в Ирландии, весь остальной мир давным-давно позабыл о них, – в шутку сказала я.
– Да и у нас их негусто, – серьезно ответила миссис Мэхен, – разве что здесь, в горах.
– Я не поверю, пока не увижу собственными глазами, – рассмеялась я. – Все-таки, миссис Мэхен, вы так и не сказали мне, кто этот школьный учитель. Что в деревне думают об этом человеке?
Я задала этот вопрос, хотя по намекам и недомолвкам хозяина гостиницы уже предполагала ответ.
– И хорошее, и плохое, – ответила она, покачав головой. – Об учителе ходит много историй, трудно отличить правду от лжи. Но уж поверьте, мэм, никто не знает о золоте, кроме меня и мисс Уинифред. Она заставила меня молчать об этом, и я молчала, пока не пришли вы. Надеюсь, что вы ни словом об этом не обмолвитесь.
– Конечно же нет, – пообещала я. – Но мне кажется, что этот человек – плохая компания для Уинифред, он только забивает ее головку чепухой.
– Видит Бог, вы правы, – согласилась старуха, – но мисс Уинифред так его любит, что без толку ее уговаривать.
В голосе миссис Мэхен послышалась горечь. Я поняла, что преданная нянька обижается на то, что ее юная подопечная привязана к таинственному старику сильнее, чем к ней.
– Мисс Уинифред милая и добрая, но может быть упрямой, как ветер. Она знает старика всю свою жизнь, а он ведет себя с ней так, как будто она знатная леди… Вообще-то она и есть знатная леди, ведь она происходит из старинного ирландского рода.
Я слушала старуху и отказывалась верить ее словам. Мы сидели в необычном месте, вокруг нас высились массивные каменные стены с узкими окнами. На всем лежали следы времени, и мне казалось, что моя слепая собеседница тоже сидит здесь с незапамятных времен.
– Тогда тем более стоит оградить девочку от влияния этого человека, – заметила я.
– Может быть, мэм, девочка послушает, если вы ей скажете? – сказала миссис Мэхен, чуть помолчав. – У нее даже голос меняется, когда она произносит ваше имя. Вдруг она вас послушает?
– Если этот учитель влияет на нее так сильно, как вы говорите, то вряд ли на нее будут воздействовать слова незнакомой дамы. Даже наоборот. Я только настрою ее против себя. Нужно сначала завоевать ее доверие, присмотреться к учителю и понять, что он за человек. И все это мне придется сделать до конца лета, к тому времени я рассчитываю вернуться в Америку.
И тут черная тень упала на подоконник. Поначалу я решила, это что огромная птица, но вскоре поняла свою ошибку. Сумасшедший учитель заслонил солнечный свет, и в его фигуре было что-то зловещее.