Вера никогда особо не боялась моргов. Мертвые ничего не могу тебе сделать – это живых нужно бояться. Пол Китинг, патологоанатом, родился в Белфасте. Он был религиозным человеком, молчаливым и гордым, а еще давним партнером по гольфу главного криминалиста Билли Уэйнрайта. Вера не понимала, что эти двое могли обсуждать во время игры или после нее в баре. Иногда ей казалось, что у них нет ничего общего, кроме мертвецов.
В морге было даже прохладнее, чем обычно, и она подумала, что ночью из-за снега электричество могло отключиться не только в подмороженном участке, но и здесь. Женщина, лежащая на столе, определенно выглядела замерзшей. Застывшей. Вера не была щепетильной, но ей захотелось, чтобы кто-нибудь прикрыл тело одеялом.
Китинг рассказывал и записывал свои первые замечания. Вера вслушивалась в его слова, но думала о том, что Маргарет была хороша для своего возраста: никакого лишнего жира, не считая пары килограмм в районе талии, и такие скулы, за которые умереть не жалко. Вера вспомнила восхищение Джо, когда он увидел ее в молодости на свадебной фотографии, и испытала хорошо знакомый укол зависти. Ею не восхищались даже в двадцать лет. Джо, очевидно, нравились худышки: Сэл была кожа да кости.
Китинг замолк и вздохнул, и она воспользовалась возможностью задать вопрос, который беспокоил ее с самого начала расследования.
– Я не понимаю, – сказала она, – как никто не заметил. В метро ведь полно людей. Она, наверное, кричала, да? Джо ее не слышал, но он стоял в другом конце вагона. И должна была быть кровь.
– Нет, – отозвался Китинг. – Крови почти не было. Недостаточно, чтобы кто-то заметил. – С помощью ассистента он перевернул Маргарет на бок. – Ее ранили ножом с очень тонким лезвием. Длинным и тонким. Она наверняка почувствовала, но скорее как резкий дискомфорт, нежели боль. Укол булавкой. А потом, когда подкожный жир сомкнулся над раной, внешнее кровотечение почти сразу прекратилось. Она умерла прежде, чем она сама или кто-нибудь другой понял, что произошло.
Вера задумалась, что это неплохая смерть. Прямо накануне Рождества, в набитом вагоне, в окружении восторженного молодняка и напившихся пива мужчин. Можно уйти и при худших обстоятельствах.
– Значит, он знал, что делал? – спросила она. – Я имею в виду убийцу.
Китинг пожал плечами.
– Либо так, либо ему повезло.
– Ее ударили со спины? – Вера не понимала, как так могло получиться. Женщина сидела. Джо подробно описал, как она заняла одно из свободных мест в вагоне. Как ее могли ранить в спину?
– Однозначно со спины.
Он продолжил надиктовывать отчет, а Вера вновь и вновь пыталась воссоздать эту картину у себя в голове. Маргарет, в роскошном костюме, сходит с заснеженной платформы и садится в поезд, занимает свободное место и откидывается назад. Вера пыталась вообразить сценарий, при котором нож вонзается ей в спину, раздирая кашемировое пальто. Может, Маргарет преследовали еще от Госфорта и ранили, пока она стояла. Но в таком случае зачем убийца дождался, пока она окажется в набитом поезде? Темная и тихая улица в пригороде предоставляла гораздо лучшие возможности. Или, может, Маргарет повернулась выглянуть в окно остановившегося поезда и убийца воспользовался моментом? В обоих случаях он мог сойти на любой станции между Госфортом и Партингтоном. Предполагалось, что Маргарет убили ближе к концу маршрута, но, если смерть наступила настолько незаметно, как описывает Китинг, это не обязательно было так.
Бормотание Китинга служило монотонным фоном ее размышлений, но внезапно она заметила, что он замолчал.
– Что такое? – она резко вернулась к реальности: в холодный морг, пахнущий человеческими останками.
– Наша жертва была больна, – Китинг нахмурился и ненадолго замолчал. – Рак толстой кишки. Я обнаружил следы в печени. Но распространение пошло от кишок.
– Операбельный? – Вера не очень понимала, какое это имеет значение. Женщина вряд ли сама ударила себя ножом в спину. Слишком отчаянное и театральное самоубийство.
– Может быть. Но признаков лечения я не заметил.
– Может, диагноз поставили недавно, – Вера говорила сама с собой, перебирая теории. Больше сценариев. Больше историй. – Нужно связаться с ее терапевтом. – Непохоже, что Маргарет посещала специализированного врача в день своей смерти. Больших клиник рядом со станцией «Госфорт» не было.
На улице светило солнце, но было очень холодно. Дети устроили на тротуаре каток, и Вера чуть не шлепнулась на задницу. Она проверила в телефоне, не пропустила ли что-нибудь важное из отчета по вскрытию, и внезапно он зазвонил. Сначала она не узнала голос и только через несколько секунд поняла, что разговаривает с Кейт Дьюар. Вера внимательно выслушала рассказ Кейт о посещении Малкольмом Керром гостевого дома.
– Он устраивал лодочные туры на остров Коке. – Вера вспомнила худенького молодого человека, неуклюжего на суше, но ловкого в море. – Вместе с отцом.
Кейт явно удивил этот комментарий.
– Его отец умер много лет назад.
– И он был не в себе?
– То, как он говорил о Маргарет… – начала Кейт. – Мне показалось, что они были больше чем друзья.
Когда Вера припарковала свой «лендровер» у дверей гостевого дома, у нее возникло чувство, будто она вернулась домой. Кейт, видно, ждала ее, потому что дверь открылась практически мгновенно.
– Вы не против, если мы поговорим на кухне? – спросила она. – Просто у меня там выпечка в духовке.
Вера спустилась вслед за ней в подвал, радуясь, что им не придется сидеть в отполированной гостиной, которая, как она только что поняла, напоминала ей похоронный зал или вычурную часовню.
– Он явно пил, – сказала Кейт. – Либо вчера вечером, либо даже сегодня утром. Я учуяла запах. Все знают, что он может опрокинуть пинту в «Коубле» вечером или пару банок во время работы в сарае. Но я никогда не слышала, чтобы он напивался. Даже когда Дебора ушла.
Она включила кофемашину с фильтром, и в чашку сквозь гранулы начала капать вода, наполняя комнату ароматом.
– Дебора?
– Его бывшая жена. – Кейт открыла духовку и достала поднос с песочным печеньем. – Получается хуже, чем у Маргарет.
– Может, вам не придется утруждать себя готовкой, если вы снова наделаете шуму в музыкальном мире? – лукаво прищурилась Вера. Она не могла разобраться со всей этой музыкальной историей. Это были просто мечтания, подстрекаемые Стюартом Бутом, или какие-то реальные планы?
– Ну да, – отозвалась Кейт. – Может быть. Но я не обольщаюсь. Это жестокий бизнес. Да и Стюарт не склонен витать в облаках. – При этом она улыбнулась, и Вера поняла, что в глубине души она в полном восторге от этой комбинации – музыка и мужчина.
– Когда Дебора и Малкольм разошлись? – Ничто на свете не развлекало Веру так, как обсуждение людей, связанных с расследованием. Профессионально оправданные сплетни.
– Пять лет назад? Как-то так. Дебора вложилась в бизнес Стюарта, и ему пришлось выкупать ее долю. Одно время у них был прекрасный дом на побережье в Уоркворт, но он его продал, чтобы расплатиться с ней. Сейчас он живет во вшивом маленьком домике на Перси-стрит, который раньше принадлежал государству.
– Это в Мардле?
– Да, – ответила Кейт, наливая кофе. – Прямо за церковью.
– Вы знали, что Маргарет и Малкольм были так близки? – Вера не отрываясь смотрела на печенье, но Кейт, похоже, отставила его остывать.
– Нет, я даже не знала, что она когда-то на него работала. Он сказал, что в офисе. Это, видимо, было до того, как мы сюда переехали, – она помолчала. – Маргарет никогда об этом не упоминала, а у Малкольма сейчас даже офиса нет, только этот безобразный сарай.
На секунду повисла пауза, а потом Вера спросила:
– В Мардле есть медицинский центр?
Вопрос прозвучал совершенно неожиданно, и Кейт, очевидно, подумала, что у нее не все в порядке с головой.
– Да, прямо за станцией метро, по направлению к городу. Новое здание, рядом со школой.
– Удобно. – Вера глотнула кофе. – Маргарет там лечилась?
Кейт на секунду задумалась.
– Я не знаю. Удивительно, да? Мы жили под одной крышей столько лет, и я даже не знаю, куда она ходила к врачу. Наверное, потому, что она никогда не болела. Мне кажется, она точно делала прививку от гриппа. Как-то раз весь город с ним слег. Но не она. Хотя она говорила, что не любит иглы.
– Последние дни она вела себя как обычно?
На этот раз ответ последовал быстрее:
– На самом деле нет. Не совсем. Не так энергично. Ее как будто что-то беспокоило, и она ходила по дому словно в тумане. Я спрашивала у нее, в чем дело, но она говорила, что все нормально и ей просто нужно разобраться с парой вопросов.
«Опять эта патологическая скрытность. Все эти секреты. Ну же, Маргарет Краковски, что же ты скрывала?»
Улицу заливал необычный молочный свет. Легкое облачко закрыло солнце, и Вере казалось, что она чует снег. Она решила, что как только он начнется, она сразу поедет домой. Ей нужно было поспать в собственной постели и как следует все обдумать. Ее соседи уже должны были расчистить подъездную дорогу и позаботиться, чтобы она смогла выехать с утра. Было время обеда. Школьники толпились в очереди в рыбную лавку. На некоторых были только форменные свитера, как будто они вообще не чувствовали холода. Ей показалось, что она заметила Хлою Дьюар с каким-то мальчиком, но не была уверена. Все девочки-подростки были для нее на одно лицо.
Двор Керра был окружен колючим заграждением, а внутрь можно было попасть только через массивные деревянные ворота. Покопавшись в памяти, Вера поняла, что в тот вечер, когда Гектор вместе с ней отправился на рейд за яйцами розовой крачки, они встретились с двумя мужчинами именно здесь. Потом они отправились к бухте и там сели в лодку. Не в прогулочную лодку «Люси Мэй», а маленькую лодчонку с огромным подвесным мотором. Она пыталась припомнить что-то похожее на офис, но ничего не всплывало. Навесной замок на воротах был открыт, но створки на расшатанных петлях утопали в снегу, так что Вере пришлось их приподнять и с усилием толкнуть, чтобы пройти внутрь. Керр ей на глаза не попался, но следы на снегу вели к сараю, сколоченному из досок и гофрированного железа. Там она его и нашла. В сарае было одно крошечное засаленное окно, в котором сложно было что-то увидеть, но Вера разглядела фигуру в потрепанном кресле и постучала в стекло. Внутри все оставалось неподвижно, и у нее снова разыгралось воображение. Еще одно убийство. Или суицид. В таком месте найдется немало предметов, которыми можно пронзить женщину. И ножей, чтобы вскрыть себе вены. Если чувство вины станет невыносимым.
Она еще раз постучала, на этот раз настойчивее. Керр заерзал в кресле, а затем поднялся на ноги. Прежде чем он успел встретить ее, она сама зашла внутрь.
Вопреки ожиданиям, тут было очень тепло. В углу стояла маленькая дровяная печка, и в помещение пахло дымом и потом. Он слишком много пил и слишком мало спал. Вера заметила признаки.
– Ты еще кто такая?
– Вера Стенхоуп, – ответила она. Она не возражала против его тона. Она сама могла вести себя как медведь с мигренью, когда страдала от похмелья. – Инспектор полиции.
– Стенхоуп, – повторил он фамилию, как будто узнал ее.
– Да, думаю, вы могли быть знакомы с моим отцом. – Она решила, что Гектор, видимо, работал с ним на протяжении нескольких лет. Керр не запомнил бы фамилию после одной лишь вылазки. Куда еще он возил Гектора в своей резиновой шлюпке? Чьи еще яйца они воровали вместе?
– Господи, ты дочка Гектора. – Мужчина поперхнулся, то ли закашлявшись, то ли засмеявшись. – Коп. Он, наверное, в могиле перевернулся!
Вера отодвинула стопку старых журналов про лодки и присела на стул.
– Маргарет Краковски, – произнесла она.
Она снова плюхнулся в кресло и посмотрел прямо перед собой.
– Что с ней?
– Она на вас работала?
– Это было давно. – Теперь он насторожился и решил держать рот на замке. Вера задумалась, что еще он может скрывать, кроме рейдов на остров-заповедник. Махинации с налогами и сокрытие доходов – почти наверняка. Браконьерство? Паленое курево и алкоголь?
– Меня интересует только убийство, – сказала она. – Все, что вы сможете рассказать мне о Маргарет, будет полезно.
– Она работала на нас много лет назад, примерно тогда же, когда я познакомился с твоим отцом. Тогда дела шли лучше. Мы не только возили туристов на остров, но еще и рыбачили. И сдавали лодки в аренду. У нас был настоящий маленький офис, такой деревянный вагончик. Маргарет была совсем девчонкой. Хоть и непростой. И она искала работу. Папаша взял ее, когда решил, что ее голос хорошо звучит по телефону. Солидно.
– Она была замужем? – спросила Вера.
Он замялся.
– Я мало знал о ее личной жизни.
– Ой, Малкольм, ты кого обмануть пытаешься? Такая красотка. А ты – парень в самом расцвете сил. Ты должен помнить, был у нее кто-нибудь или нет.
Он вздернул подбородок и уставился на нее.
– Я уже тебе сказала, – продолжила Вера, – я заинтересована лишь в том, чтобы найти убийцу. И, кажется, ты можешь разделять этот интерес.
– Она вроде действительно была замужем. – Он помолчал. – Какой-то иностранный моряк. Но продлилось это недолго. Думаю, она это сделала, только чтобы насолить родителям.
– Он ее колотил? – спросила Вера так, будто это самый естественный вопрос на свете.
– Почему ты так думаешь? – Та же злость и та же подозрительность.
– По словам священника, она работала волонтером в приюте для бездомных женщин. Я подумала, что может быть связь. Такая у меня работа – устанавливать связи.
– Нет, – наконец сказал он. – Не думаю, что он ее бил. Она до смерти любила его. Она была молоденькой дурочкой, а он – писаным красавцем, и с его стороны вечно сыпались всякие романтические жесты. По-моему, они были действительно счастливы до того момента, пока ему не надоело сидеть без денег и он не убежал с другой.
– Ты рассчитывал сойтись с ней, когда он самоустранился? – Вера посмотрела через плечо Керра в маленькое окошко. Пара снежинок растаяли и теперь стекали вниз к деревянной раме.
Он покачал головой.
– Она бы никогда не связалась с местным парнем, пока верила, что сможет вернуть Павла.
– Так его звали?
– Ага, – нехотя выдавил из себя Керр.
– Когда ты видел ее в последний раз?
Он задумался.
– Вчера утром. Она шла по Харбор-стрит в сторону автобусной остановки на углу.
– Ты с ней говорил? – Она как клещами вытаскивала из него каждую фразу.
– Только поздоровался. Мы пересеклись на улице. Я шел сюда. У меня снял лодку один из гостей миссис Дьюар.
– Кто захочет выйти в море в такую погоду?
И тут он впервые по-настоящему улыбнулся.
– Чокнутый профессор. Его зовут Майк Краггс. Он морской биолог в университете. Исследует изменения температуры воды, и я отвожу его на остров каждые две недели. Думаю, у большой земли он образцы тоже берет.
– И когда вы вернулись в бухту?
Керр пожал плечами.
– Ранним вечером. Прогноз был плохой, и профессор решил вернуться домой. Снег еще не пошел, но уже темнело.
– И чем ты занимался потом? – Вера старалась сохранять терпение. Это была просто беседа, а не допрос.
– Я немножко побыл дома. Я замерз, и мне нужна была горячая ванна и теплая еда. Потом я пошел в паб. – Он взглянул на нее в ожидании, что она начнет расспрашивать, но она не клюнула. Она может спросить в «Коубле», когда он появился.
– Почему ты так расстроился, услышав о ее смерти? – Вера понизила и смягчила голос. – Вы стали друзьями? Ну, за все эти годы?
Он наклонился, обернул руку тряпкой, чтобы не обжечься, открыл дверцу печки и подбросил поленьев.
– Да нет, – сказал он. – Ничего такого. Наверное, она просто напоминала мне о молодости. – Он снова задумался. – О славных деньках.