– Сегодня у нас событие, которое нельзя не отметить! – мой старинный товарищ сел напротив за любимый нами столик во дворе, где частенько собирались соседи, судачили старушки, играли в нарды или шахматы любители настольных игр.
– У нас бывают другие события?! – я улыбнулся, вспомнив, как каждую неделю по пятницам мы собираемся здесь по вечерам и пробуем наливку, настойку, водку, вино или коньяк. В этот день большинство соседей едет на дачи, а мы остаёмся в бетонном лабиринте городских кварталов с редкими зелёными островками, как у нашего подъезда, ждать понедельник. – Пьем за любовь к природе, за любовь на природе, за природу любви!
– Не-а. Сегодня особенное! Моего внука приняли в кадетский корпус. – Чуть суетясь, он достал из рюкзака флягу, пару маленьких стаканчиков и разлил в них янтарный напиток. – И по такому случаю я предлагаю усугубить потрясающий напиток – «Российский Казахстан»!
– Казахстан никогда не был российским, а только советским. Что-то ты, дружище путаешь?!
– Поверь мне на слово. Ты будешь пить «Российский Казахстан»! Вздрогнем и освежим сознание. – Он поднял свой стаканчик и чокнулся со мной. – Это в наш «Российский», что пять звездочек, оставшийся во фляге я добавил коньяк «Казахстан». Зять привёз из командировки.
– За детство в погонах! – поддержал я. Чем меня друг только не угощал: «Российский Арарат», «Российский старейшина», «Российский Хеннесси», «Российская лезгинка», и даже «Российский курвуазье». Важно, что таким образом им вкладывался в ход пития патриотический смысл – пить так казалось патриотичнее и приятнее, только и всего.
Немного знакомый сладковато-приторный вкус коньяка коснулся губ, и знакомый аромат достал из памяти порядком забытую историю.
Когда-то очень давно меня призвали на срочную службу, где я нацепил погоны рядового и с такими же стрижеными парнями ходил строем по плацу, гремел тяжёлым карабином, стоял в суточных нарядах, драил полы огромной казармы, убирал вонючую парашу и мечтал о городских увольнениях.
Но строптивый характер, суровые командиры, строгие порядки и юный мой возраст отодвигали сладкое желание побыть за забором армейской жизни. Постоянно хотелось есть, письма из дома приходили редко, к вечеру ноги еле доплетались к койке, и ничто, казалось, не могло осветить эту беспросветную юность в кирзовых сапогах. В один из парково-хозяйственных дней, накануне большого городского праздника, когда к полуночи последние силы остались в ангарах с боевой техникой, я свалился худым мешком с костями на свою койку в казарме, и совсем неожиданно для себя услышал заботливый голос командира соседнего отделения:
– Эй, служивый, компанию не составишь?! Не могу один. Не привык, – огромный рыжий сержант сидел на соседней койке и протягивал мне бутылку.
– Это что? – удивлённо спросил я и взял темно-зелёную стеклянную тару из-под лимонада или, может быть, пива. В темноте не видно. Неожиданное внимание старшего по званию, случайная возможность выпить вкусненького и взбодриться после трудового дня не оставляли мне выбора: пить или не пить.
Я хорошо глотнул. Холодная жидкость внезапно обожгла губы, а в нос ударил ужасно знакомый запах утренних мыльно-рыльных принадлежностей: полроты у нас выливала на себя горстями пахучий одеколон «Русский лес» за неимением в местном военторге иного средства после бритья.
– Что здесь намешано? – скривился я.
– Это, боец, лимонад с одеколоном: «Буратино» в «Русском лесу»! С наступающим праздником!