Семнадцатилетний Олег Древлянский умом не блистал, был вспыльчив, боялся волшебства и не терпел возражений ни от кого, кроме ведунов. О себе он был самого высокого мнения, а братьев презирал. О Владимире древлянский князь почти не вспоминал, ибо не считал пятнадцатилетнего юнца достойным соперником. Иное дело вокняжившийся в Киеве Ярополк. Олег часто говорил с досадой:
– Мой братец не способен ни людьми, ни землями управлять. Жаль, что наш батюшка не распознал нрав Ярополка, прежде чем отдать ему киевское княжение.
Он сам метил в киевские князья, а тому, кто, как ему казалось, сомневался в его способностях, грозила смерть. Так погиб пестун древлянского князя, посмевший выбранить своего воспитанника и хорошо отозваться о Ярополке. Зато на своего тестя, боярина Идара Дивеева, Олег никогда не сердился, поскольку не слышал от него возражений. Какую бы глупость зять не изрекал, тесть только поддакивал, поэтому между ними всегда царил мир. С женой Олег тоже жил в ладу: она единственная умела его успокоить, когда он впадал в гнев, если, конечно, оказывалась рядом с ним.
В то утро, когда Лют решил поохотиться в окрестностях Искоростени, древлянский князь и его тесть направлялись туда из Вручия. Их сопровождал большой отряд дружинников. Олег, как обычно, когда ему приходилось рано вставать, пребывал в дурном расположении духа. Он ворчал, бранился и часто поминал недобрым словом киевского князя. Идар же с подчеркнутым вниманием слушал зятя, иногда вставляя льстивые замечания. Но стоило Олегу отвернуться от тестя, как в глазах последнего мелькала досада.
Тянущаяся среди густого леса дорога была очень узкой. С обеих сторон высились деревья: сосновый бор сменялся ольховником, потом начинался березняк, а дальше вновь стеной стояли сосны. Перед путниками то и дело пробегали лисицы и зайцы; среди деревьев и кустов мелькали олени, косули и дикие кошки; высоко в небе парили соколы и кречеты.
Неожиданно в шуме леса появились беспокойство и тревога. Олег и его тесть сразу навострили уши.
– С чего зверье так всполошилось? – пробормотал древлянский князь.
– Кажись, кто-то охотится, – предположил боярин.
И тут же послышались крики людей.
– Так и есть – в лесу охотники, – заключил Идар.
Олег нахмурился.
– Кто же смеет охотиться в моем лесу, не испросив у меня дозволения?
Звуки становились все громче и громче – по ним можно было догадаться, что охотники пытаются настигнуть какого-то крупного зверя.
– Прямо на нас добычу гонят, – встревожился боярин.
Князь гневно сверкнул глазами. По его знаку дружинники вынули мечи, подняли луки со стрелами и замерли. Ждать пришлось недолго: спустя совсем немного времени из чащи вынырнул длиннорогий тур44 и понесся прямо на древлянского князя. Олег был бы смят, если бы пущенные дружинниками две стрелы не настигли животное, когда оно почти вплотную приблизилось к обмершему от страха князю. Одна из стрел угодила туру в глаз, другая в шею. Зверь покачнулся, упал и забился в судорогах.
Некоторое время Олег молча смотрел на дергающегося тура, потом поднял голову и прошипел:
– Изничтожу!
Нетрудно было догадаться, к кому относится эта угроза.
Немного погодя, из леса выскочил белокурый молодец верхом на сером в яблоках жеребце, с луком в руках. Это был Лют, преследующий уже убитого дружинниками зверя. Старший Свенельдович был так возбужден, что ничего не замечал.
Один из дружинников поднял лук.
– Порази коня! – крикнул древлянский князь.
Это повеление было тут же исполнено. Стрела угодила коню в грудь, и тот рухнул, а Лют кубарем покатился по земле.
– Подымайся, пес! – рявкнул Олег.
Охотник, казалось, не услышал этого крика. Ударившись о ствол дерева, он не шевелился.
– Никак убился! – воскликнул Идар.
Лют тут же застонал и поднял голову. Лицо его было расцарапано и залито кровью, потемневшие до лазурной синевы глаза смотрели с недоумением. Сквозь рассеивающуюся пелену он пытался разглядеть сидящих на конях людей.
– Подымайся! – повторил древлянский князь.
Лют, наконец, понял, кто перед ним. Вздрогнув, как от удара, он медленно поднялся. Стоять ему было трудно: болело тело, раскалывалась голова, перед глазами не рассеялась до конца пелена. Незадачливый охотник схватился за дерево.
– Ты кто таков? – спросил Олег, пылая от гнева.
– Лют, сын Свенельда, – хрипло ответил Лют.
– И ты посмел охотиться на моей земле! – вскричал древлянский князь.
Тем временем подоспели слуги Люта, отставшие от своего господина во время охоты. Увидев, что происходит, они остановились за деревьями.
А Олег продолжал бушевать:
– Совсем потеряли совесть людишки моего брата! Закона для них уже нет! Вскорости они станут вести себя по-хозяйски не токмо в моих лесах, а и в городах.
– Каков сам князь, таковы и его слуги, – вставил Идар.
Его зять тут же принялся бранить своего брата:
– Поди, люди Ярополка по его наущению грабят мои земли! Братец мой завсегда рад мне урон нанести! Я ему отомщу, клянусь стрелами Перуна! Он еще пожалеет! Коли Ярополк меня на древлянской земле притесняет, не быть ему князем в Киеве!
Боярин с готовностью кивнул.
– Вестимо, не быть!
Лют окончательно пришел в себя. Его, конечно, напугала неожиданная встреча с древлянским князем, однако старший сын Свенельда был не из тех людей, которые подчиняются страху. Когда Олег и его тесть пренебрежительно отозвались о киевском князе, Лют, набравшись мужества, промолвил:
– Уж не вы ли собрались прогнать князя Ярополка из Киева? Не надорвитесь от натуги.
Вспыхнув, древлянский князь схватился за меч.
– Убью тебя, холоп Ярополков!
А Люту, как говорится, вожжа попала под хвост, и он продолжил дерзить, невзирая на грозящую ему опасность:
– Ох, Олег Святославович! Ты, видать, привык плясать под тестеву дудку, а своего разума не имеешь! Коли так дальше дело пойдет, лишишься всего!..
Не дав ему закончить речь, древлянский князь обрушил на его голову меч. Удар получился такой сильный, что раскроил череп дерзкому Свенельдовичу надвое. Лют рухнул на землю, и возле него мгновенно растеклась темная лужа крови.
Олег убрал меч и обратился, усмехаясь, к обмиравшим от страха слугам Люта:
– Эй, вы! Приблизьтесь ко мне!
Три человека его послушались.
– Ты кто? – спросил князь у рыжебородого крепыша.
Тот ответил дрожащим голосом:
– Я конюх Световид.
На лице Олега вновь появилась кривая усмешка.
– Конюх Люту больше не понадобится. Заберите моего обидчика и отвезите в Киев. Передайте князю Ярополку, что так будет со всяким, кто посмеет грабить мои владения.
Идар ерзал в седле. Он был недоволен тем, что произошло, однако спорить с зятем не посмел.
– Да, так будет со всяким вором! – грозно повторил Олег.
Слуги Люта, сбросили с гужевой лошади поклажу, погрузили своего убитого господина, привязали труп веревками и поскакали прочь от проклятого места.
Глава 8
Поход на Вручий
Гибель старшего сына сразила Свенельда. Участвовавшие в роковой охоте слуги были наказаны – особенно досталось Выскирю, поскольку прочие, спасая себя, возложили на него основную вину за случившееся. Бедный раб простился бы с жизнью, если бы Блуд, не выкупил его, по просьбе Мстиши. Свенельд остался верен себе: даже в великой горести он не сумел устоять перед десятью серебряными гривнами.
Несчастный отец жаждал мщения, в чем его неожиданно для всех поддержал Варяжко:
– Олег задел твою честь, – сказал пестун Ярополку. – По закону твой брат должен был требовать у тебя суда над Лютом, а не вершить наказание самолично. Коли ты не проучишь древлянского князя за своеволие, потеряешь уважение дружины и народа.
– Как же я проучу Олега? – растерялся Ярополк. – Не идти же мне на него ратью!
– А почто бы и не пойти? – сказал Варяжко. – Заставь Олега заплатить за покушение на твою честь, чтобы ему было впредь неповадно тебя обижать.
Бояре, равно как и дружинники, тоже поддержали поход, суливший им хорошую добычу: ведь древляне, благодаря торговому пути на запад, жили богато. И в конце концов, Ярополк, поддавшись уговорам, повел свою дружину к городу Вручию, где находилась резиденция Олега. Свенельд настойчиво предлагал захватить еще и прежнюю столицу древлян, самый богатый их город – Искоростень, однако Ярополк и Варяжко решительно отвергали эту идею.
– Я хочу лишь постращать брата, – заявил князь.
Варяжко поддержал его:
– Коли мы совсем разорим древлян, им нечем будет платить нам дань.
Несмотря на такой неоспоримый довод, Свенельд продолжал уговаривать Ярополка напасть на Искоростень, однако князь на уговоры не поддался, а Варяжко однажды проворчал:
– Не пойму я, Свенельд, чего ты больше желаешь – отомстить за гибель сына али еще разбогатеть? Все одно ты все богатство в могилу не унесешь.
На исходе травеня45 войско киевского князя подошло к Вручию и расположилось в низине. Дружинники, отужинав, начали готовиться ко сну.
Блуд, исполнявший в этом походе должность сотского (командира сотни) отдал кое-какие повеления своим ратникам, после чего принялся озабоченно разглядывать деревянную крепость на вершине холма. Вручий казался непреступным, потому что был защищен с одной стороны глубоким рвом и земляным валом, с другой – речкой и болотами.
«К долгой осаде мы не готовы, а иначе нам Вручий не взять. Постоим, постращаем князя Олега да и воротимся в Киев, не солоно хлебавши».
В сумерках лагерь начал понемногу затихать. Блуд уже собирался лечь спать, когда к нему подошел Мстиша и сказал:
– Хочу с тобой потолковать.
– Давай, потолкуем.
Мстиша опустился на пенек рядом с сидящим на другом пеньке Фомой и задал другу неожиданный вопрос:
– Ты страшишься своего Бога?
– Страшусь, – признался Блуд, присев на кучу хвороста.
Мстиша удивленно пожал плечами.
– Чем же страшен Христос? Перун поражает людей огненными стрелами, а вашего Бога вы сами называете милосердным.
– Как тебе объяснить? – затруднился с ответом Блуд, но, немного подумав, все-таки нашел нужные слова: – Понимаешь, страх всяким бывает. Я вот боюсь оказаться недостойным милостей нашего Господа. Его можно задобрить не требами, как Перуна, а токмо достойными делами и помыслами.
– Класть требы проще, чем творить добрые дела, – согласился Мстиша.
– То-то и оно!
– Я послушал бы о вашем Боге, – попросил юноша друга.
– Фома больше меня знает о Спасителе, – отозвался Блуд.
– Ну, пущай он скажет.
Немного подумав, Фома начал:
– Когда Господь был в образе человека, его взялся искушать злой дух, именуемый у христиан дьяволом. Сорок дней длилось сие искушение. Иисус не ел, не пил, а лукавый предлагал ему сделать камни хлебами. Христос же отвечал своему врагу: «Не хлебом единым будет жив человек, но всяким словом Божьим». Потом дьявол унес Христа в Иерусалим, поставил на крышу храма и сказал: «Если ты Сын Божий, бросься вниз».
– Зачем? – удивился Мстиша.
– Незримые Ангелы подхватили бы Иисуса, и народу было бы явлено чудо.
– И люди стали бы бояться Христа, как мы наших волхвов, – догадался Мстиша.
Фома кивнул.
– Верно мыслишь. Волхвов все боятся, но никто не любит, а Иисусу не надобен был страх без любви. Он сказал лукавому: «Не искушай Господа Бога нашего». Потом злой дух пообещал отдать Христа сделать величайшим земным владыкой, а взамен Сыну Божьему полагалось пасть перед дьяволом ниц. На что Иисус ответил: «Отойди от меня, лукавый дух; ибо писано: «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи».
– Одолеете ли вы волхвов? – вздохнул Мстиша.
– Одолеем, – уверенно заявил Фома. – Одолел же святой Петр Симона Волхва.
– Что за Симон Волхв? – осведомился удивленный Блуд. – Почто я о нем никогда от тебя не слыхал.
– Прости! – виновато ответил Фома. – Как-то к слову не приходилось.
– Ну, так поведай теперь.
– Самаритянин Симон хотел, дабы и его сочли апостолом, за что даже пытался дать мзду святому Петру.
– А почто его волхвом прозвали? – спросил Мстиша.
– Он отправился за море, чтобы в иных землях постигнуть тайны колдовства. Набравшись богомерзкого кудесничества, он прибыл в Рим, где показывал людям всякие хитрые штуки, именуя их чудесами. А однажды сей волхв явился к апостолу Петру, чтобы посрамить его перед народом: дескать, распознайте люди, в ком больше силы, тому и поклоняйтесь. Симон принялся творить чудеса, а Петр токмо молился Богу. Волхв даже вверх взлетел, а потом вдруг упал на землю и разбился насмерть.
Мстиша с сомнением покачал головой.
– Коли ваши молитвы такую силу имеют, почто же вы ими с волхвами не расправитесь?
– Ты ничего и не понял, – вмешался Блуд. – Не молитва убила волхва, а Божья воля.
– Ну, да, – подтвердил Фома. – Петр не просил у Господа смерти Симона.
– Отколь вы знаете?
– Оттоль что по нашей вере молить Бога о чьей-либо смерти – великий грех! – отрезал Фома.
– Даже о погибели врага нельзя? – удивился юноша.
– Нельзя, – ответил Блуд.
А Фома добавил:
– Христос сказал: молитесь за врагов своих.
– Зачем?
– Чтоб Господь вразумил их.
Оглядевшись, Мстиша проговорил еле слышно:
– Жаль, что батюшка мне не дозволит принять вашу веру. У вас любят доброту и милосердие, а мой отец полагается на силу и хитрость.
– Нынче он положился на одну силу, – заметил Блуд.
– Нет! – возразил Мстиша. – Батюшка не токмо уговорил князя Ярополка начать войну, но и подослал к князю Олегу кудесника.
– Кудесника? – насторожился Блуд.
– Ну, да, кудесника Кудеяра, возмутившего народ на Подоле в ваш праздник. Я ненароком слыхал, как отец сулил ему много серебра.
– За что? – осведомился Фома.
– Чтобы он застращал князя Олега до умопомрачения.
Удивляться было нечему: Свенельд славился своим коварством. В дружине сохранились предания о том, как он обманом заставил византийского императора Константина VII Порфирородного заплатить князю Игорю немалый выкуп (надо было суметь перехитрить греков, непревзойденных в те времена мастеров интриг), и каким лукавым образом ему удавалось расправиться с врагами княгини Ольги. Свенельд пытался давать советы и Святославу, но тот, недолюбливая лукавого варяга, ими не пользовался, за что, в конце концов, поплатился жизнью, когда отказался обогнуть на конях днепровские пороги, чтобы избежать возможной встречи с печенегами.
– Заморочить Олега легко, – заключил Блуд. – Он всегда боялся до одури кудесников и кощунников.
Мстиша зевнул, и только теперь собеседники обратили внимание на то, что они проговорили до глубокой ночи.
– Давайте, спать! – предложил Фома.
Забравшись в шатер, Блуд сразу же уснул, а на рассвете его разбудила поднявшаяся вдруг суматоха. Он выглянул и увидел суетящихся дружинников: кто-то надевал шлем, кто-то седлал коня, кто-то вооружался.
– Что случилось? – спросил Блуд у натягивающего сапоги Фомы.
– Древлянский князь выступил из Вручия!
Блуд решил, что он ослышался:
– Что, что?
– Князь Олег идет на нас!
– Зачем? Ему же лучше отсидеться за стенами! Нам не по силам взять Вручий!
Фома развел руками.
– Не иначе у древлянского князя разум помутился!
Поступок князя Олега произвел ошеломляющее впечатление и на Ярополка с Варяжко. Лишь Свенельд воспринимал происходящее как должное и спокойно отдавал повеления ратникам. Вскоре пришел в себя и Варяжко. Общими усилиями воеводы сумели построить воинов в боевом порядке.
А древлянская дружина приближалась. Олег ехал на роскошном вороном жеребце, на голове юного князя блестел начищенный шлем, а за его плечами развивалось алое корзно.
– Спесь из него так и прет! – воскликнул Варяжко.
– Вскорости спеси у него поубавится, – процедил сквозь зубы Свенельд. – Сил-то у древлянского князя маловато.
Действительно, войско Олега было в несколько раз меньше киевской дружины.
– Олега надобно сберечь, – обратился Ярополк к своим воеводам.
– Возьмем его в полон, – пообещал Варяжко.
Свенельд ничего не сказал, а только еще больше нахмурился.
– Пора уже нам вступать в битву, – заметил Варяжко.
По сигналу Ярополка его дружинники бросились на древлян. Сражение получилось недолгим. Под натиском превосходящих сил воины Олега начали отступать, и это отступление довольно скоро превратилось в паническое бегство. На мосту через ров образовалась давка, а люди и кони полетели вниз. Вопли и ржание превратились в один жуткий звук, от которого мороз пробегал по коже.
Дружинникам Ярополка пришлось прекратить преследование, дабы самим не оказаться во рву. Они не радовались победе, а с недоумением наблюдали за тем, как древляне в панике убивают друг друга.
– Что они творят? – воскликнул Фома.
– Себя понапрасну губят, – буркнул Блуд.
Он подъехал к Ярополку. Киевский князь выглядел жалко: округлившимися от ужаса глазами он наблюдал за происходящими на мосту событиями, шепча при этом что-то непонятное. Добиться от него вразумительных слов было невозможно. Даже тогда, когда надо рвом не осталось ни одной живой души, Ярополк оставался в оцепенении. Невидящим взором он смотрел на мост, где лежали трупы тех древлян, которые погибли в давке, но не были сброшены в ров.
Блуд тихо сказал воеводам:
– Отвести бы князя в шатер.
– Да, надобно его убрать с очей дружинников, – согласился Варяжко. – Вид у Ярополка не самый достойный.
– Кажись, послы от князя Олега скачут, – подал голос Фома.
Услышав имя брата, Ярополк тут же очнулся:
– Олега? Где?
Все устремили взгляды на ворота Вручия и увидели троих верховых.
– Судя по одеже, бояре, – удовлетворенно отметил Варяжко.
Возле моста древлянские бояре приостановились и начали старательно объезжать мертвых.
Ярополк тем временем сгорал от нетерпения:
– Что с моим братом? Он живой али нет?
Он бросился бы навстречу древлянским боярам, если бы воеводы его не удержали. Когда посланники из Вручия приблизились и спешились, князь спросил дрожащим голосом:
– Где мой брат?
– Мы не ведаем, где князь Олег, – ответил старик в украшенной бронзовыми кольцами белой свите и с золотым обручем на седых волосах. – Он не воротился опосля битвы.
Ярополк побледнел как полотно.
– Может быть, князь Олег утек? – предположил еще не старый полнотелый боярин, в свите из серебристой парчи, бирюзовом корзно и нарядной войлочной шапке.
– Куда утек? – растерянно пробормотал князь.
– Из Вручия успел утечь боярин Идар, забрав с собой дочь и внука, – подал голос третий древлянин, невысокий и крепкий, одетый несколько скромнее своих товарищей. – Может, князь Олег кинулся вслед за тестем и женой.
– Неужто мы в суматохе упустили Олега? – проворчал Свенельд, весьма обеспокоенный сообщением о возможном бегстве древлянского князя.
– Давно ли семейство вашего князя покинуло Вручий? – осведомился Варяжко.
– Запрошлой ночью, – отозвался толстяк. – Причем утекли они без ведома князя Олега.
– Как так без его ведома? – удивился Ярополк.
Крепыш пояснил:
– Боярин Идар поссорился с зятем, опосля чего вывез тайком из Вручия дочь и внука.
– Неужто они и впрямь поссорились? – засомневался Варяжко, хорошо знавший о том, что творится возле древлянского князя.
– Как есть поссорились, – подал голос толстяк. – А ссора у них вышла из-за хромого кудесника.
Блуд и Фома переглянулись.
– Говорите толком! – велел Варяжко древлянским послам.
– Давайте, я скажу, – откликнулся старик и, прокашлявшись, начал: – Зимой явились к нам неведомо отколь два кудесника – старик-хромец и парень. Принялись они людям всякие чудеса показывать: ходить по воздуху, выбираться из огня невредимыми и еще много чего. Народ дивился, а здешние волхвы толковали: мол, пришлые чудодеи вас морочат, насылая на ваш разум затмение. Князь Олег пожелал встретиться с кудесниками, но они вдруг пропали. Поговаривали тогда, что их извели наши волхвы…
Ярополк нетерпеливо прервал рассказчика:
– Что мне за дело до изведенных кудесников?
– Не изведенных! Недавно один из тех чудодеев явился в княжьи хоромы. Князь Олег, потолковав с ним наедине, стал сам не свой и все поминал Люта, Свенельдова сына.
Блуд невольно глянул на Свенельда и увидел, как у того гневно блеснули глаза.
– Вскорости ты, князь Ярополк пошел на нас, – продолжил старик. – Тогда князь Олег вновь позвал к себе хромого чудодея. Не знаю, что кудесник насоветовал нашему князю…
– Я знаю, – вмешался толстяк. – Кудесник напророчил князю Олегу гибель в осаде и победу в сражении.
– Вот оно что! – воскликнул Ярополк.
– А мы гадали, зачем древлянский князь вышел из Вручия, – пробормотал Варяжко.
Свенельд удовлетворенно крякнул.
«Его, не иначе, была задумка – выманить Олега из Вручия», – догадался Блуд.
– Когда князь Олег решил вступить в битву, боярин Идар взбеленился, – продолжил толстяк, – Да еще как взбеленился! Я ненароком услыхал их грызню и прямо-таки обмер. Идар вопил, что Олег совсем ума лишился, коли хочет сразиться с братом. Но князь не уступал тестю. Вот Идар и утек с дочерью и внуком.
– Куда, по-вашему, они утекли? – спросил Варяжко.
– Должно быть, в чешские земли, – предположил толстяк. – У Идара там родичи по матери.
Князь вздохнул:
– Зря они утекли: я не обидел бы ни самого брата, ни его близких.
Он явно уцепился за предположение о бегстве древлянского князя и старался не думать о его возможной гибели.
Варяжко заговорил с боярами о сдаче Вручия на милость победителей. Древляне просили киевского князя о пощаде, и Ярополк дал им обещание не чинить обид местной знати. Потом бояре вернулись в город, а киевской дружине пришлось подождать, пока горожане увезут с моста трупы. Ближе к вечеру князь Ярополк двинулся, наконец, во Вручий. На злосчастном мосту он нечаянно посмотрел вниз и покачнулся в седле. Варяжко поддержал его.
«Не сомлел бы князь», – забеспокоился Блуд.
Но Ярополк все же сумел продолжить путь.
Не удержавшись, Блуд тоже заглянул в ров, где было настоящее месиво из людей и лошадей. Куча, из которой торчали, руки, ноги, хвосты, тошнотворно смердела.
«Может быть, здесь покоиться и древлянский князь», – мелькнуло в голове у Блуда.
Эта же мысль беспокоила и Ярополка.
– Надобно хоть что-то узнать об Олеге, – обратился он к Варяжко.
Тот кивнул.
Улицы города были безлюдными. Жители Вручия попрятались, и лишь некоторые из них осмеливались выглядывать из-за оград. Горожане были испуганными, ибо не ждали ничего хорошего от «гостей» из Киева.
– Нельзя ли не допустить грабежей здешних обывателей? – спросил Ярополк у Варяжко.
Воевода пожал плечами.
– Можно попросить дружинников не бесчинствовать, но вряд ли они согласятся остаться совсем без добычи.
Ярополк с сожалением вздохнул, понимая, что пестун прав. Существовали законы, которые нельзя было нарушать даже князю, и одним из таких законов было право дружинников поживиться за счет побежденных. Если запретить воинам грабить, то они могут обидеться, а ссора князя с дружиной чревата непредсказуемыми последствиями.
Хоромы древлянского князя были совсем новыми: от стен, крыльца и лестницы исходил сильный древесный запах, медные крыши теремов ослепительно сверкали. Кое-что еще не успели достроить, а отделку только начали.
На княжьем дворе выстроились с обреченным видом в два ряда челядинцы и дружинники Олега. Широкоплечий воин со свежим шрамом на щеке приблизился к киевскому князю, поклонился и смиренно произнес:
– Мы в твоей власти князь Ярополк Святославович.
– Где мой брат, князь Олег? – спросил Ярополк.
Воин пожал плечами.
– Клянусь стрелами Перуна, не знаю!
– Может быть, вы знаете? – обратился князь к древлянским дружинникам.
Но те отвечали отрицательно. Многие видели князя Олега в бою, но никто не заметил его во время бегства.
Свенельд проворчал:
– Они со страху и не вспомнили о своем князе.
Дружинников Олега смутило это замечание.
– Я велю нашим людям разузнать о князе Олеге, – вмешался Варяжко. – Покуда же надобно отужинать, а то, князь, у тебя с утра маковой росинки во рту не было. Давайте, потчуйте гостей! – обратился он к челяди Олега.
«Да, поесть не мешало бы», – подумал Блуд.
Неожиданно Мстиша толкнул его в плечо и прошептал:
– Вон он, вон он – хромой Кудеяр!
– Где? – встрепенулся Блуд.
Он посмотрел туда, куда устремил свой взгляд Мстиша, но никого не увидел.
– Да, где же он?
Юноша растерянно пробормотал:
– Он стоял у колодца, а потом словно в воду канул.
Ярополк слез с коня и направился в покои. Воеводы и старшие дружинники последовали за ним. Был подан ужин, который продлился недолго, потому что все очень устали. Еще до наступления темноты палаты погрузились в глубокий сон.