4

– Так, значит, он выдал аллергическую реакцию… Значит, ему в рот напустили пчел и снова заткнули рот кляпом, но он был еще жив…

– Вполне возможно.

– А кровь?

– Раны обильно кровоточили. Это свидетельствует о том, что их нанесли до смерти. И крупные артерии не были задеты, в них не целились. Несомненно, его пытали. Но я не думаю, что кровотечение было настолько обильно, чтобы стать опасным для жизни. Ни один из жизненно важных органов не задет. Скорее всего, дело в пчелах. Осмотр горла и системы дыхания должен это подтвердить.

– Вот ведь паскудство какое, – прошептал Эсперандье. – Асфиксия, вызванная пчелами, это надо же… Умереть с пчелиным роем в глотке, как раз когда пчелы собрались разжиться медом… Как же надо любить природу?

– А следы рвоты на груди? – спросил Сервас.

Фатия Джеллали задумалась:

– У человека, которого пытали таким образом, время от времени вытаскивали кляп. Скорее всего, это было до того, как в него выпустили пчелиный рой.

– И никто не слышал, как он кричал?

Сервас подумал, что крики, доносящиеся из сумасшедшего дома, в конце концов становятся для окружающих как автомобильные гудки: на них перестают обращать внимание.

– Убийца выпустил пчелиный рой ему в рот еще до того, как окончательно закупорил его кляпом, – продолжила судмедэксперт. – Самое чувствительное место во рту – вот эта точка на слизистой мягкого неба. – Она направила туда луч своего фонарика-ручки. – Возможно, тот, кто держал пчел, сначала сделал точку приманкой для них, а потом выпустил насекомых в рот жертве. А хранил он пчел, скорее всего, в каком-нибудь закрытом сосуде.

– Но каким образом Резимон, если это его рук дело, раздобыл целый пчелиный рой? – доискивался Сервас, обернувшись к Венсану и Самире. – Выясните-ка, нет ли тут поблизости пасеки…

Он вышел из палаты, пересек коридор и вошел в соседнюю палату, которой занимались техники. Она была очень похожа на первую, с той только разницей, что здесь не было смирительных ремней.

А вот решетки на окнах были.

Сервас задумался. Выход из палаты был только один: тот же, каким они только что вошли.

– Итак, тот тип – Резимон, что занимал эту палату, – проник в соседнюю, напустил пчел в рот соседу и благополучно смылся…

У него вдруг возникло чувство, что здесь что-то не так: концы с концами не сходятся.

– Где же он держал пчел, пока выжидал? – вслух спросил Мартен. – Какое время пчелы могут выдержать в закрытом тесном сосуде, даже при наличии вентиляции? Нам нужен специалист, пчеловод…

Майор вышел в коридор и осмотрел двери палат: никаких замков.

– А что, двери палат на ночь не запираются? – спросил он, выйдя на галерею.

– Нашим пациентам запрещено заходить в палаты других пациентов, – сообщил психиатр. – Но они вовсе не находятся в изоляции. Изоляция – это крайняя мера, ограниченная временем, пропорционально риску.

«Пропорционально риску… Интересно, а жертва, Стан дю Вельц, задумывался о такой формулировке?» – подумал Сервас.

– По запросу Регионального агентства здравоохранения, было назначено срочное административное расследование и проверка январских побегов, – оправдывался психиатр.

Сервас вспомнил, что все беглецы были пойманы в следующие за побегами часы. Однако один из них все-таки умудрился в центре города напасть на пожилую даму.

– И какие выводы сделали после происшествия?

– Э-э… Результатов по этому разбирательству пока нет.

– Это за шесть-то месяцев? – загремел Сервас.

– Но все входы и выходы обеспечены дополнительной безопасностью, усилена охрана, – продолжил Роллен, – учитывая риски побегов в… в контексте принятых экстренных мер.

Сервас ничего не записывал. Пока директор произносил свой оправдательный монолог, он направился проверить камеру слежения на крыше галереи, рядом с колонной. Камера отображала железную дверь.

– А эта дверь запирается на ночь?

– Непременно, – ответил медбрат. – У нас электронные замки разрешены только при условии, что у персонала имеется ключ. Чтобы войти в помещение, надо нажать вот на эту кнопку, а потом приложить ключ. Устройство классическое.

Сервас посмотрел на Эсперандье.

– Решетки на окнах палат проверили?

Венсан кивнул.

– Их никто не трогал, – подала голос Самира, подходя к ним. – Этот тип вошел через дверь. Другого пути нет, я все проверила.

– Значит, он где-то раздобыл ключ… Кража ключа – событие необычное? – поинтересовался Мартен.

Медбрат помотал головой.

– Ну, не то чтобы… Бывает, что ключа нет на месте… или кто-то из охраны застрял в дороге. Это случается во всех таких заведениях…

Сервас заметил, что парень вспотел.

– Жубер, если не ошибаюсь?

– Да, Гислен Жубер. Все, что знал, я уже рассказал вашим коллегам, – пробормотал санитар, видимо, не имея желания все это повторять.

– Вы знаете, куда поступают изображения с этой камеры?

– Да. На компьютер охраны.

– Можете нас туда проводить?

* * *

Сервас выбросил окурок во дворе, но, устыдившись, поднял его и выбросил еще раз, на этот раз в урну, стоявшую в стороне. Потом вошел в помещение.

– Запустите, пожалуйста, вчерашнее изображение, начиная с восемнадцати часов, – сказал он охраннику, сидевшему перед компьютером.

Охранник открыл календарь, нашел запись: 20–6–2022, 18:00.

– Пожалуйста, сначала рапид, – сказал Сервас.

За несколько секунд до 19:00 на экране появился силуэт психиатра, снятый с высокой точки. Сервас увидел, как он нажимает на кнопку справа от двери, повернувшись к камере спиной, и входит внутрь.

– Когда вы вошли проведать его, он бодрствовал?

Психиатр кивнул.

– Судя по его виду, он был в нормальном состоянии?

Роллен замялся:

– С ним возникла небольшая проблема. В этот день он был нервозен и возбужден. Мне пришлось ближе к вечеру срочно вызвать дежурного медбрата. Когда я видел пациента вчера вечером, он был абсолютно спокоен. И я еще дал ему успокоительное.

– Вы записали назначение успокоительного?

– Снотворное.

Вот почему не было никаких следов борьбы. Жертва спала, когда появился убийца.

– И часто так случалось? Я имею в виду, что вы назначали ему успокоительное?

Психиатр кивнул.

– А его соседу?

– Он уже спал. Учитывая, какие лекарства он принимает, это нормально. У меня не было поводов его будить.

– А персонал имеет право наблюдать за личными вещами пациентов? Охранять, к примеру.

– Конечно.

На экране монитора снова появился психиатр, и тут же вышел из поля зрения камеры, сместившись влево.

– Стоп! – скомандовал Сервас.

Дежурный остановил изображение.

– Очень хорошо, – сказал Мартен. – Сейчас вам дадут USB-ключ[1]. Можете запустить изображение точно с этого момента? С девятнадцати ноль девяти? Вы поняли меня?

Дежурный знаком показал: понял.

– Благодарю вас. Давайте еще раз. Ускорить воспроизведение можно?

В чуть мерцающем изображении белой двери было что-то завораживающее. Все буквально прилипли к монитору. А на нем прослеживалось, как сосед Стана дю Вельца, он же главный подозреваемый, вошел в дверь. А потом, около 21:30, появилась медсестра в белом халате. Как и психиатр, она нажала кнопку и исчезла за дверью.

– Вы знаете, кто это? – спросил Эсперандье.

– Это дежурная медсестра, – ответил Роллен. – Она обходит пациентов. Я наведу о ней справки. Тринадцатью тысячами пациентов «Камелота» занимаются тысяча двести человек персонала.

Примерно через минуту медсестра вышла. Сразу после одиннадцати вечера еще одна медсестра нажала на кнопку и пробыла внутри минут десять. После ее ухода лента изображений не прервалась, но это было одно и то же изображение запертой белой двери.

Полночь

Сервас нервно вздохнул. Напряжение, которое циркулировало в маленькой комнате, можно было рукой потрогать.

Час ночи

Два

Три

Четыре

Сервас посмотрел на Самиру. На ее лице читалось безграничное удивление. Он ее хорошо понимал: Стана дю Вельца не могли убить так близко к рассвету, это было просто невозможно. Кровь не успела бы свернуться, тем более засохнуть, а уж трупное окоченение никак не могло начаться. Он сосредоточился. Объяснение могло быть только одно: Йонас Резимон оставался рядом с телом несколько часов, прежде чем решил бежать. И его изображение должно было вот-вот появиться на экране.

Пять часов

Наклоняясь, Сервас почувствовал, как затек затылок.

Пять сорок

Перед белой дверью появился еще один персонаж и нажал на кнопку. Сервас нахмурился.

– Ну да, это я, – подтвердил за их спинами Гислен Жубер.

Бородатый медбрат выскочил из палаты почти сразу, в полной панике, прижав к уху мобильник.

– Ну да, я звоню господину директору, – уточнил он.

– Не может быть, – пробормотал Венсан.

Сервас повернулся к Роллену.

– Вы уверены, что Стан дю Вельц был еще жив, когда вы заглянули в палату?

Психиатр испепелил его взглядом:

– Ну конечно!

– Ничего не понятно, – бросил окружной комиссар, потерев свежевыбритые щеки. Откуда же появился убийца?

– Я лично проверила все решетки на окнах, – сказала Самира. – Другого выхода, кроме как через эту дверь, не существует.

Сервас встал. Он тоже ничего не понимал. Как этот дьявол Йонас ухитрился все обтяпать? И что это за фланирование взад-вперед перед камерой?

– Я хочу, чтобы вы проверили все декоративные плафоны, все стены, полы – в общем, всё. И мне нужны планы госпиталя, – прибавил он, глядя на Роллена. – Надо просмотреть столько раз, сколько понадобится, все видео с того момента, как снова вышел доктор Роллен. И необходимо заглянуть в картотеку находящихся в розыске на предмет Йонаса Резимона. Найдите мне его родственников, друзей, семью. И как следует обшарьте все дома: где-то же он должен быть, черт его побери!

Картотека находящихся в розыске включала в себя 620 тысяч записей и 39 миллионов консультаций за прошлый год. Иголка в огромном стоге сена. Эсперандье ругался на чем свет стоит, вглядываясь в изображение запертой двери:

– Что за черт! Ну и дельце!

Загрузка...