После ухода лорда дверь в камеру не только не заперли, а лишь чуть прикрыли, оставив большую щель, в которую худощавый узник мог запросто выскользнуть наружу. Но он оставался на месте, не чуя под собой ног и не до конца осознавая, что с ним происходит. Наступило какие-то непонятное безвременье.
Вдруг дверь скрипнула, и в помещение осторожно заглянул Рунхо.
– Мартин, ты как?
Мартин посмотрел на него, вздохнул и сказал:
– Как-то непонятно пока. Можно я за твоим столом на стуле посижу?
– Дык, о чем ты говоришь, иди, конечно. Ты ж двадцать лет ни на чем, кроме соломы, не сидел.
– А и правда, – улыбнулся Мартин и, пригладив бороду, как перед большим и важным делом, подошел к распахнутой надзирателем двери и выглянул в коридор, робея перед таким просторным миром.
– Да ладно, это же всего лишь коридор.
– Я понимаю, Рунхо, и если бы меня переводили в другую камеру, я бы прошел по нему и не удивился, но теперь все иначе, понимаешь?
Надзиратель пожал плечами, он не понимал.
Далеко на лестнице послышался топот, и в коридор выскочил запыхавшийся старший надзиратель в сопровождении одного из своих подчиненных.
Надзиратель нес узелок с едой, а подчиненный – мешок с одеждой.
– Вот, господин Мартин, это от нашей, так сказать, конторы, – со льстивой улыбкой произнес старший надзиратель и поставил узелок на стол. – Ничего особенного, немного хлебца и мясца, но вам нужно привыкать к новой пище – двадцать лет на баланде, это не шутки.
– Спасибо вам, господин Курх, – сказал Мартин.
– Не за что благодарить, господин Мартин, вы здесь у нас старожилом были! Давай, Броун, ставь мешок и пойдем, пусть господин Мартин отдыхает.
Броун поставил мешок возле стола и поклонился Мартину с легкой робостью, как какому-нибудь королевскому прокурору.
– Там и обувка, и из вещей кое-чего. Надеюсь, все придется впору.
Курх с помощником ушли, и Рунхо стал развязывать узелок.
– Они и зелени положили, и кувшинчик с пивом!
– До чего же хорошие люди, – с чувством произнес Мартин.
– Да ты что, серьезно? – уставился на него надзиратель. – Да если бы не визит самого лорда, они бы тебя, когда захотели, в порошок перетерли.
– Я понимаю, Рунхо, но очень хочется верить в такую вот простую доброту.
– Ай, Мартин… – отмахнулся Рунхо и, расставив угощение на столе, вывалил на пол содержимое мешка.
– Как много всего, – слегка растерялся Мартин.
– Просто они навалили все, что нашлось, но вещи добротные, и твой размер вроде имеется. Вот это твой?
Рунхо приложил к Мартину плотные штаны из парусины.
– Вроде.
– А вот целый набор цирюльника! Посмотри!..
Рунхо протянул Мартину кожаную раскладку, наподобие той, в которой держат воровской инструмент, однако здесь были ножницы, бритва и пара расчесок. А еще помазок из свиной щетины и мыльный порошок в круглой костяной коробочке.
– Здорово, – произнес Мартин и невольно провел рукой по бороде. Интересно, откуда они все это взяли?
– Лучше не заморачивайся, – посоветовал Рунхо. – Вот еще мыльный порошок в отдельной банке, а воды у нас полно – ты можешь помыться.
– Но сначала постригусь и побреюсь.
– У вас с этим морока. У нас только у баб прически имеются, а у мужиков, – Рунхо снял форменный картуз и провел по лысой голове ладонью, – полный штиль, как говорят ваши портовые.
– И бриться не надо, – добавил Мартин.
– Да, и это тоже.
На лестнице снова послышались шаги и позвякивание железа.
– О, баланду принесли! Пойду раздавать, а ты пока отдыхай.
Рунхо надел картуз и поспешил к раздатчикам, которые притащили кастрюлю с едой для заключенных.
Мартин опустился на стул и попытался понять – голоден он или нет. И странное дело, он не смог определить это точно, даже вид хлеба и копченого мяса рядом с пучком петрушки и кувшином пива не добавил ему определенности.
Тем временем Рунхо и двое раздатчиков продолжали обходить камеры. Слышался стук падающей крышки раздаточного окошка, потом скребущий звук черпака по дну кастрюли, и очередной узник получал свою баланду.
Потом снова тот же однообразный набор звуков, и в полной тишине заключенный уходил куда-нибудь в угол и там, вытерев о расползавшиеся штаны ложку, приступал к еде.
Мартин впервые видел процесс раздачи снаружи.