ПОНЕДЕЛЬНИК, 25 АПРЕЛЯ
Школа – наш с Педро способ продолжать вражду наших семей.
В дни тестов мы соревнуемся, кто наберет больше баллов. Во время занятий в спортзале мы всегда в разных командах. Даже во время обеда мы соревнуемся, кто первым встанет в очередь в кафетерии. Вечно соревнуемся. Вечно пытаемся доказать свою правоту.
Сегодняшнее поле битвы – белая доска.
– Ты точно знаешь, как устроить сцену… – бурчу я себе под нос.
Педро выдыхает.
– Я не собирался ничего говорить, но, говоря о сценах, не хочешь объяснить, зачем ты врезалась в меня тем вечером? – спрашивает он, наклоняясь, чтобы его было слышно сквозь все аплодисменты позади нас. От одного звука его голоса у меня по коже бегут мурашки.
– Ты имеешь в виду, когда я случайно с тобой столкнулась? – бросаю я на него многозначительный взгляд.
– Это действительно была случайность? – косится он на меня.
Меня бесит, что я чувствую на его одежде запах гуавовой глазури из пекарни его семьи, потому что мы стоим так близко, зажатые между одноклассниками и доской.
– Оставь меня в покое. – Я слегка толкаю его плечом, чтобы между нами было больше пространства, но в итоге выбиваю у него из рук маркер.
Наши одноклассники начинают обвинять меня в жульничестве.
– Клянусь, я не… – начинаю я, но Пиментель, глядя на меня, качает головой.
– Никаких драк, – предупреждает она.
Мои щеки вспыхивают от смущения. Отлично. Теперь даже Пиментель встала на сторону Педро.
Педро хватает другой маркер, бросая на меня убийственный взгляд из-под челки.
– Это тоже была случайность? – спрашивает он.
– Да.
– Тогда почему я не слышу извинений?
Он их не заслуживает. Но я знаю, что он просто использует это против меня, если я откажусь.
– Извини, – тихо говорю я, слова вырываются, как вырванные зубы. – И насчет торта – мне тоже жаль.
Педро усмехается.
– Нет, тебе не жаль.
Кровь в моих венах похожа на жидкий огонь.
– Я знаю, что такое ответственность, в отличие от тебя. Ты же отказываешься признать, что саботируешь мою семью. Я-то знаю, что твоя семья придумала эту ложь о крысах на кухне «Соли», чтобы украсть у нас свадебный заказ!
Педро выглядит так, как будто собирается возразить, но наши одноклассники позади нас шумят все громче. Теперь они болеют за Диего, который, кажется, наконец-то на правильном пути в решении уравнения. Он так счастлив, что делает драматический круг по классу, чтобы насладиться ажиотажем.
– Так вот почему ты в меня врезалась? – Он утверждает, а не спрашивает. – Я знал, что ты бываешь мелочной, но никогда не думал, что ты… не важно. – Он усмехается. – Мы не крали у вас клиентку. Она с нами контактировала. Ей тогда понадобился еще один поставщик тортов и пирожных. Мы просто выполнили свою работу.
– Но я видела, как ваши пекари загружали в фургон эмпадиньяс. Не отрицай!
– Знаешь что? У «Соли» нет патента на эмпадиньяс. Любая пекарня может…
Диего на радостях делает сальто и врезается в первый ряд парт. Позади нас поднимается большая суматоха по его спасению.
– У «Соли» и «Сахара» всегда был договор, и ты это знаешь, – говорю я. – Это такая черта Молина – наносить удар в спину, когда человек больше всего уязвим. Бабушка всегда говорила, не доверяй ни сковородкам с тонким дном, ни семье Молина…
Педро выглядит немного озадаченным. Я не знаю, слышал ли он это высказывание раньше, но, кажется, на этот раз я его достала.
Некоторое время он молчит, поднимает руку, чтобы продолжить решать свое уравнение, но выдыхает и поворачивается ко мне.
– Хочешь верь, хочешь нет, но это действительно была разовая ситуация. Клиентка заказала эмпадиньяс в «Сахаре», потому что в последнюю минуту не нашлось замены «Соли». Это не наша вина.
– Как удобно, – медленно произношу я. – В таком случае, возможно, мы начнем предлагать свадебные торты и нашим кейтеринг-клиентам!
– Время почти вышло! – объявляет позади нас Пиментель. – Диего, с тобой все в порядке?
– Вы считаете нас предателями, но знаешь, о чем я начинаю думать? – Педро понижает голос до сердитого шепота: – Я думаю, вы завидуете «Сахару». Сначала я подумал, что, когда я нес свадебный торт, тебя послала твоя мать. Но, кажется, месть – это больше по твоей части.
Его слова жалят.
Ненавижу самодовольное выражение его физиономии, когда он думает, что раскусил меня и мои гнусные планы уничтожить его семью.
Ненавижу, как он ухмыляется.
Все в нем ненавижу. Даже челку, которая постоянно падает ему на глаза.
– Как ты смеешь подвергать сомнению мою мораль, когда все знают, что твоя семья даже не подписала бойкот против «Сделок»? Кстати говоря, что было нужно этому юристу в «Сахаре»?
Наши одноклассники снова болеют за Педро, подначивая его закончить уравнение раньше меня. Он немного переоценивает ситуацию, одаривая их фальшивой улыбкой. Но когда он снова смотрит на меня, я понимаю, что застала его своим вопросом врасплох.
– Откуда ты знаешь, что он приходил? – шепчет он.
– Я видела, как он выходил из «Сахара».
– А я видел, как он выходил из «Соли», – парирует он с видом «ну что, попалась?!».
Долгую секунду мы смотрим друг на друга, его дыхание колышет пряди челки.
Ему не нужно ничего говорить. Я знаю, когда он пытается скрыть, что волнуется. Он самый высокомерный человек в Олинде, поэтому он не расспрашивал бы меня о «Сделках», если бы не боялся за «Сахар». Этот юрист, должно быть, тоже сделал им предложение.
Мы пристально смотрим друг на друга, а потом возвращаемся к работе.
Я почти заканчиваю решать и тут замечаю, что маркер Педро начинает давать сбой. Он ругается себе под нос, меняя еще несколько сухих маркеров.
Я удваиваю скорость, дописывая последнюю строку уравнения. Я уже предчувствую вкус победы, когда рука Педро внезапно пересекает мое поле зрения в попытке дотянуться до маркера справа от меня.
– Смотри, что делаешь! – жалуюсь я.
Когда Педро наконец отодвигается, я понимаю, что он натворил. Стер плечом половину моего уравнения. И теперь переводит взгляд с испорченной работы на мое лицо, и его рот превращается в фальшивую, преувеличенную букву «О».
Я до боли сжимаю в руке маркер.
– Педро, ты сделал это нарочно? – спрашивает Пиментель, заглядывая мне через плечо.
Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на нее.
– Да!
– Прости, – говорит он, положив руку на сердце, и едва сдерживаемая ухмылка приподнимает уголки его рта. – Серьезно, Ларисса. Я не хотел.
– Лжец! – протестую я.
– Лари, он уже извинился, – одергивает Пиментель. – Продолжайте, оба. У вас осталась одна минута.
Дрожа от гнева, я спешу закончить ту часть уравнения, которую стер Педро. Не могу поверить. Он едва вернулся, а уже превратился в кошмар.
– Теперь ты знаешь, каково это, когда кто-то разрушает твою работу, даже если это, как ты говоришь, случайно, – шепчет он мне.
И прежде чем я сама это осознаю, я провожу рукой по его уравнению и стираю часть.
Аплодисменты стихают. Время будто замирает.
Педро скрещивает руки на груди и прислоняется к доске, как будто все это время пытался добиться от меня именно такой реакции. Его глаза обвиняют: «Ты мстительная! Что и требовалось доказать». Как будто это доказательство того, что я подставила ему подножку в пятницу вечером.
К нам спешит Пиментель.
– Ну, хватит. Педро, ты уже получил свои две минуты в центре внимания. Я отведу тебя к директору.
– А как насчет нее? – Он возмущенно кивает в мою сторону. – Она просто стерла мое уравнение назло, потому что знала, что проиграет.
Я смеюсь.
– Я побеждала!
– Ребята, это было не соревнование, – говорит уже измученная Пиментель. – Это был просто тест для всех, кто заинтересован в получении дополнительных баллов. – Она чешет в затылке карандашом, рассматривая нашу работу. – Послушайте, вы бы решили это, если бы совместили эту часть решения Лари с той частью решения Педро. Если бы вы помогли друг другу, вместо всей этой борьбы, уравнение было бы решено.
Помогли друг другу?
– Я не знал, что мы можем попросить о помощи, – хнычет Диего.
– Я скорее умру, чем попрошу помощи у Педро Молина, – бормочу я себе под нос.
– Что, Лари? – спрашивает Пиментель.
– Ничего.
Педро свирепо косится на меня. Он-то меня отлично расслышал. Я мечу в него кинжалы своими глазами.
Звенит звонок, и Пиментель идет проверять уравнения других моих одноклассников. Они тоже не успели закончить решение.
Диего падает на колени.
– Пожалуйста, учительница, мне нужен этот дополнительный балл! Мои родители убьют меня, если я не смогу повысить оценку!
Несомненно, уроки Пиментель способны довести до отчаяния.
Она вздыхает в ответ на его мольбы.
– Хорошо, слушайте внимательно. У меня есть идея. Урок окончен, но если вы, ребята, могли бы на минутку объединиться у доски, чтобы объединить свои решения, я дала бы вам всем дополнительные баллы, – гово- рит она.
Мои одноклассники выжидающе оглядываются на нас с Педро. Но объединиться означает работать с ним, а это… это невозможно. Это измена.
– Я не могу с ним работать, – говорю я Пиментель.
– И я не могу с ней работать, – вторит он.
– А можно, остальные решат уравнение вместе, но без Лариссы? – спрашивает Пиментель Луана, утешающе похлопывая Диего по плечу.
Я свирепо смотрю на Луану, и она с вызовом приподнимает идеально выщипанную бровь.
– Нет, все должны работать вместе, – говорит Пиментель.
Диего выглядит обиженным.
– Педро, это всего на одну минуту, – умоляет он, сложив руки перед собой. Но, даже несмотря на то что Педро явно сочувствует ему, его ответ по-прежнему отрицательный. Затем Диего поворачивается ко мне: – Пожалуйста? Пожалуйста?!
Я чувствую, что все взгляды устремлены на меня. Все ждут моего ответа.
– Прости. Я не могу.
Мои одноклассники разражаются раздраженным ворчанием, а Диего резко сворачивается на полу в позу эмбриона, выглядя таким же расстроенным, как много лет назад, когда мой домашний леденец отколол ему зуб.
– Ну, раз так, – разочарованно говорит Пиментель, – всем сочувствую. Класс свободен.